— Во-вторых, хоть я не сильна в военных стратегиях, разве не лучше выждать первый бой? Если другие дома станут нашими врагами, пусть ослабят друг друга атаками. И мы вступим в бой, если нужно, когда противники будут уже в крови.
Она рискнула взглянуть на Хироми, проверить, обдумывал ли он ее слова. Она продолжила:
— В-третьих, мы все еще не знаем, что происходит с клинками.
— На них охотятся, где бы ни нашли.
Мари сдержала гримасу. Хироми все еще верил всему, что слышал.
— Возможно. Или эта история — уловка дома Амари.
Хироми выглядел так, словно даже не думал о таком варианте.
— Дело в том, что клинки — неизвестное. Если хотя бы дюжина клинков будет на стороне одного из домов, курс боя изменится. Выждав, ты узнаешь, есть ли у других домов клинки, или сообщения о них — правда.
— Это все?
Мари кивнула. Ей не нравилось, что нужно было уговаривать Хироми, но другого пути не было. Она видела, что он понял ее логику. Он быстро соображал, но Мари росла с юным лордом, знала, что убедила его. Она выдохнула с облегчением. Ее маневр хотя бы дал ей время, но, если повезет, этого времени хватит для ее планов.
Она повернулась и вышла из комнаты, низко поклонилась генералам снаружи.
— Еще раз простите, генералы. Благодарю, что вы щедро позволили нам минутку личного горя по тому, с кем мы были близки.
Дверь за ней закрылась, она услышала, как ее младший брат властно заговорил:
— Генералы, за время горя с моей сестрой я развил новую стратегию для победы.
Мари скрыла облегчение от стражи, пока дверь закрывалась. Ей было плевать на то, что ее идеи выдавали за свои. Только результат. Пришло время действовать по плану, была она готова или нет.
Мари подошла к полю битвы со смесью трепета и волнения. Она никогда раньше не видела сражений, и ее естественное любопытство было возбуждено перспективой нового опыта. Ее захлестнуло чувство вины, но это не сделало ее интерес менее реальным.
Когда она пыталась обосновать свой интерес, она говорила себе, что ее действия, даже за кулисами, вполне могли привести к смерти других. Она не была уверена, что в хаосе можно было избежать последствий, и она не хотела игнорировать неприятные истины власти. Если она не могла видеть результаты своих решений, она вообще не имела права принимать эти решения.
Но она бы солгала, если бы сказала, что не боится. Она не считала себя хрупкой, но боялась, что наблюдение за битвой станет проверкой ее храбрости. А если она поймет свое желание?
Мари яростно выбросила эти мысли из головы. Не могло быть места для сомнений. Только сила и действие. Она не могла проявить слабости перед собравшимися генералами.
Мари, Хироми, их генералы и помощники поселились на возвышенности с видом на место битвы между домом лорда Исаму Фуджита и домом лорда Каташи Амари. Последние несколько дней армии подбирались ближе, сегодняшний бой был неизбежен.
Тени Мари смогли дать некоторую информацию о прелюдии к бою, но на ее взгляд, этого было слишком мало. Она не могла понять, почему произошел этот бой. Ее тени указали, что ни одна из сторон не хотела сражаться, но обе, казалось, были верны своему курсу действий. Мари чувствовала себя так, как будто Великий Цикл управлял ситуацией, и гигантский валун столкнули с холма, и теперь его уже нельзя было остановить.
Обе стороны были виноваты и упрямы. После смерти Шина трон технически перешел к Каташи, но мальчику было всего девятнадцать, а Шин был королем меньше месяца. Ни Исаму, ни Хироми не признали претензий мальчика. Каташи, похоже, был готов уладить этот вопрос силой, и, если можно было верить теням Мари, его хорошо обученные войска легко могли одолеть дезорганизованные силы Исаму.
Исаму тоже хотел забрать трон после смерти Шина. Он спорил, что, как самый опытный лорд, пробывший дольше всех у власти, он был очевидным выбором. Два других дома молчали в ответ.
