— Ша, рванина! — скомандовал Мелкий. — Быстро построились в ровную шеренгу!
Все вяло зашевелились, но никто не торопился выполнять. Один из бомжей оторвал зад от пола и встал на карачки. Оба жулика вообще не обратили внимания, потому что о чем-то там шептались. Авторитет сложил на груди руки. Собственно, встали со своих мест только я, Бюрократ и Медведь.
— Вам два раза повторять надо? — Мелкий потряс цепями. — Ну так я не гордый, повторю. Встали быстро, рвань подзаборная! Кто останется сидеть, тот ляжет!
Веня меланхолично направил ствол дробовика в потолок и пальнул. От грохота заложило уши, с потолка в кучу бомжей шмякнулся увесистый кусок штукатурки. Один из них взвизгнул. Теперь сработало. Все спешно поднялись и потопали в центр зала. И даже довольно быстро построились в не очень ровную шеренгу.
— Моя голова... — ныл раненый штукатуркой бомж.. Из-под ладони струилась кровь.
— Что там у тебя, чучело немытое? — Мелкий мотнул головой Гиене. — Степа, глянь!
Я не стал запоминать настоящее имя Гиены. Нафига? Все равно нам осталось общаться всего ничего. Тот подошел к бомжу, схватил его за руку и осмотрел рану. Бомж заорал и стал вырываться. Гиена отступил на шаг, поднял оружие и пальнул бомжу в лицо. Тот опрокинулся на спину. Моментально стало тихо. Даже слышно, как муха под потолком жужжит.
— Степ, ты охренел что ли? — Мелкий пошевелил рыжими бровями.
— А чо? Этих вонючек все равно только оптом покупают, — Гиена передернул затвор. — Одним больше, одним меньше...
— Логичный ты наш, — проворчал Мелкий. Впрочем, не было похоже, что он как-то особенно сердится.
— Да он все равно не жилец был, зуб на сало, — Гиена отошел от нашего строя и поводил стволом по сторонам. — Ему череп проломило, порченый товар.
— Вот сам тогда и выкинешь, — Мелкий подошел к ряду сидушек и стал аккуратно развешивать цепи с браслетами.
— А это еще кто такой? Я вчера его не видела, — вдруг подала голос женщина, на которую я сначала не обратил внимания. И, похоже, зря. Она была одета в длинное кожаное пальто, под которым был мужские серые брюки и белая рубашка. Рубашка перехвачена несколькими ремнями. Похоже, там как минимум две кобуры. Лицо было скорее хищным, чем красивым. Узкое, длинное, с длинным носом, тонкими губами и тонким подбородком. Волосы подстрижены длинным каре, чуть ниже плеч. Длинный палец указывал, разумеется, на меня.
— А! — Мелкий отвлекся от своего важного занятия и проследил за ее рукой. — Его Веня вчера поймал. Зацепер питерский, за приключениями приехал.
— Почему меня не разбудили? — женщина подошла вплотную и заглянула мне в глаза. Спине сразу стало холодно, волосы на руках встали дыбом.
— Да что ж мы сами без рук что ли, Кира Васильевна? — Мелкий закончил раскладывать кандалы и развел освободившимися руками. — Проверили его, все чин-чином.
— И где результат? — женщина прищурилась и посмотрела на Мелкого.
— Сча... — Мелкий полез в карман штанов и достал оттуда мятую бумажку. — Степа сказал, что он такой же, как у всех.
Женщина вырвала у него из рук листочек, расправила и внимательно изучила. Мелкий и Гиена обменялись многозначительными взглядами. Гиена ухмыльнулся за ее спиной. Она снова подняла глаза и посмотрела на меня.
— Давайте его ко мне, перепроверю, — сказала она и отвернулась.
— Ну Кира Васильевна, опоздаем же к началу торга! — в голосе Мелкого зазвучали ноющие нотки.
— Ты спорить со мной будешь, вошь бородатая?! — она резко повернулась к Мелкому и выкинула вперед правую руку. Мне захотелось протереть глаза. Вокруг ее пальцев заплясали прозрачные голубоватые молнии. Мелкий отшатнулся, лицо его исказил страх. Остальные трое бородачей покрепче ухватились за дробовики.
— Вы долго там еще будете возиться? — раздался из холла голос Папани. — Опоздаем же!
Напряжение резко спало. Во всех смыслах — Кира опустила руку, молнии погасли, братья расслабились, Мелкий неспешно направился к разложенным на сидушках кандалам.
