А-а-а, толчковые псы!!! Убью!
На мою женщину ринулись со всех сторон монстры — они тянули клыки и когти, чтобы разорвать и убить! Лишить меня той самой, единственной…
— Не-е-ет! — мои губы разлепил дикий крик, я распахнул глаза.
Рычание монстра и женский визг так и разносились под сводами туннеля. Эвелина прижималась к стене, «уголёк» был в шаге от неё. Хромой стоял сзади и целился, бессильно щёлкая спусковым крючком.
Неизвестно, какая сила подняла меня с пола, но та гормональная буря, которая металась внутри, грозила меня разорвать и ринуться к этому ублюдку.
Урою! Уничтожу! За ту единственную, которая есть в моей жизни… За мою любовь, за мою жизнь!
Взгляд Эвелины, полный ужаса, лишь придал мне сил.
— Ты, капитская душа, — прорычал я, шагнув к монстру, — Иди сюда!!!
Тот развернулся и даже удивлённо что-то прорычал, словно не понял, какие к нему претензии.
Я шёл к нему наглой походкой, опустив руки в кошель. Говорите, огонь и вода?! Ну, сейчас посмотрим…
«Уголёк» зарычал, будто гавкнул, пытаясь отогнать меня. Но я даже не вздрогнул, и сделал обманный выпад рукой, словно хотел дотянуться до ножа в его голове.
Монстр прыгнул…
Со стороны могло показаться, что я ничего не успеваю сделать. Разъярённая туша сбивает меня с ног, и я падаю на лопатки.
Трещат рёбра, и воздух вылетает из моих лёгких, когда тяжёлая раскалённая лапа опускается мне на грудь. Капнувшая слюна шипит на моей щеке.
Как близко я вижу зубы этой твари. В лицо пышет пеклом, будто в духовку заглянул.
А я улыбаюсь…
— Де-е-еве-е-ерь! — Эвелина кидается к своему посоху, — Я сейчас!
Не торопись, любовь моя.
Через секунду в тоннеле повисла тишина. Слышно только удивлённое сопение «уголька»… когда на его лапе замкнулся браслет.
Время тянулось невообразимо медленно. Кожа на моей груди уже дымится под лапами твари, я чувствую, что моя плоть проваривается до костей.
Через миг «уголёк» с душераздирающим визгом отлетает от меня, совершая невероятный кульбит до самого потолка.
Казалось, гравитация уже неподвластна монстру. Он носится по стенам, оставляя глубокие дымящиеся зарубины. Кувыркаясь и извиваясь, пытается отгрызть себе лапу, где браслет будто врос в его конечность.
Пар, будто от древнего паровоза, уже заполняет всё вокруг. «Уголёк» с жалкими визгами уносится за поворот…
— Хана импланту, — шепчу я, улыбнувшись.
Стоны монстра, эхом разлетающиеся по туннелю, внезапно оборвались громким хлопком. Своды посветлели от яркого зарева, а потом всё вокруг постепенно стало погружаться во тьму.
Не сразу я понял, что это особая темнота — силуэты Хромого и Эвелины, склонившихся надо мной, тоже меркли. Как-то неожиданно до меня дошло, что раны слишком уж серьёзные…
Я почувствовал, как мне разлепили губы, вкладывая таблетку. Нежные руки растирали грудь, касались сломанной руки.
Эвелина, моя Эвелина. Моё ненаглядное сокровище, ради которой я готов сокрушить все силы тьмы, сочащиеся в этот мир через Пробоину.
Моя любовь…
Что?
Любовь?!
Я распахнул глаза и резко вдохнул, а потом согнулся от боли в рёбрах.
— Тихо, деверь, ещё не срослись кости, — послышался усталый голос чернолунницы.
— Какого хрена? — только и вырвалось у меня.
Ощущение было, будто мне все энергетические внутренности через мясорубку прокрутили. Чакры, энергопотоки… а, всё в чёртову Пробоину, всё в фарш превратилось.
Я сел, опираясь на правую руку, затряс головой. Огляделся.
Хромой стоял будто бы на стрёме, целясь из пистолета в ту сторону туннеля, где пропал «уголёк». Он кивнул мне, улыбнувшись, а потом испуганными глазами уставился на своё оружие — шкет забыл, что спёр его у меня.
— Это если мы с каждым «угольком» так будем… — устало вздохнула Эвелина, утирая пот со лба.
Чернолунница сидела со мной рядом и держала на руках посох. Только теперь её оружие стало короче — кончик, который был усилен синим «нэрусом», отсутствовал, отгорев от касания к «угольку».
