Чёртова чернолунница! Чего они там накрутили в своей медкапсуле, эти сраные умники, что я до сих пор влюблён в «иллюзию»?
— Товарищ вахмистр, — голос командира пробился будто сквозь вату, — Ты слушаешь, Тим?
Я тряхнул головой. Сердце забилось часто-часто…
— Неважно выглядишь, Тим, — взгляд Андрея скользнул по кольцу пси-компенсатора на моей шее.
Перестраховка умников на случай, если всё-таки я после «иллюзии» сойду с ума.
— Виноват, товарищ полковник.
— Как я уже говорил, сначала тебе следует отдохнуть. Твой отец звонит чуть ли не каждый день. Да и девушка у тебя… как же её, забыл…
— Алёна?
— Да, — командир улыбнулся, — Пыталась пробиться к нам в корпус. В секретную военную часть! Боевая дама, я бы сказал.
Я тоже улыбнулся. Моя Эвелина, она такая…
Эвелина?! Да что ж это такое-то! Алёна!
Нет, надо срочно идти в мед-блок. И пусть Корявый вколет мне чего-нибудь.
— Да, кстати, эта твоя способность. «Кокон», так ты её называешь?
— Так точно, товарищ полковник.
— Мы получили твою биометрию тогда, после удара искусственного псионика.
— Вы же сказали, что мой щит не справился?
Я уже с трудом шевелил языком, до того перехватывало дыхание. Словно дымка какая-то наплывала, и за ней, казалось, маячит какой-то силуэт. Так похожий на Эвелину…
— Мне удалось убедить верхушку, что это не так, — Андрей Валерьевич достал из стола папку и подвинул ко мне.
Чувствуя, что ноги уже плохо подчиняются, я всё же сел на стул. Не по уставу, конечно, без позволения старшего по званию, но полковник никак не отреагировал.
— Что это? — я открыл папку.
Внутри было довольно толстое дело, которое больше напоминало какую-то научную работу. Перед глазами расплылись строчки формул и уравнений.
— Это результат обработки твоей биометрии. И, знаешь, что самое замечательное?
Я поднял глаза:
— Что?
— Никто не достигал даже близких результатов. Так что, если мы сможем раскрыть секрет твоей врождённой способности, это спасёт Свободную Федерацию.
Его слова заставили меня на миг забыть об Эвелине. Нет, я не мечтал стать подопытным кроликом… Но служил Федерации я за идею, и любую возможность как-то помочь использовал бы без раздумий.
— А теперь всё же дуй в мед-блок, Тим, — с отеческой заботой сказал командир, — Будет обидно, если после такого мы тебя потеряем по глупости.
***
— Удивительно, Заяц, — корявый Паша Ковалёв слепил меня фонариком, подсвечивая зрачки и бесцеремонно поворачивая мою голову, — Но метод оказался просто фантастическим…
Я никогда не любил лазарет… Лежать на кушетке голым бревном, одетым лишь в халат пациента, и проходить все эти сраные «процедуры», предусмотренные инструкциями. На хрена, если здоровому солдату с первых секунд понятно, что он здоров?!
Нет, вру. Я любил лазарет… Но только когда за мной ухаживали молоденькие сестрички, у которых халатик едва сходился на так нужных рукам мужчины округлостях. И чтоб из-под белого чепца выбивались непослушные белые локоны, а пухлые губы всё время собирались в трубочку, сдувая их.
Блондинки, они всё-таки нежнее. Пальцы у них ласковее, взгляд добрее, и смешинки в глазах смешнее.
Не то, что у чёрствых и жестоких брюнеток…
Да твою ж псовую луну!
В мыслях так и висел чёткий образ Эвелины. Волосы цвета вороньего крыла, серебряный браслет с серым камешком на высоком лбу. И чёрные, внимательные глаза, смотрящие из глубин «иллюзии», которую я должен был бы уже забыть.
Я даже сам не понимал, почему до сих пор не мог избавиться от этих видений. Но Избранница так и не шла из головы, а гормоны так и гуляли в крови…
— Что за метод? — я тряхнул головой, чтобы вывернуться из Пашиного захвата.
Или, скорее, чтоб выбросить из головы видения о всяких выдуманных чернолунницах.
