— В целом могу сказать, что это хороший, но не самый уникальный клинок. Таким были вооружены пехотинцы. Впрочем, его мог себе позволить человек выше среднего достатка. Сотник. Возможно — командующий тысячи.
Выше среднего? Хм... Сотник, а то и тысячник?
Гном, вернув оружие владельцу, вернулся к прерванному рассказу о любимом колледже.
— Кафедру прикладной магии у нас возглавляет сам мэтр Гвейн Периверт — родственник механика Деина Периверта и мой тоже. Кстати, — вспомнил вдруг гном. — Я до сих пор не представился. Мэтр Байн Периверт, профессор кафедры Прикладной магии и заведующий лабораторией оружия.
— Данут Таггерт, сын Милуда, — скромно отозвался юноша. Подумав, добавил: — Рыбак.
— Милуд... — призадумался гном. — Где—то я слышал это имя. Ваш отец не участвовал в Аркалльской битве?
— Участвовал, — скромно потупился юноша.
Данут с замиранием сердце ждал, что гном скажет — вот, мол, ваш отец был героем, в одиночку разгромившим главные силы орков, но маленький профессор все испортил:
— Впрочем, кто из фолков не участвовал в ней?... возможно, слышал еще где—то. Нет, не вспомню.
Юноша был разочарован, но не показал виду. Что поделать? Если профессор, как он говорит, целых семьдесят лет преподает в этом... как его? Колледже металлургов, то с памятью у него должно быть совсем плохо. Решил спросить о другом.
— Скажите, мэтр Байн...
— Можете меня называть просто — профессор, — любезно разрешил гном. Склонив голову набок, словно на экзамене, мэтр покровительственно поинтересовался: — Что вы хотели узнать?
— Профессор, а чем отличается йотун от тролля, ну, кроме рогов?
На сей раз мэтр Байн не разродился тирадой, а грустно сказал:
— Йотуны, помимо всего прочего — рогов, обладают еще и магией. Когда вы проткнули копьем этого монстра, с моих глаз словно упала пелена. Он же нас просто околдовал. Ну, как мы могли так бездарно попасться в ловушку? Ну ладно, слишком доверились академическим картам! Там же нигде не указано, что в двух днях пути от Тангейна обитает йотун! Но разбить лагерь у самого логова тролля... тьфу ты — йотуна! К тому же, он создал защитный барьер, не подпускавший нас к нему и близко. Мои лучшие студенты погибли. Что я скажу их родителям?
Данут порадовался, что не высказал гному все то, что он думал об их поведении. Поди ж ты, оказывается, что тролль с рогами был не простым, а волшебным. Тогда все ясно. Ясно—понятно, как говаривал отец. Покойный отец.
— Откуда вы могли знать, — попытался успокоить парень старика, но тот лишь прикусил губу и вытер глаза кончиком бороды.
Утешать гнома, или, как он себя назвал — гворна, Данут не стал. Какое утешение? Наставник потерял пятнадцать учеников... По его вине, нет ли, неважно. Случись такое у поморов, ему бы не жить. Но профессору нужно еще вернуть живых обратно.
— Господин Данут, сын Милуда, — начал гном, но теперь уже юноша его поправил: — Просто Данут. Можно без господина.
— Господин Данут... — слегка запнулся гном, но поправился: — Данут, вы идете из Ошта? Как я полагаю, в Тангейн?
Ошт? Данут поначалу и не понял, что речь идет о его поселке. Ну, скажите, кто именует собственную деревню или город? Обычно, говорят просто — поселок. Даже про море, что его называют «море Вотрана» поморы узнали от приезжих. А так, море и море...
— Ошта больше нет, — глухо сказал парень, пряча глаза.
— Бализард? Или вайрг? — с сочувствием поинтересовался профессор. — Да, эти ветры...
— Норги.
— Норги? — изумился гном, оглядывая парня с ног до головы. — А вы?...
— Меня в тот день не было.
Прозвучало, словно бы в оправдание. Да оно и было оправданием. Дануту до сих пор было стыдно, что все его близкие погибли, а он, почему—то жив.
Гном не стал говорить прочувственных слов о том, что он все понимает — сам только что потерял близких ему людей. Он встал на ноги и, молча прижал голову Данута к своей груди, слегка приобняв юношу за плечи.
