от родителей замуж за первого же попавшегося парня, пообещавшего свой дом без вечно ноющей и голодной оравы. В результате она осталась с ноющей и голодной оравой, но зато в своем доме, который оставил ей сбежавший матросом муж. Сначала-то она ждала, а потом поняла, что уже не стоит. Родители обратно ее не приняли, да и ей не очень-то хотелось выслушивать ежедневные упреки. Хорошо, что Ал переписал на нее дом с небольшим огородиком, когда родился первый сын — Алатай, названный в честь отца, совсем как это принято у высоких. Следом появилась Лизая и почти сразу за ней младший Корнай. Сейчас с детьми за мелкую монетку сидела соседка, а Настая пошла работать. Она решила быть «честной вдовой» и не добывать пропитание известным на постоялых дворах способом. Но каждый день смотря в голодные глаза детей, решила что у нее не сотрется и иногда оставалась допоздна. Перед соседями, такими же матросскими женами и вдовами, когда появление мужчины в доме — праздник, отговаривалась дополнительной работой по кухне. Те и верили, и нет. Денежка же появлялась, а уж осудить молодую женщину не брался никто. Соседки всё понимали. Сами бы пошли, если б кто заплатил. Портовый район Каралата, разросшийся рядом с раскатами полноводной Вильты, впадающей чуть южнее в воды Тёмного моря, и стрелкой вонзающейся в нее мелкой Гиврой, не был совсем уж трущобами. Здесь традиционно селились семьи матросов «пассажирников» и «торговцев». Ближе к стрелке* двух рек жили рыбаки, а чуть дальше вверх по течению находились доки нескольких портов: пассажирского, торгового и герцогского, читай, военного.
*стрелка — место, где две реки встречаются в одном русле. Здесь они образуют участок суши, который сверху выглядит как клин.
Всё это я узнала со слов Настаи, когда мы вместе отмывали комнату, а потом еще выслушала советы по уходу и воспитанию ребенка. Уж такого-то опыта у подавальщицы было хоть обавляй, в отличие от меня. Вот и сейчас я следуя ее наставлениям перепеленала сына, уложила в корзину и чуть покачивая ею, походила по кухне. Малыш почти сразу засопел. Ему совершенно не мешали крики из зала, переговоры поваров и подвизгивания подавальщиц. Сегодня «ночных» работало трое: Танила — неряшливая темноволосая крестьянка с одуловатой фигурой и лицом, перебравшаяся в город на заработки, Мирка — пышная светленькая хохотушка, не скрывавшая как она на самом деле зарабатывает, и Йолма — женщина с лошадиным лицом, молчаливая и, какая-то бесцветная, худая и немного неуклюжая.
Не сказать, что я не волновалась за ужин. Волновалась. Всё-таки это мои рецепты и мой дебют, хоть и всю признательность гостей получат Мих и хозяин таверны. А вот не выйди у них, например, пересушись рыба, недовзбейся соус, то шишки будут как раз мои. Но я уже успела оценить и хозяина, и кухаря. Этим сильным мужчинам не хватало лишь вдохновения, которое, как известно, совершенно необходимо даже при ловле блох.
Зал был полон, подавальщицы не ходили, а бегали. Под рыбу хорошо пошло как пиво, так и вино, а необычный соус поданный к простым овощам вызвал небывалый ажиотаж. Мы с Михом получили от хозяина несколько серебрушек «за идеи и старания», которые Тларг передал наедине и втихую. Остальные работники тоже не остались без чаевых, но их размер был гораздо меньшим. Недовольным остался только Нис, который так и не выведал рецептов и не был допущен к серьезной готовке.
Гости разошлись по домам и комнатам только к середине ночи. Учитывая, количество выпитого Тларг небезосновательно боялся, что не обойдется без потасовок, ссор и пьяных споров. Обошлось. Осоловелые гости довольно расползлись. К моменту позднего закрытия посуда была уже помыта, решетки и кастрюли отчищены, а кухня прибрана. Как ни странно, Мих остался со мной и помог зачистить помещение, даже сам выгреб зольник и натаскал на завтра воды. Обычно кухари не утруждали себя уборкой рабочего места. Своеобразная классовая спесь: кто готовит, тот не убирает и не моет.
Спала я всего пару наров, потом меня разбудила Настая. Зал трактира заполнили не постояльцы как обычно, они отсыпались после прошедшей ночи, а мелкие клерки, работающие в административных зданиях главной площади, находящейся рядом. Как оказалось, они уже прознали, что здесь работает какой-то «южный кухарь», который вводит новое меню. Дневные подавальщицы уже пришли, а вот кухари еще отсыпались.
Настая смотрела на меня глазами, полными надежды:
— Ри, они ждут чего-то необычного. После вчерашнего мы не можем подать подгорелую холодную кашу и вчерашнее мясо, которого нет, кстати. Кухарей еще нет, да и вряд ли, кто повится раньше полудня…
— То есть ты предлагаешь мне из горелой каши сделать «южный деликатес»? Настая, я не волшебница, — она продолжила жалобно смотреть. — Ладно, тащите муку, яйца и мягкий сыр. Крупа тоже не помешает, и что-нибудь из овощей с огорода, кажется там кабачки уже гнить начали. Отправь кого-нибудь на грядки собрать урожай.
— Так их не ест никто, — попыталась возразить девушка, но молча сама отправилась в огород.
Тем временем, мы с оставшейся на дневную смену Йолмой разогрели плиту, поставили воду на взвары, замесили тесто на сырники. Оказывается, в этих краях были известны только налистники и оладушки, добавлять в тесто мягкий сыр никто не пробовал. Из этого теста я накатала колобочков и поджарила их на сковородке на семенном масле. К ним Настая нашла пару банок яблочного варенья, оставшегося, как оказалось, еще из самоличных закруток матушки Тларга.
Молчаливая Йолма принялась за кабачки. Почистила, вырезала сердевину с семечками и нарезала их кружочками по моей просьбе. Затем мы окунули их в жидкое соленое тесто, поджарили и посыпали мелко нарубленным чесноком. Так, в нашем утреннем меню к яичнице с зеленью, вареным яйцам, хлебу и каше добавились сырные колобки и овощные оладьи с тем самым белым соусом, который так поразил вчера кухарей и гостей. К приходу заспанного Тларга всё уже было готово и мы начали кормить ранних гостей. Само собой они захотели попробовать только новые блюда.
— О, вкусно! А из чего они? — оценил трактирщик оладьи.
— Из кабачков, — засмеялась Настая. Тот вылупился на аппетитные кружочки в золоститой корочке, как будто они должны были ему признаться, что не имеют никакого отношения к кабачкам.
— Я же их терпеть не могу! — взревел Тларг.
— Ты просто не умеешь их готовить, — вырвалось
