Екатерина Богданова - Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на директора

— Размечталась. Он мой, — прошипела рыжая. — А ты отсюда вылетишь, как только новый директор приедет.

— О как! А кто твой-то? — Хоть какое-то развлечение, пока Романа моего романа на горизонте нет.

— Артем! И если ты еще хоть раз к нему подойдешь, я тебя уничтожу.

Фу. У нее даже лицо от злобы почернело.

— А Артем — это кто? — спросила громким шепотом у одной из прихлебательниц.

Девица покосилась на королевну и тоже шепотом ответила:

— Тот, которого ты на лестнице покалечила.

— Тю, да больно он мне нужен! И никого я не калечила. Он вполне бодренько сейчас меня стороночкой в фойе обходил. А на нового директора ты не надейся. Я вот тоже на него надеялась. Так нет же, не отпустил! Пусть, говорит, в этом балагане будет хоть одна красавица мне глаз радовать.

И продолжая напевать, пошла в свою комнату.

Ося показываться не хотел, но у меня и без этой хохмы в семейниках настроение было преотличное. Переоделась в любимые шорты и маечку, включила плеер и решила обустраивать себе гнездышко. Сначала совершила коварное нападение на завхоза. Без труда нашла его каморку, вдоволь повеселилась, прочитав громкую надпись «Офис-менеджер» на двери, и, стукнув пару раз, ввалилась в помещение. Дядечка оказался вполне вменяемым, после недолгих уговоров и требований мне выделили ведро, приличный кусок ветоши, пару сносных покрывал и даже вполне еще презентабельные шторы. Поблагодарив дядю Гришу, сгребла полученное и потопала на пятый этаж. К третьему веселья как-то поубавилось, но наши не сдаются! Доползла, повалялась на кровати, тихо матеря поселившую меня на такой верхотуре Алексеевну. И бодренько принялась за уборку. Везде протерла пыль, разложила все свое добро в узкий стенной шкаф, кажется, девчонки из РУДНовской общаги называли такие шкафы собачниками. Так вот, в моем собачнике было шаром покати. Нужно будет связаться с бабулей и попросить, чтобы она все, что мне нужно, передала.

В процессе мытья пола и перестановки немного разворотила стену. Махнула рукой на появившуюся под подоконником дыру и продолжила создавать порядок и уют. Завесила пустующую двухъярусную кровать большим покрывалом, спровадив на нее колченогие стулья, и повесила шторы. Обвела взглядом результаты трудов своих праведных и осталась довольна. Вот только сейчас дырку под окном шторочкой прикроем, и будет совсем уютненько. Нагнулась, поправляя край шторы, и замерла. В проломленной ножкой стола дыре что-то было! Простучала стену и поняла, что там приличный такой тайничок. Расковыряла дырку побольше и засунула туда руку. Там было несколько свертков и коробочек, но, чтобы вытащить их, мне придется всю стену под окном разломать.

Кажется, здесь раньше было что-то вроде холодильника. Дом-то старый, а раньше под окнами устраивали такие вот холодные шкафчики. Надо бы распотрошить это хранилище и проверить, нет ли там чего-нибудь путного. Но не сейчас, сейчас я пойду в столовую. В животе уже урчало так, что через орущую в наушниках музыку слышно было.

По дороге в столовую встретила Надю, ее сестру Олю и еще двух девочек из их комнаты. Дальше шли все вместе, весело болтая и делясь впечатлениями по поводу училища.

— Я, когда увидела, что ворот нет, подумала — все, кранты «Ведунам»! Или отшельники напали, или прикрыли совсем, — проговорила Наташа. Улыбчивая девочка со второго курса с курносым носиком и красивыми, блестящими на солнце пшеничными волосами, почти до талии длиной.

Да, с моей шевелюрой не сравнить. У меня волнистые, постоянно лезущие в глаза патлы до лопаток, и цвет не пойми какой. Вроде, светлые, а как под дождь попаду или в реке искупаюсь — рыжими становятся. Да такими рыжими, что уже ни с каким цветом не спутать. Даже не рыжими, а оранжевыми. Как шкурка апельсиновая! Пока страдала от зависти к чужим прическам, дошли до столовой. Там-то я и отреагировала на высказывание по поводу ворот:

— Так их я того, приговорила. Стучала-стучала, а никто не открывал. Вот я и психанула слегка.

В набитой студентами столовой воцарилась гробовая тишина. «А стулья-то новые уже поставили», — подумала злорадно. Значит, новая мебель в наличии имеется, только ее прячут от студентов, заставляя рухлядью пользоваться! Учтем, посмотрим еще, как в учебных корпусах с обстановочкой дела обстоят.

Осмотрелась и поняла, что здесь какой-то непонятный переполох… и похоже, что из-за моей персоны. Просто вокруг меня образовалась приличная такая зона отчуждения. Только Надя отошла на пару шагов, а остальные на все десять отбежали.

— Это ты сейчас так пошутила, да? — опасливо поглядывая на меня, спросила Надя.

— Насчет чего? — Я, если честно, и забыла уже, о чем мы болтали.

— Насчет ворот! — Надька почему-то сорвалась на визг.

— А что с воротами? Старые были, я их пнула слегка, вот они и развалились… совсем. А что такого-то? Туда им и дорога, рухляди прикюветной.

— Сита, — прошептала подружка. — Это же был неразрушимый артефакт. Их вообще разрушить или открыть без дозволения хозяина невозможно было.

— Так откуда ж я знала-то? — пожала плечами. — Табличку бы хоть какую-нибудь повесили.

Что-то затрещало, потом зашипело, и все посмотрели наверх. Над раздаточным столом обнаружился допотопный громкоговоритель. Он-то, хрипя и поскрипывая, и выдал плохо узнаваемым голосом Ирины Алексеевны:

— Студентка Беглая, в кабинет директора.

Да, вот такая у меня фамилия. Бабушка рассказывала, что еще в царские времена один из наших предков был беглым каторжником, вот и прицепилось, как говорится. Я еще тогда порадовалась, что всего лишь Беглая, а не Каторжная какая-нибудь.

Все начали озираться в поисках вызванной студентки. А я шмыгнула к двери и не побежала, полетела к своей мечте на ковер. Интересно, я опять чего-то натворила или он просто по мне соскучился? Второе, конечно, предпочтительнее, но первое — вероятнее.

Алексеевна грозно глянула и, противненько улыбаясь, прошептала:

— Плохо начинаешь, Беглая. Ох нелегко тебе будет у нас. Ох намучаешься.

— Это вряд ли! Скорее вы со мной! — радостно улыбнулась и без стука распахнула дверь. — Вызывали?

Роман моих грез сидел на подоконнике и хлестал колу из банки! От моего зычного «вызывали» директор моего сердца подавился, закашлялся и сдавил банку. Напиток с пеной и шипением полез наружу, обливая руку и брюки мужчины.

— Могу постирать, — невинно предложила, картинно ковыряя пол носком шлепанца.

— Кумпарс-с-сита, — прошипел директор не хуже той колы. Ну и как тут учиться? Он даже мое бредовое имя так эротично шипит, что оно мне нравиться начинает!