Сама Эвелина была до того ужасно бледной, что чуть не светилась в полумраке. Глаза запали, скулы резко очертились, будто кожа высохла и натянулась.
— Это ты? — спросил я, пытаясь настроиться на осмотр своего энергетического контура, — Твои проделки?
У меня в сердце зияла пустота, и мне хотелось самое малое броситься куда-нибудь в пещеру, чтобы погибнуть в лапах очередного монстра. Я словно потерял любовь всей своей жизни, и жить больше незачем…
Да твою псину, Тим! Соберись, тряпка.
Эвелине, судя по её виду, эта магия далась ой как нелегко. Она виновато кивнула:
— У меня не было выбора, привратник.
Я ничего не ответил, только стиснул зубы от злости. Да оно всё понятно, но хотелось тоже устроить какой-нибудь скандал. Выяснить отношения, так сказать… А то они только-только зародились, и тут на тебе.
— Капита тебе в родню, дура, — нервно бросил я и попытался встать.
— Кого?! — Эвелина искренне удивилась.
Я не ответил, старательно сохраняя равновесие.
Левая рука была примотана к животу остатками моей опалённой куртки. Судя по всему, переломы ещё не срослись, да и вообще лучше мне показаться настоящему целителю. Только не такому, как у Вепревых.
На груди у меня зияли прожжённые дыры, хотя кожа была уже чистой, только ярко розовой. Едва-едва затянулась.
— Это я таблетку отдал, — гордо сказал Хромой, а потом осёкся, — Ну, ту, которой ты мне тогда оплатил.
Ему очень не хотелось признаваться, что он у меня их все потырил. Пацан по-детски состроил важное лицо, как будто враньё удалось, и снова нацелился в темноту.
Я со вздохом посмотрел на пустую правую ладонь. А мой нож где-то там, унёсся вместе с «угольком».
Мой взгляд коснулся пистолета…
— Ты знаешь, что он не заряжен?
— Э-э-э, — Хромой вжал плечи, — У меня есть… ну, это…
Я шагнул к нему, удивлённо протянув руку к оружию. Пацан дёрнулся, но ничего не смог сделать. Он тут же выхватил свой обломок лезвия:
— Отдай, гниль безлунная!!!
Ничего не ответив, я отошёл от него, сел. Зажав ствол между колен, открыл казённик. И вправду, патрон…
— Это мне отец дал, — Хромой шмыгнул, утирая потёкшую слезу, — Ну, то есть мама… от отца.
— А чего не стрелял-то?!
— Да я стрелял! — пацан уже чуть не ревел, — А он не стрелял! Я нажимал, а он это… ну… не стрелял!
Я усмехнулся, глядя на пистолет. Малой просто не знал, как снять его с предохранителя.
Встав, я протянул огнестрел пацану обратно и показал, как сдвигать рычажок. Тот удивлённо взял оружие.
— Так вот ты чего так косился всё на этот пистолет, — хмыкнул я, — Даже интересно, откуда обычный оборванец знает про такое оружие?
Хромой не ответил, надувшись и глядя на меня исподлобья. Я поджал губы, думая, а не отвесить ли ему подзатыльник.
— Братья, все мы едины под Луной. Незримая будет недовольна, если мы…
— Заткнись, Эвелина, — рыкнул я, — Давай без проповедей.
На Избранницу я очень злился, поэтому и не сдержался. Попробуй тут относиться в ней неравнодушно, когда всего пять минут назад она была центром моей Вселенной.
Чернолунница свела брови, стала сверлить меня злым взглядом.
— Ах, так? — она ехидно оскалила зубы, — А кто такой Тимка, кстати?
Я как раз показывал упрямому Хромому, как надо снимать и ставить на предохранитель. Хотел объяснить ему про безопасность, чтобы нас не подстрелил случайно.
Вопрос Эвелины застиг меня врасплох, я на миг замер. Ну что, открывать карты, или нет?
— Капиты какие-то, псы да псины… — рассуждала Эвелина.
Я хотел зло огрызнуться, но дальше всё произошло слишком быстро. И у меня не было даже секунды, чтобы поступить по-другому.
В уши ударил гул трансформатора. Хромой нахмурился, тоже что-то услышав, а вот чернолунница даже не шелохнулась, продолжая рассматривать повреждённый посох и бормоча о моих странностях.
Я чётко ощутил, что Пульсар пролетел в полуметре от нас, направляясь прямо на девушку.
