к выходу и, отдернув ткань, скрылась в коридоре. Арчита вновь осталась одна. В сумраке дома и полной тишине.
Почувствовав слабость в ногах, жрица опустилась на циновку и прислонилась спиной к стене. От нее веяло приятной прохладой.
«Хоть что-то приятное в этом проклятом доме».
Ладонь скользнула под одежду и крепко сжала рукоятку кинжала. Арчита закрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Ворох мыслей окутывал разум и жалил, подобно потревоженному осиному гнезду, которое сбили по неосторожности.
Девушка сделала еще несколько глубоких вдохов и выдохов. Воздух в комнате был затхлый и спертый, но контроль дыхания позволил успокоиться. Арчита ощутила, как сердце начинает биться медленней и тише. Скоро она уже не слышала его ровного стука.
Открыв глаза, она вернулась в памяти немного назад. Жрица всегда так делала, когда хотела привести в порядок мысли и решить, что делать дальше…
Атта-Ури нашел ее случайно. Как не раз потом говорил местный смотритель животных, их встреча была ниспослана богами. В какой-то мере так оно и есть. Арчита остановилась в степи на привал. Она хотела продолжить путь на запад, но в последний момент решила задержаться еще на одну ночь. Путешествовать в темное время суток она любила. Не так слепит солнце, да и природа оживает совсем иными красками под серебристым светом луны. Однако в тот вечер накатила непонятная слабость, и жрица предпочла отдохнуть. На рассвете нового дня на ее стан и наткнулся приветливый старец. Как он сказал, старейшина местного селения отправил его на поиски странствующей жрицы, ибо глава не питает доверия к собственным служителям богов. Арчите уже тогда это показалось странным. Не то, что правитель не доверяет своим подданным. А то, что поручил такое задание дряхлому старику. Атта-Ури хоть и выглядел бодро для своих лет, на длительные переходы был явно не способен. И неизвестно, сколько бы ему пришлось слоняться по пустыням и степям, если бы не счастливая случайность.
«Счастливая ли?» — хмыкнула про себя Арчита. Она уже начинала сомневаться в этом.
Смотритель просто светился от радости, подобно солнцу на небе, и возносил молитвы богам за такую удачу. Жрица подметила, что старец оставался единственным человеком здесь, кто невольно располагал к себе. А обещание щедрой награды от радушного старейшины только добавили веса и склонили чашу весов в его пользу. Арчита приняла предложение. Все-таки путешествие оказалось делом недешевым. Но теперь она сильно сомневалась, что Унташ обладает такими добродетелями, как щедрость и радушие. Судя по всему, он удавится за грош… и не прочь удавить ее саму при первой же возможности. От холодного взгляда и кривой усмешки жрицу до сих пор знобило.
И эта женщина… рабыня. Со следами пыток и истязаний на теле. Ее бесцветный голос… глаза, лишенные жизни.
«Неужели это он? Унташ? Неужели это он довел несчастную?».
Арчита понимала, что задает сама себе очевидные вопросы. Старейшина выглядел настоящим извергом, способным на любые поступки.
«Господин не любит тратить шиклу».
Вспомнила она фразу, брошенную рабыней.
«Шиклу… какое интересное название меры серебра…» — подумала Арчита, только чтобы немного отвлечься.
Теперь ее терзали смутные сомнения, что Унташ заплатит ей хоть одну меру медяков. Но она согласна. Лишь бы покинуть это место поскорей.
«А люди в поселении… почему они так смотрели на меня? Словно я корень их бед! И почему они терпят такого правителя?».
Казалось, эти вопросы готовы были запутать еще сильнее.
«Надо было просто ехать на запад, как и задумала изначально».
Но не только странные жители, жуткий дом и мерзкий облик его хозяина вгонял Арчиту в дрожь. Было кое-что еще. Она отчетливо помнила…
Холодное дыхание северного ветра. Обжигающее, как в самую морозную ночь. Шепот. Тихий. Едва уловимый. Подобный шуршанию опавших листьев среди джунглей… Джунглей. где не пели больше птицы…
Она уже слышала его. Всего лишь раз в своей жизни, но хватило, чтобы запомнить навсегда. И жрица надеялась больше не сталкиваться с подобным. Никогда. Но вот это случилось вновь. И Арчита не знала, как поступить дальше. Лишь надеялась, что Богиня-мать защитит ее и сейчас. И раз она услышала глас, значит так надо. Да, она по-прежнему верила в нее, хоть уже давно не жила со своим народом. Ее народа больше нет…
Девушка шумно выдохнула. Переживания и усталость с дороги сделали свое дело. Она сама не заметила, как погрузилась в сон. А изящная ладонь продолжала сжимать рукоять клинка под одеждой.
[1] Богиня-мать — верховное божество Индской цивилизации.
[2] Шиклу (сикль, шекель) — мера массы золота и серебра у древних евреев и других семитских народов, заимствованная у Древнего Вавилона. Сикль серебра (монета массой около 11,4 грамма) служила стандартной денежной единицей на Ближнем Востоке.
Спала чутко. Поэтому когда белая занавесь слегка качнулась, словно от дуновения сквозняка, Арчита тут же подняла веки. Сна ни в одном глазу, а сердце вновь забилось учащенно.
В комнате царил густой полумрак. Судя по всему, день стремительно шел к закату. Горло першило. Только сейчас жрица вспомнила, что не пила с самого утра. Под впечатлениями от дома старейшины и образа его хозяина, желание испить воды мигом улетучилось. Но вот сейчас, после пробуждения, оно явилось вновь. И с удвоенной силой. Чувствуя жажду, девушка скосила взор на глиняный кувшин, стоявший возле циновки. Она не могла объяснить почему, но ей не хотелось снимать крышку. И уж тем более вливать в себя содержимое. Навряд ли Унташ решит ее отравить. Ведь ради чего-то она нужна ему. Однако пробовать на вкус неизвестное пойло желания не было. Жажда хоть и сильна, но вполне еще терпима.
В этот момент грязная занавесь снова чуть покачнулась. Арчита резко обернулась к выходу и прищурилась. Ладонь по-прежнему сжимала медный кинжал. Как темно здесь ни было, ей удалось рассмотреть, что на пороге с той стороны кто-то стоит. Чей-то смутный силуэт, размытый сгустившимся мраком. Арчита не могла понять, кто это. И неясность пугала. Заставляла мурашки бегать по коже. Неизвестный стоял там и не шевелился. Темная фигура, подобная каменному изваянию. Но жрица ощущала на себе его взгляд. Взгляд, лишенный чувств.
В горле пересохло. Арчита нервно сглотнула.
— Кто здесь?
Однако вместо собственного голоса, услышала жалкий хрип.
Фигура за порогом не шевельнулась. Не ответила. Она продолжала молча наблюдать за девушкой. Посреди сумрака и безмолвия.
Арчита кашлянула. В тишине он прозвучал, подобно раскату грома. Наконец, собравшись духом, жрица повторила. На этот раз голос прозвучал более-менее нормально.
— Кто здесь?
Из-за тревоги ей померещилось, что
