— Нет, Паша, перед этим ты что сказал?
— Про привратника? — он удивился, — Да эта ж краля знает, что двери клинят, могла б и подстукнуть. А нет, увидела тебя, и надо ей задницей повилять…
Корявый с сомнением смотрел на мои пальцы, крепко удерживающие его руку с инъектором. Медик словно раздумывал, звать уже охрану или нет — его взгляд так и возвращался к пси-компенсатору на моей шее.
А я лихорадочно пытался найти рациональное объяснение происходящему. Как же раньше удобно-то было — все свои сомнения и страхи легко можно было на Василия свалить.
Ну, кто бы мог подумать, что я, Тимофей Зайцев, снайпер-диверсант, обученный псионик и верный солдат Свободной Федерации… что я буду сомневаться в реальности мира.
Не того мира, где Пробоина и Луны… А этого мира!
Мой взгляд упал на разбросанный пепел, оставшийся на полу от сигареты Ковалёва. В сероватой пыли явственно проглядывал собачий след.
«Незримая часто является своим последователям в образе собаки», — голос Эвелины чётко прозвенел в памяти.
— Твою псину… — вырвалось у меня.
— Чего? — Корявый удивлённо глянул через плечо, осмотрел медблок, потом с подозрением покосился на меня, — Ты в порядке? Косой, а ты случаем не чувствуешь… ну, желания убивать?
Я усмехнулся и, отодвинув его руку со шприцом, отпустил. Если он сейчас начнёт настаивать на уколе, тогда я точно буду знать, что меня удерживают в этой галлюцинации насильно.
Паша пожал плечами и убрал инструмент.
— Не хочешь, как хочешь, — он потёр шею, — Уверен?
У меня аж перехватило дыхание… Псовую луну, до чего же правильный вопрос он задал.
— Корявый, я вообще ни в чём сейчас не уверен, — ответил я и тронул ошейник.
Пси-компенсатор предупреждающе запищал.
— Ты же знаешь правила, Косой, — насторожился Корявый, возвращая шприц на столик.
Другая его рука скользнула к поясу, откинув край халата. Угрожающе блеснула из кобуры чёрная рукоять нейро-стоппера.
Паша непроизвольно наступил на пепел и, конечно же, от собачьего следа… кхм… и след простыл. А был ли он вообще?
— Знаю правила, — я убрал руку от пси-компенсатора, чтобы не давать медику повода для беспокойства.
Корявый покачал головой:
— Развеяться тебе надо. Там же тебя твоя Алёна ждала… Избранница верная, ага?
Слишком много знаков.
Я шумно и судорожно втянул воздух через ноздри, пытаясь прийти в себя.
Слишком. Много. Знаков.
Помещение пахло, как и положено медблоку, в котором недавно покурили. Тонкий аромат антисептиков, терпкий запах табака…
Едва уловимая вонь катакомб под Каменным Даром. А ещё запах крови, горелой ткани и плоти, ведь стычка с «угольком» не прошла даром.
— Нет, толчковые псы, — я ощерился и крепко схватился за ошейник пси-компенсатора.
— КОСОЙ!!! — закричал Паша, — НЕТ!!!
Оглушающий звон сирены разнёсся по медблоку. Корявый со всей своей скоростью калеки выхватил нейро-стоппер, выпуская в меня незримую парализующую волну.
Он пытался успеть до того, как мой имплант самоуничтожится. А в затылке уже разгоралась сверхновая, прожигая мне мозг до подкорки…
Мышцы свело от паралича, пальцы задеревенели. Если Ковалёв успел до активации импланта, то я ещё останусь жить.
Нет.
Я стиснул зубы, пытаясь внушить себе, что вокруг галлюцинация. Этот мир — неправда!
Нельзя здесь жить.
— ТИМ!!!
Волны паралича накатывали друг за другом — Ковалёв жал на спуск раз за разом, разряжая нейро-стоппер.
— Жжёный… я… пёс, — выдавил я сквозь занемевшее горло, чувствуя, как отключается картинка.
Имплант убивает мозг всего за пару секунд.
***
Я судорожно вдохнул и распахнул глаза. После ярких ламп медблока мне показалось, что вокруг кромешная темнота.
— А, гниль помойная!!! — крик Хромого оглушил меня.
Последние события каскадом пронеслись в моей голове. Канал, катакомбы, драка с «угольком»…
— На!!!