— Ладно, хер с вами, обрыганы, — сказала Кира и направилась в сторону выхода.
— Руки вытянули вперед быстренько! — скомандовал мелкий, взял первую пару кандалов, с короткой цепочкой, и защелкнул их на запястья стоявшего первым одного из цыган. Когда очередь дошла до меня, я тоже послушно подставил руки. Уже прикинув, что освободиться от этих оков никакого труда не составит.
— Теперь все повернулись мордами вправо! — прикрикнул Мелкий. Строй команду более или менее слаженно выполнил, хотя и не все с первого раза. А Мелкий стал защелкивать кандалы на ногах — сковывал попарно. Одну ногу с тем, кто стоит спереди, другую ногу с тем, кто стоит сзади. То есть, шагать нам теперь предстояло в ногу, и никак иначе.
Когда Мелкий почти закончил, в зал ожидания вошел Папаня. Он тоже натянул кожаную куртку, а на растрепанных волосах красовалась кожаная же кепка. Он подошел к Кире и начал что-то ей вполголоса говорить. Отвечала она односложно, резко, но тоже негромко, разобрать не получалось. В конце концов Папаня стянул с головы кепку, несколько раз поклонился и полез в карман. Достал оттуда комок смятых купюр, принялся их аккуратно складывать. Кира нетерпеливо притопывала ногой, в конце концов, вырвала у него из рук все бумажки и толкнула его в грудь. Он попятился, еще несколько раз униженно как-то поклонился и подошел к Гиене. Они зашептались.
— Куда уставился, мозгляк? — гаркнул над ухом Мелкий и ткнул меня в бок. — Так, все! Слушать сюда! Сейчас я пойду вперед, а вы за мной! Шагать строго в ногу, правой-левой, правой-левой! Вы как, рванина, право от лева отличаете? Давайте, потопали!
Мелкий зашагал впереди, горланя команды. Строй двинулся за ним, бряцая цепями и путаясь в ногах. Веня пристроился к колонне справа, а Брежнев — слева. Замыкали шествие Гиена и Папаня. Я бросил взгляд на труп бомжа. Под головой натекла кровавая лужа, от лица осталось сплошное месиво. Да уж, нравы...
Мы вышли из здания вокзала с противоположной стороны, и я с интересом стал глазеть вокруг. Небольшая площадь, если утоптанную землю в принципе можно так назвать, окружена унылыми приземистыми зданиями. Часть из них явно когда-то были складами, несколько жилых домов, правда, не особенно обитаемых. Дальше наш путь шел вдоль железной дороги, по пыльной колее. Мелкий кричал свое «Право-лево!», мы перебирали ногами. Приноровились быстро, колонна двигалась более или менее ходко. Я оказался примерно в середине строя, впереди меня — Бюрократ, за спиной — жулик.
Примерно метров через пятьсот мы подошли к мосту. Точнее — к его останкам. Более или менее сохранился только первый пролет. Его ржавые металлические балки торчали над высоким берегом, покореженные рельсы загибались вниз. Остальной же мост был или взорван, или сломался по каким-то другим причинам, причем произошло это уже очень давно. Сквозь рельсы железнодорожного полотна проросли уже весьма внушительные деревья.
Река была здоровенная. Мы спускались с высокого ее берега по глинистому взвозу, а везти нас, скорее всего, собирались на другой берег. Там раскинулся небольшой городишко — дома, лабазы, даже пара церквей с колокольнями. Что за река, интересно? Прямо здоровая же, не меньше километра в ширину.
И тут меня осенило. Новониколаевск же! Это Обь! Совсем с этими приключениями вылетело из головы, я же изучал историю Сибири. Новониколаевск — старое название Новосибирска. При царской России было, до революции. Я что, попал в прошлое?
Хотя странное какое-то прошлое, что уж...
Со мной поравнялся Папаня, который зачем-то решил нагнать Мелкого. Топал такой гордый, презрительно сплюнул пару раз. Я задумчиво проводил его взглядом, вспомнил, как он униженно кланялся перед женщиной в кожаном плаще.
— Интересно, кто такая эта Кира? — пробормотал я. С нами она, что характерно, не пошла.
— Никакая она не Кира, юноша, — через плечо бросил Бюрократ.
— А кто? — тут же уцепился я.
— Эй, ну-ка не болтаем! — рыкнул Брежнев и пошевелил бровями.