Данут напрягся, мышцы словно бы одеревенели. За всю жизнь он не помнил, чтобы отец хоть когда—то обнимал его. Может, когда он был таким маленьким, что и сам не помнил? Он знал, что отец его очень любит, но Милуд никогда не выражал своих чувств к сыну более, чем улыбкой. А сейчас... Уклоняться или вырываться не стал. Ему даже показалось, что уткнувшись в широкую грудь маленького профессора, он словно бы передал часть своей боли. Захотелось заплакать, но беда в том, что Данут этого не умел.
Мэтр Байн не зря много лет был наставником юных гворнов. Он прекрасно знал меру — удерживал юношу ровно столько, сколько это было нужно, чтобы объятия не показались в тягость ни ему, ни юноше.
— Я иду в Тангейн, к своему дяде, — кашлянул Данут, прочищая горло от набежавшего комка. Пояснять — кто такой дядя, он не стал. Какая разница?
— Вы не возьметесь проводить нас до города? Нас осталось семеро, а на руках пять раненых. Мы не сможем дотащить всех.
— Раненых? — удивился Данут, посмотрев на молодых гномов, бродивших по полю боя и, вероятно, пытавшихся собрать что—нибудь из имущества. Кто из них раненый? Если такие и есть, они вполне могут дойти самостоятельно.
— Десять моих учеников погибло, их уже не вернуть, — печально произнес гном. — Вечером их следует похоронить. Но пятерым юным гворнам можно помочь. Трое без чувств, а двоим я дал сильное обезболивающее.Дня два они продержатся, но потом требуется немедленная операция. В Тангейте у нас свой постоялый двор, есть госпиталь, опытные хирурги. Поможете? Я хорошо заплачу.
— Конечно, я вам помогу. И безо всякой платы, — поспешно ответил Данут.
А про себя еще раз подумал, что не следует спешить думать о гномах плохо.
Глава 4. Родственные чувства
— Вам, любезный брат, никто раньше не говорил, что вы похожи на орка?
Старший из двоюродных братьев — пятнадцатилетний Казистер, с презрением оттопыривал нижнюю губу, посматривая, как работает его обретенный родич. Разумеется, Казистер тоже не бездельничал. Он, как и Данут, числился в младших приказчиках Торгового дома «Силуд Таггерт и сыновья». Но в отличие от «дикого» найденыша, занятого сугубо физическим трудом, Казистер ведал учетом деревянных, глиняных и, даже железных емкостей, в которых хранилось земляной масло, или, как тут его называли — петрол. Данут же, целый день, за исключением перерыва на обед, таскал злосчастные бочки и горшки — выносил наполненные, стаскивал в глубину склада пустые. Часа не проходило, чтобы к складу не подъезжала либо подвода, либо вонючая самобеглая повозка гномов. И каждая либо привозила пустые емкости, либо забирала полные. Иной раз и то и другое сразу. Впрочем, как уверял дядя, жалованье ему шло точно такое же, как и брату. Да и не мог родственник главы компании считаться простым грузчиком.
Дяде принадлежал оптовый склад по продаже петрола, несколько небольших лавок, доходные дома. А вся семья — дядя с тетей и двое детей, жила в огромном доме, где могла бы уместиться деревня рыбаков. Зачем иметь такую домину на четверых, Данут не понимал, но у горожан свои причуды. Даже по меркам небедного Тангейна, Силуд Таггерт считался одним из самых богатых негоциантов. Ничего удивительного — петрол пользовался спросом у гномов, заправлявших продуктами его перегонки тепловики, у судовладельцев, пропитывавших им борта кораблей и шлюпок и, даже у простых людей, в последнее время приохотившихся освещать дома не свечами или лучинами, а масляными лампами.
Данут не роптал, считая справедливым, что он занимается физическим трудом, а не «умственным», как Казистер. Как—никак, наследник Торгового дома пять лет обучался в Коммерческом училище Тангейна, где его учили быть настоящим купцом. Правда, однажды юноша бросил взгляд в амбарную книгу, куда братец вносил подсчеты — страница была испещрена четырехугольниками, перечеркнутыми по диагонали. Все ясно. Именно так отмечали улов и мешки с зерном старейшины в поморской деревне — четыре точки, объединенные шестью палочками — десяток.
