Когда Тико схватил зверя за ноги, собираясь швырнуть его вниз, в канал, кригсхунд извернулся, и в плечо Тико впились когти, подтаскивая к пасти. Юноша чувствовал зловонное дыхание зверя. Оборотень казался теплым, как большая собака.
Если дергаться, когти вопьются глубже. Так просто не вырваться. А если прижаться теснее, до него достанут челюсти зверя. Кригсхунд сильнее, но Тико быстрее. А скорость что-нибудь да значит.
Тико инстинктивно ударил зверя коленом и услышал, как тот задохнулся. Он ударил еще раз и, когда хватка ослабла, вдавил локоть в горло кригсхунда.
Зверь пошатнулся, когтистая рука схватилась за шею. Кригсхунд, упав на колени, раскачивался взад и вперед, как будто беззвучно причитал. «Может, так оно и есть, — подумал Тико, — но это уже неважно».
На этот раз он ясно видел, как по лезвию меча пробежала рябь, следы магии. Чем ближе Тико подходил к своей цели, тем ярче пылал меч. Хайтаун Кроу создал клинок для одной-единственной цели. Убивать кригсхундов.
— Как насчет последнего желания? — поинтересовался Тико.
Принц Леопольд молча поднял на него глаза.
— Видимо, нет, — Тико отвел назад меч и чуть расставил ноги.
— Ты точно уверен, что нет последнего…
— Нет! Пожалуйста, не надо!
Голос раздался откуда-то сверху.
Тико замер. Он боялся обернуться. Боялся прислушаться к своим чувствам. Он уставился в глаза кригсхунда и увидел, как в них появилось что-то человеческое. Принц Леопольд чуть качнул головой.
— Не убивай его! — голос приблизился. — У Леопольда есть поместья. Он заплатит любой выкуп. Пожалуйста.
Убить Фридланда. Убить его сестру. Тико нужно только выполнить приказы, и он навсегда будет привязан к Ассасини. Он не смел обернуться.
— У меня есть приказ.
Тико должен доказать: он достоин быть Клинком. Ассасини убивали как кинжал, без раздумий и угрызений совести. Их существование направляли герцог и Совет. И не их забота, кого они убивают.
— Назад, — предупредил он.
Когда меч Тико был у цели, молодая женщина зарыдала. Кригсхунд изменялся. Конечности выпрямлялись, челюсти смещались, по лицу потекла кровь. По крыше покатится голова человека.
Тико выбрал точку на шее.
Меч уже опускался, когда девушка бросилась вперед и закрыла собой обнаженного Леопольда. С неба стремительно падал черный лоскут. Тико в последнюю секунду сумел изменить направление удара и вместо человека располосовал летучую мышь. Умирающая мышь отлетела в сторону и упала в грязь.
Заплаканная девушка посмотрела на Тико.
Она распахнула глаза, когда узнала юношу. Тико замер, не дыша, не в силах пошевелиться, и только смотрел на нее. Он охотился за этой девушкой целый год, а сейчас она нашла его. Девушка из базилики.
— Ты не убьешь Леопольда?
Тико молча покачал головой.
Он убрал меч и отступил подальше от искушения. Как он может не позволить принцу уйти? Один только взгляд на госпожу Джульетту похитил его волю. Он чувствовал, как ветер теребит волоски на ее руке. Ее запах сковывал Тико сильнее, чем зелье Якопо. Вокруг нее плясало золотистое марево. Она внушала благоговение, настолько абсолютное, что юноша был не в силах пошевелиться.
— Твоя цена? — прошептала Джульетта.
Тико прикоснулся к ее губам, неторопливо провел пальцем по щеке и чуть задержался на шее, почувствовав пульс. Она покраснела, потом взяла себя в руки. Заставила себя посмотреть ему в глаза.
— Я? — спросила она.
— Да, — ответил Тико. — Ты.
Он поднял девушку на ноги и, заглянув в глубину ее глаз, увидел свой силуэт на фоне ночного неба. В синих глазах таилось многое, недоступное никому. Тысячи искорок во тьме. Флотилия судов, подплывающих к острову.
— В базилике, — прошептала она. — Я почти…
«Я знаю».
Ее образ впечатался в память Тико. Вкус одной капли крови навсегда изменил юношу. Джульетта заточила его в этом нелепом городе.
— Ты позволишь Леопольду встать?
Она помогла германскому принцу подняться. Если мужчина нападет, Тико убьет его. Но Леопольд просто стоял, чуть покачиваясь. Он встретился взглядом с Тико, потом посмотрел на Джульетту. Попытался что-то сказать, но поврежденное горло не справилось.
— Все будет хорошо, — пообещала Джульетта.
Тоска в глазах Леопольда не требовала слов.
У госпожи Джульетты была собственная комната. На третьем этаже, над пиано нобиле и с видом на Рио ди Сан-Феличе. По периметру комнаты широким кольцом рассыпали соль. Во всех комнатах, коридорах и даже на лестницах особняка Фридланд лежали соляные полосы.
— Идея Леопольда, — сказала девушка. — Он хотел уберечь меня.
— От чего?
— От тебя, — ответила она со слезами на глазах.
Закрытое ставнями окно вело на высокий и узкий балкон; колонны поддерживали навес, крытый черепицей. Тико медленно открыл окно, уже зная — врагов там нет. Со временем он научился доверять своим инстинктам. Но слепо верить им — слишком самонадеянно.
Из осторожности он запер комнату и задвинул засов, прежде чем выглянуть наружу. Если кому-то понадобится влезть на ее балкон, он будет подниматься с канала, пользуясь трещинами в стене и каменными ребрами арки окна. На такое способен любой ученик Атило. Именно это заставляло Тико нервничать.
— Что ты делаешь?
Тико подтащил к окну большой деревянный сундук, окованный железом.
— Загораживаю их, — он указал на балконные двери.
Джульетта, подвязав занавески у кровати, молча кивнула и села на покрывало.
— Он не попытается войти.
— Меня беспокоит не Леопольд.
Ее глаза расширились. Она — та самая девушка, которую Тико встретил в базилике. Но что-то в ней изменилось. Как будто она многое пережила.
— Он бьет тебя?
— Никогда. Ни разу, — гневно вспыхнула Джульетта.
Рука Тико уверенно скользнула под ночную рубашку Джульетты, обнажая грудь. Груди были значительно полнее, чем он ожидал. Темные соски казались налитыми кровью. Он спустил ткань еще ниже, потом дернул девушку за руку, заставив ее выйти из рубашки.
Маленькие, но набухшие груди, узкие бедра и огненно-рыжие волосы между ног.
— Что это? — ее живот пересекал шрам. Тико коснулся рубца, прослеживая всю его длину.
Джульетта вздрогнула.
— Ты видишь в темноте?
Тико кивнул. Потом ответил вслух:
— Да, но только если совсем нет света. А сегодня мое зрение острее обычного.
Зачем он рассказывает?
— Откуда у тебя шрам? — спросил юноша.
Вместо ответа она выскользнула из его рук и исчезла в занавешенной арке. Когда она вернулась, то держала на руках ребенка, плотно замотанного в пеленки. От одного только взгляда Тико стеснило грудь.