Если бы Хироми поддержал один из других домов, дело можно было бы уладить. Но он не хотел кланяться другому лорду. Мари обдумала это дело, и хоть ее сердце желало мира, она не могла заставить себя поддерживать кого-то, кроме Хироми. Исаму был слабым лидером, что было видно по его войскам. Каташи имел потенциал, но был еще младше и неопытнее, чем Хироми. В ограниченном общении Мари с сыном Шина она не доверяла ему. Таким образом, она посоветовала начать дипломатию с того, чтобы другие лорды признали Хироми своим королем.
Если бы обстоятельства или руководители были другими, возможно, они смогли бы договориться. Вместо этого на горизонте маячила гражданская война.
От теней они узнали, что Каташи планировал атаковать утром, и Хироми настаивал на наблюдении, «чтобы лучше понять противников, с которыми они столкнулись».
Причина была мутной, но правды никто не признавал. Как и Мари, Хироми никогда не видел, чтобы две полные армии встречались в бою. В отличие от нее, он не испытывал особого беспокойства. Он считал войны славными и почетными, там люди проверяли свои способности друг против друга. Когда он был мальчиком, он поглощал истории о героях и клинках, и, хотя он не мог сравниться в боевом мастерстве с Джуро, война была для него привлекательна.
Мари боялась, что предстоящая битва только разожжет его аппетит. Ощущения, которые она испытывала, было трудно понять. Она и ее брат были в безопасности и на расстоянии. Знамена дома Кита гордо развевались на утреннем ветру, и ни одна армия не осмелилась бы напасть на них. Хироми видел битву и маневры, но не видел крови и страданий. Их слуги даже устроили пикник на весь день.
Группа подошла к своей высокой позиции и спешилась. Мари посмотрела на поле битвы, когда взошло солнце. Прерия здесь была не совсем плоской, плавные изгибы создавали у войск иллюзию безопасности. Когда Мари посмотрела на поле, она увидела, что битва будет всем, чего она боялась. Не было прикрытия и защиты. Это будет битва силы против силы. Фланговые маневры будут видны издалека, а местность не давала стратегических преимуществ ни для одной из сторон.
Она подозревала, что этого и хотел Каташи все это время. Во всех отчетах говорилось, что его войска были лучше обучены и дисциплинированы. Устраняя преимущества местности, он уменьшил шанс блестящего, но удачного маневра одного из генералов Исаму. Стратегия стоила бы жизней, но, если она понимала правильно, фактически гарантировала победу.
В тишине перед атакой была красота. Мари была впечатлена организованностью и смелостью, проявленной присутствующими. Ветер поднялся, знамена хлопали, и Мари куталась плотнее в одежду. Поверх шелкового повседневного наряда на ней были тяжелые синие мантии, но она все равно дрожала. Погода весь месяц была на удивление холодной.
Часть Мари уговаривала ее бежать на поле битвы, встать между двумя линиями и героически призывать к миру. Она заставила замолчать свою глупость.
Крик раздался с одной из линий, и силы Каташи начали наступление. Мари не слишком хорошо разбиралась в военной стратегии, но она видела, что линии оставались организованными по мере продвижения, и когда они оказались в пределах досягаемости, они выпустили стрелы, от них потемнело небо.
Издалека было легко восхищаться красивыми искрящимися снарядами, летящими сотнями за раз. Если бы можно было игнорировать смерть в конце их полета, Мари могла бы назвать это зрелище одним из самых впечатляющих в ее жизни.
Здесь стала очевидной первая разница между силами. Каташи выпускал волну за волной стрел, бесконечный дождь ужаса на врага, ответный огонь которого был прерывистым.
Она взглянула на своего младшего брата, он был почти в восторге от зрелища перед ним. Это выражение его лица напугало ее больше, чем любое другое. Он был умным человеком, но его детское увлечение войной могло привести его к принятию ужасных решений.
Линии встретились с ревом и холодным звоном стали. С самого начала исход боя был ясен. Как только линии встретились, силы Исаму, казалось, рассыпались, будто они были бумагой, брошенной в стремительный поток. Даже на расстоянии Мари видела, как силы Каташи оставались сплоченными, пробивали тонкую оболочку порядка, скреплявшего армию Исаму.
