Один вояка рухнул на землю и начал стонать от смеха, уронив арбалет. Второй предпочел помирать со смеху в обнимку с древком алебарды.
— Да какая ж ты ведьма, ежели ты арапа басурманская, — простонал он.
Я в ужасе уставилась на свои руки, выглядывающие из рукавов халата. Значит, пока я тут бегала, они загорели до полной черноты!? В ужасе я схватилась за лицо. Оно было липкое…
«Сок! – вспыхнула в голове мысль. – Это он меня так измазюкал! А я его еще и растерла, когда вытереться пыталась!»
Вот уж положеньице, не знаешь смеяться или плакать. Плевать, отмоюсь! Главное, что меня, похоже, не узнают.
Наконец отсмеявшись, высокий подмигнул мне.
— Из свиты посла шахского? Шут, поди? Что-то я тебя раньше не видел.
— Болела много, акклиматизация, — буркнула я.
Стражи явно меня не поняли, но на всякий случай отодвинулись подальше.
— А сюда чего притащилась? Али вашему паше невтерпеж новую эк-спо-нату (это слово он произнес по слогам и явно гордился его знанием) для зверинца получить? Так не доставили еще, ждем.
Не успел он договорить, как за стеной послышался скрип колес, хлопки кнута.
— Стой, родимая! Эй, кто там в караулке – открывай!
Толстый стражник приоткрыл в створке ворот небольшое окошко.
— Кто таков? Чего надо?
— Ты что, Доброслав, не узнаешь меня? Это ж я, Вано из Порта! Зверюгу вам привез!
— А документ есть? У нас сегодня строго – ведьму ловят! Велено никого без документов не пускать!
Высокий стражник сплюнул.
— Демоны бы побрали эту ведьму! – пожаловался он мне, – звон назад сменить были должны, а теперь жди, когда эту бесовку поймают!
«Бесовка» непроизвольно поежилась.
— Холодина тут у вас, — пожаловалась я, – то ли дело у нас, на юге…
Между тем в окошко просунулась грязная рука с ворохом бумажек.
— На, держи! Тута все – и от таможенной стражи писулька, что все чин-чином, и от купца расписка, и даже от самого начальника порта указание доставить быстра-быстра! А ты меня задерживаешь!
— Кажись, все в порядке! – стражник быстро проглядел исписанные листы и сунул их обратно. – Сейчас отворим, проезжай! Тут еще тебя ихний шут заждался!
Вояки, поплевав на руки, вдвоем сняли с ворот железный засов, и распахнули тяжелые створки.
— Но, родимая, пошла!
В ворота въехала запряженная вислоухой лошадью крытая мешковиной повозка. Изнутри ее доносилось жалобное мяуканье.
— Ой, а кто там? – искренне удивилась я, одновременно прикидывая как бы в эти ворота смыться и при этом не получить болт в спину.
— Мантикора! – гордо ответил извозчик, – Самка! Молодая еще, но ужасть до чего злобная!
Одновременно мяуканье перешло в рык, телега задрожала от доносящихся из глубины ударов. Лошадь аж присела, бедная!
— Чегой-то с ней, вроде бы уж успокоилась? – удивился возница.
Стражники посерьёзнели и взялись за отложенное было оружие.
Меня скрутило: страх, паника, боль, надежда, желание бежать — все это вмиг смешалось в моей голове. А вместе с этим пришло непреодолимое желание помочь зверю.
— А она не вырвется? – осторожно спросил высокий.
— Да ты что, там такая клетка – во, прутья с руку толщиной! Да и ошейник специальный на ней!
— Ух ты! А можно посмотреть? Может смогу зверюгу успокоить? – я сделала максимально простодушное лицо, вдруг я зверюгу выпущу, а она их от меня отвлечет? Надо слушать интуицию.
— Смелый ты шут! – хохотнул толстый.
— Укротитель я, а не шут! – буркнула я, суя нос за покрывало, скрывающее вход в кибитку.
— Смотри, если не боишься, — ухмыльнулся мужик, — только пальцы не сунь – откусит!
— Что вы, что вы, — промурлыкала я елейным голоском.
Но как же жалобно этот зверь мяукает и скребётся! Сердце сжимается. Я глубоко вздохнула и окончательно осознала, что любой ценой должна помочь.
Клетка. Здоровенная. Железная. На прутьях следы когтей. И здоровая кошка, размером с подросшего теленка, с хвостом скорпиона, рыжая и в белых носочках, и с белыми кисточками на ушах, пытается выбраться. Железный ошейник с шипами вовнутрь, они впиваются животному в шею. Кожистые крылья специальным ремешком притянуты к телу.
— Бедная ты киса, — вздохнула я, посмотрев в глаза кошке, — и зачем он тебя сюда привез? Вот так мучать?!
Я разозлилась. Так жалко стало зверя, что даже слезы навернулись. Я обернулась: стражники и извозчик зашли в комнату в стене. Я еще раз посмотрела на кошку.
Она замерла и насторожила уши и смотрела на меня умным, понимающим взглядом.
Больше думать было некогда. Я запрыгнула в кибитку и отодвинула засов.
Кошка тихо зарычала и в один прыжок оказалась нос к носу со мной. Цепь натянулась, и шипы ошейника в очередной раз впились в гибкую кошачью шею.
— Тихо, киса, тихо. Бежать нам отсюда надо, — нашептывая себе под нос, и, нет ума, потянула руку к дикой пленнице.
Зверюга клацнула зубищами в миллиметрах от моей драгоценной конечности.
— Ну-ну! – пригрозила я едва уцелевшим пальцем, — мне еще цепь с тебя снять как-то надо! Я отпущу тебя, я помогу тебе. Я – друг. Я помогу, — шепотом убеждая нас обеих (себя не бояться, ее не кусаться) я отстегнула крылья.
Изогнутый, ядовитый хвост раскачивается прямо напротив моего лица, а я, дура, лезу к морде.
— Тихо, тихо, не бойся, — я уловила момент и отодвинула хвост с жалом в сторону, — я помогу тебе вернуться домой, к таким как ты. Я отпущу тебя. Только не тяпни меня! — кошка вся напряглась, замерла. Одно неверное движение и все: пиши — пропало. Я упорно тянула руку к ошейнику, пока не нащупала застежку. Вот же зараза, пряжка прямо под мордой. И как туда подлезть?
— Так, киса, — я посмотрела ей прямо в глаза, — ты сейчас будешь стоять и не дергаться, не долго. А как только я расстегну ошейник – мы побежим, что есть сил.
Я наконец-то подцепила ремешок и смогла совладать с застежкой.
Снаружи послышались голоса.
— Где ведьма? Вы что ее не задержали? Еще и ворота открыты?! Совсем с ума посходили?! – спросил кто-то изрядно запыхавшийся.
— Какая ведьма? Отколь она у нас тут возьмется?
— Маг сказал, что здесь ее след засек! Никого из посторонних не было?
— Да вот мантикору Вано, портовый возчик привез, еще укротительница из ханского посольства тут крутилась.
— Идиоты! Вы что сторожите? Свинарник или дворец?! На границах служить будете, балбесы! Какая к бесам укротительница! Ворота закрыть!
Послышался скрип петель. Ну, все, пропала я. «Чтоб у вас все проржавело враз!» — в сердцах подумала я.
— Такая, рожа черная как ночь, но по-нашему хорошо говорит.
— Где она?!