Хромой явно от кого-то отбивался, поэтому я, подтянув ноги, перевернулся на здоровое плечо, вскочил. И, особо не разбираясь, бросился на звуки.
Глаза запечатлели прояснившуюся картинку.
Эвелина лежит у стены, а Хромой стоит к ней спиной. В его руках посох Избранницы, и отбивается пацан от трёх помойников, тянущих свои лапы к девушке. При этом мальчишка и вправду упирал целый красный конец посоха то в одного, то в другого — с одежды помойников уже валил дым, но те даже не обращали внимания.
Стараясь беречь сломанную руку, я подсёк одного из торчков, перехватил его за грязную шевелюру и добавил скорости при падении. Долбанувшись затылком, тот сразу притих.
Другие двое даже не повернулись, поэтому я их утихомирил таким же способом — за волосы, стопой под колено, и со всего маху об каменный пол. Тормоза даже руки не подставляли, поэтому труда особого борьба с ними не составила.
— Сдохни! — в меня полетел посох, и я едва успел отвести в сторону раскалённый пирусный кончик.
— Эй, полегче, — просипел я, — Обознался ты, малой.
До моего тела с трудом доходило, что действие нейро-стоппера — это была всего лишь галлюцинация, как и весь тот мир. Невероятно реалистичная галлюцинация.
— О, гниль ты безлунная, — пацан чуть не разревелся, увидев меня, — Живой!
— И я тебе рад, — я усмехнулся, — Так-то меня Василием звать.
— Да к луне драной, как тебя зовут, — борзо отозвался Хромой, а потом, выронив посох, присел к Эвелине.
Я тоже подошёл, тронул живчик на шее. Пульс есть, хоть и слабый.
— Жить будет, — успокоил я мальчишку, — Отдохнуть ей надо.
Несмотря на признаки жизнедеятельности, Избранница была холодная, словно её только что вытащили из проруби.
У меня сразу же возник вопрос:
— Что тут произошло?
— Когда ты вдруг свалился, а потом стал ползать… — начал было объяснять Хромой.
— Ползать?!
Я в недоумении осмотрел себя, осторожно потрогав привязанную к телу левую руку. Таблетки «вытяжки» прекрасно действовали, и перелом уже почти не болел.
— Да, Эвелина сказала, что ты теперь в помойника превратился!
Я покосился на валяющихся в отключке зомби, а Хромой, сбиваясь от волнения, стал рассказывать.
По словам чернолунницы, меня «укусил» блуждающий Пульсар. Сам пацан думал, что мне была уготована судьба безмозглого наркомана, но Эвелина сказала, что мой разум просто надо вытащить из ловушки.
Избранница призвала на помощь свою богиню Незримую, чтобы достучаться до меня. А я вдруг перестал ползать, просто упал, и стал что-то бормотать про «меховых псиоников».
— А потом она тебя… поцеловала. Я даже хотел тебя убить, Василий! — с нескрываемой ревностью проворчал Хромой, — Потому что она моя, я люблю её!
Наблюдать за эмоциями пацана было смешно, но я старался этого не показывать. Лишь качнул головой:
— Не сомневаюсь.
— Но ты не вставал, а она упала… А потом вдруг пришли эти… Лапы свои к ней тянули, гниль помойная!
Только тогда я догадался, что же тут произошло. Кажется, Эвелина опять применила свою способность — именно это я и чувствовал в галлюцинации, когда думал только о ней.
Учитывая то, что чернолунница уже поднимала меня из обморока во время стычки с «угольком», то естественно, организм Избранницы не выдержал и надорвался.
Уж не знаю, что означает «призыв богини Незримой», но, судя по всему, эффект вышел настолько крутым, что «зацепил» помойников в соседних тоннелях. А те даже не поленились, притащили сюда свои задницы, чтобы найти свою «единственную» любовь.
Хромой тоже поддался под влияние магии чернолунницы, поэтому и смог защитить её, несмотря на малый рост.
Я невесело хмыкнул. Вот же безлунь чернолунная, одна только польза от её способности…
От Эвелины донёсся слабый вздох, и пришлось пригнуться, чтобы услышать.
— Незримая… ты… видел её?
Я покосился на Хромого, который бродил вокруг и что-то искал в темноте. Пацан нас не слышал.
— Видел, — прошептал я.
— Собачья тень на Чёрной Луне…