Пси-компенсатор на шее давил и создавал ощущение, что я и вправду «цепной пёс Федерации». Неприятное ощущение, тем более если учесть тот фактор, что этот ошейник убьёт меня при малейшем подозрении, что псионик сошёл с ума. Ну, ладно, всего денёк потерпеть…
— Новый метод. Правда, опасный.
Медик-калека, которого на базе все называли Корявым Псом, прошаркал к столику с инструментами, поскрипывая бионическим коленным суставом. Паша чуть вытянул голову в сторону, высматривая через стеклянные стены бокса, нет ли кого из командования. Потом достал из кармана пачку «Терминатора», на которой была нарисована луна — одна половинка белая, другая чёрная.
Корявый Пёс вытянул сигарету, зажал её между губами, вдохнул, и кончик сразу заалел. Одновременно вокруг сигареты воздух помутнел, словно замазывая очертания белого цилиндрика…
Курение не поощряется в Свободной Федерации, но власти же понимают, что борьба с вредными привычками должна иметь границы. Чёткие границы размытой оптической голограммы.
Паша Ковалёв поднял сигарету на уровень глаз и задумчиво посмотрел на мутную сферу вокруг неё. Стал водить из стороны в сторону, наблюдая, как сфера, оставляя за собой марево, пытается догнать выскакивающий из «поля цензуры» объект.
Корявый Пёс медленно выпустил дым, в котором «цензурная» муть слегка замерцала.
— Говоришь, не отпускают галлюцинации?
Я покачал головой, и медик кивнул своим мыслям:
— Видимо, это новый побочный эффект, для псионика нетипичный. Ты же знаешь, как устроена «иллюзия»? — спросил он.
Откинувшись на приподнятую спинку кушетки, я снова осторожно отогнал мысли об Эвелине. Нельзя злоупотреблять псионикой, когда у тебя на шее пси-компенсатор.
Вот чего мне действительно не хватало, так это чтоб кто-нибудь гораздо умнее меня объяснил бы, что за хрень творится с моей головой. И чтоб побольше заумных терминов, тогда сомнений вообще не останется.
От меня ждали хоть какого-то ответа, и я сказал:
— Ну, «иллюзия» — это виртуальная реальность, только сделанная на высшем уровне. Не как дешёвая капитская поделка…
— Не дешёвая, ага, — Паша криво усмехнулся одним уголком рта.
Другая щека у него была почти неподвижная. Вся его увечность — это результат неудачных опытов с псионикой.
— Потому что компьютер не может такое сделать, — медик покачал головой, — Тем более, настоящего псионика ведь не обманешь пикселями и кодами. Он сам разложит всю виртуальность на пиксели…
Вот уж действительно. Попробуй обмануть псионика, который чувствует пространство всеми семью чакрами.
Даже сейчас мне всё ещё казалось, что мир вокруг не настоящий. Видимо, из-за слишком длительного пребывания в медицинской коме. Побочный эффект, как выразился Корявый.
Я расслабленно лежал с полузакрытыми глазами, слушая и так известные мне подробности о работе капсулы, создающей «иллюзию». Что, по сути, процессором в ней является сам мозг псионика, умники лишь только корректируют программу… Ну, и задают сюжет испытания, если оно нужно.
Оттого и получается воображаемый мир настолько реалистичным, ведь нет предела человеческой фантазии.
— Обычно «иллюзия» ограничена. Ну, одной локацией, да и временем… — продолжал объяснять Паша, — Но в твоём случае, Косой, мы решили чуть ослабить имплант, дать больше потока пси-энергии.
— Зачем?
Я уже отвык от своих кличек. Косой, Заяц… Эх, как же приятно слышать родной глобо-рус. Не эти непонятные красногорские диалекты, привычные уху Василия, но насилующие мой мозг.
— После бомбёжки мы тебя нашли в поле, засыпанным горелой и расплавленной землёй. Думаю, Косой, ты спасся в режиме берсерка, потому что выбрал правильное место для спасения. Успел добежать до оврага…
Я поморщился. Ничего такого я не помнил, тем более, ещё и имплант сгорел вроде бы.
— Имплант у тебя сгорел, конечно, — Паша поёжился, — Там же ещё и новую бомбу применили. Ну, против псиоников.
Эта новость заставила меня вздрогнуть. Значит, мне тогда не показалось? И это действительно было какое-то оружие, воздействующее на импланты?
Я недоверчиво переспросил:
