Лекса спросили, кто таков? Он представился настоящим именем. Говорили на хинди. Язык он помнил, хотя произношение оставляло желать. Визави поинтересовался, где уважаемый гость выучился языку. Тот ответил, дескать, в Риме. Ага, ага, — покивал рыхлый господинчик.
Лексу он как-то сразу не понравился. Невысокий, полноватый, средних лет, — улыбка так себе, скорее ехидная, нежели злорадная, — а когда начал задавать вопросы, сочувственно кивая в такт ответам, стало ясно как день — ни одному слову не верит. Сейчас исполнит положенный ритуал, формально поспрошает и под нож. Не испытывал он интереса к ответам. Знать бы еще он тут самый-самый или среднее звено. После очередного поддакивания, Лекс решился:
— Я был бы весьма признателен, если бы уважаемый господин сообщил мне свое имя и свое положение. Я не знаю, как к вам обращаться. И это меня сильно печалит.
— Руджавара Мачхквалати.
— Уважаемый Руджавара, мне очень приятно наше знакомство. Но способ приглашения меня несколько удивил. Зачем было гонять по жаре столько ваших людей? Довольно одного посыльного…
— Ко мне? Добровольно?
Рыхлый засмеялся. Такой вот спектакль. Сквозь исказившиеся черты лица проступила истина. Какая там снисходительность — сама жестокость, или скорее кровожадность, желание и умение умершвлять. А еще мучить.
— Следует ли так понимать, что ваш дом люди обходят десятой дорогой? — все же спросил Лекс.
— Сто десятой.
— А что так?
— Зачем ты прикидываешься? Ты уже понял, что тебя раскусили. Мне осталось только получить правдивые ответы на мои вопросы. Но, думаю, твои уста не исторгнут истины, пока к ним не прикоснется огонь.
Ситуация старая, как сама жизнь. Лекса в очередной раз приняли за шпиона. Знакомо, ой, как же знакомо-то!
— Я и так отвечу. Вы же пока не спросили ничего определенного, — попытался умягчить обстановку Лекс.
— Тебя послал император Аспазий?
— Нет.
— Синклит магов?
— Нет.
— Кто тебя послал?!
— Махатма Мита.
Лицо рыхлого господинчика вдруг изменилось в совершенно иную ипостась. Оно сморщилось до такой степени, что алый тюрбан аршинной высоты, кажется, даже просел на уши. Оно было бы комично, когда бы не было так страшно.
Хозяин восседал на стуле, поставленном вдобавок на подиум. Лекс стоял, задравши голову. И ладно бы — не развалится. Хуже, что уже некоторое время он слышал легонький свист. Ни одна птичка такого не сможет. Человеку на одной ноте, не переводя дыхания, тоже не протянуть. Пожалуй, только змея.
А господин в алом тюрбане, между тем потянул саблю из ножен. Что клинок, что ножны — глаз не оторвать. Сплошное сияние и алмазные искры.
— Махатма Мита поручил мне одно деликатное дело, — напевно повел Лекс, — соображая, далеко ли от него змея.
Вертеть головой не хотелось, дабы не пропустить выпад перепуганного хозяина драгоценной сабли.
— Дело касается совершенно другого княжества. Мы тут проездом. Не стоит беспокоиться…
— Он не беспокоится, как ты трусливо выразился, чужестранец. Он боится до мокрых штанов.
А вот это был прокол. Не иначе сказалась близкая болезнь. Никогда Лекс так не попадался. Человека за спиной он не заметил. А должен был. Его учили. Еще как учили. Однако, вот оно. И шипение как будто придвинулось.
— Чего же так боится мой визави? Вдруг у меня получится развеять его страхи? Разубедить…
— Ты и так успел наговорить на три смертных приговора.
Сабля уже вся выползла из ножен. Булат играл морозным узором.
— Понятно, что ничего не понятно. Развейте мои сомнения, раз уже все решено, — смиренно попросил Лекс, прикидывая, куда прыгать, дабы не попасть ни под клинок, ни под укус.
За спиной раскатисто с удовольствием захохотали. Шипение стало громче. Не иначе инкогнито, прокравшийся в комнату тише приведения, специально дразнил змею.
— Руджаваре было предсказано, что его убьет посланник Шамбалы.
Лекс прыгнул в момент, когда Руджавара сделал выпад. Пухлый господинчик чуть-чуть не успел. Все же Мануса Аспера очень хорошо учили. Кобра, из стоявшей за спиной корзинки, метнулась почти в тот же самый миг. Хорошо бы еще попала под саблю, да жаль, удачи так много не бывает. Руджавара не удержал равновесия и скатился с подиума. Кобре осталось только клюнуть его в подставленную шею, что она и сделала. Сабля выпала из рук мертвеца с пронзительным звяканьем, кобра встала на хвост, расправив капюшон. Человек в зеленом тюрбане, прихватил ее хитрым крючком на длинной ручке.
— Пророчество исполнилось! — торжественно заявил водитель кобры. — Руджавара погиб. Теперь твоя очередь.
— Или твоя, — озлился Лекс.
— Нет. Я паду от руки ракшаса. Так было предсказано. А ты не ракшас. Тебя послали махатмы. Сейчас наг сделает сове дело. Ты не…
Сработанная из толстых тиковых досок, обшитая железом дверь вдруг просто упала, и в клубах пыли возник Энке.
— Это ты правильно заметил, он не ракшас. — Рявкнул джинн. — Ракшас я!
Зеленый тюрбан дернулся, будто хозяин получил пощечину. Петля перестала удерживать кобру. Черный наг метнулся в атаку.
Ага! Они-то думали, чего? А оно — и вправду. Энке походя ухватил кобру за плоскую голову и сдавил, после чего вытер испачканные кровью и ядом пальцы о цветастые трусы.
— Отвернись, если не хочешь смотреть, — бросил он Лексу. — Я сейчас пророчество исполнять стану.
Лекс отвернулся.
На площади в ряд лежали двадцать шесть тел. Энке, залитый кровью от макушки до пяток, бросил последний труп и вытер локтем лицо. Только больше размазал.
Лекс присел в тени. В глазах рябило. Все тело исходило какой-то волнообразной болью — сверху вниз, вдоль, поперек с плеча на плечо. Он сдавил голову ладонями, отнял руки и только тут заметил укус. Кто-то из тех с площади, таки успел его цапнуть. Это было не то чтобы очень уж плохо. Но если не принять срочных мер, можно разболеться так, что не скоро встанешь.
Разорвать ткань не получилось, он натянул край тоги, подобрал саблю, чтобы надрезать, а удержать не смог.
— Что делать? Говори!
Нависший над ним, Энке кривился и расходился волнами. Двор, стены, облака шли по кругу, будто Лекс попал в середину детской юлы.
— Край тоги. В нем…
Он не знал, сказал это или только подумал. Но Энке понял, рванул полотно и подхватил выкатившуюся горошину.
— Воды! — взревел джинн.
Какая-то тень метнулась от стены, затопотали быстрые шаги. Энке поднес к губам Лекса плошку с водой, и сухая колючая горошина проскочила внутрь.
Уф! Юла стала потихоньку замедлять свой танец. Энке перестал расплываться. Вокруг собирался народ.
Заботливый, как старая дворцовая нянька, джинн перенес Лекса поглубже в тень, устроил на ровном каменном парапете и даже положил на лоб смоченную водой тряпку. Стало совсем хорошо.
Люди шуршали, больше похожие на скелетов — такие же худые и без кровинки. Старика с лысым черепом и запавшим ртом поддерживали под руки. Но и он, и помощники покачивались, как трава под ветром. Однако не уходили.
— Это кто? — спросил Лекс.
— О! Заговорил. Ты чего помирать-то вздумал? — обрадованно зачастил Энке.
— Меня укусил один из охранников. А оно, знаешь ли, заразно.
— Меня всей сворой покусали, и вроде ничего.
— Глаза пошире раскрой.
— Зачем?
— Если зрачок начал вытягиваться, ну, как у кошки или змеи, значит все. Превращаешься.
Энке вытаращил глазищи, в которые смотри, не смотри, кроме мрака ничего не увидишь.
— Я пошутил, — вяло отмахнулся Лекс.
— Скажи спасибо, что ты лежачий. Пошутил он! Да за такие шуточки, знаешь, что бывает?
— Пошли разбираться. Иначе они тут все попадают, пока мы с тобой отношения выясняем.
Покряхтывая, как старик, Лекс встал, вытер тряпкой лицо и протянул ее джинну. Тот кое-как размазал кровавые потеки на физиономии, но хоть середка проступила. Со стороны костяной толпы вдруг раздался общий не-то вздох, не-то стон. Люди шарахнулись, лысый старик, повис на руках помощников.
А случилось то, что собственно, и должно было случиться. Двадцать четыре трупа начали постепенно приобретать черты животных. Сначала сквозь кожу полезла рыжая шерсть, потом начали вытягиваться челюсти. Четверым Лекс отсек головы, парочке Энке их просто оторвал. Головы лежали отдельной кучей, где чья не понять. Но даже отсеченные они равномерно и неуклонно менялись.
— Вашу, в дребедень с котурнами через пролив… ликантропы!
Лексу редко приходилось видеть Энке озадаченным. Однако — вот.
Перед ними лежала груда мертвых волков. Только двое: рыхлый господинчик и водитель кобры остались людьми. Последний, правда, состоял из двух половинок, но что они принадлежат человеку, никто бы не поспорил.
— Красные волки, — констатировал очевидное Лекс. — Он был потрясен не меньше джинна. — Эй, кто-нибудь, уважаемые, что тут у вас случилось? Откуда взялось столько оборотней в одном маленьком княжестве?
