от боли, когда конь под ним нервно дернулся, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Через час будем на месте, — уверенно проговорил он и отправился в путь.
Вскоре деревья расступились, и с пригорка, на вершине которого Ноа придержал скакуна, открылся вид на столицу. Розовые лучи заходящего солнца красиво подсвечивали крыши домов. Но это завораживающее зрелище почему-то отозвалось чувством тревоги в сердце генерала.
Метрах в трехсот на дороге он заметил облако пыли, в котором вскоре разглядел приближающегося всадника.
— Что случилось, Бран? — спросил главнокомандующий, вглядываясь в тревожное лицо своего воина, когда тот подъехал ближе.
— Плохие новости, мой генерал! — начал Бран и замолчал, подбирая нужные слова. Ноа терпеливо ждал, нахмурив брови, когда тот соберется с духом и продолжит. — Тебе не стоит возвращаться во дворец! Я видел короля, рядом с ним находился этот прихвостень Орис, и они не обрадовались известию о победе. А еще больше им не понравилось то, что ты выжил!
— Ты что-то путаешь, братец…
— Все так и есть! Я сделал вид, что ушел, а сам подслушал под дверью. Из их разговора понял, что тебя нарочно отправили на верную смерть. Ты не должен был вернуться из боя.
Раненный воин на минуту задумался.
— Что ж… Спасибо, что предупредил, — тихо произнес он, стиснув зубы, и вознамерился продолжить путь.
— Ноа! — приятель, положил ему руку на плечо, пытаясь остановить. — Орис задумал неладное! Забери Эвелин и скройся где-нибудь в соседнем королевстве, а я скажу королю, что ты скончался от ран… Тебя не станут искать…
— От опасности бегут только крысы! Я должен посмотреть в глаза Гриффидду и с честью принять то, что уготовила мне судьба.
Ноа с грустью посмотрел вдаль, где сквозь вечернюю дымку виднелись стены дворца, и пришпорил коня. Генерал не боялся смерти, хотя умирать отчаянно не хотелось именно сейчас, когда где-то там ждала его любовь, его милая Эвелин.
* * *
Эвелин открыла глаза, медленно приходя в сознание. Первое, что она увидела, было озадаченное лицо короля.
— Ты напугала меня, девочка, — заботливо проговорил Гриффидд и осторожно дотронулся до бледной щеки. Эви вздрогнула от чужого прикосновения.
— Не верю, что Ноа погиб… — прошептала она. — Я бы почувствовала…
Превозмогая слабость, девушка поднялась с постели, на которую несколькими минутами ранее уложили ее бесчувственное тело. Лежать в присутствии чужого мужчины, да еще и суверена, считала для себя неприемлемым.
— Отрицание — это естественная реакция на потерю близкого человека. Прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — с этими словами повелитель приблизился к своей пленнице. — Скоро привезут его тело, и ты убедишься в реальности моих слов.
— Нет… — с трудом прошептала Эви, сквозь душившие ее рыдания.
— Не сдерживай свои чувства, поплачь, — повторял король, все ближе притягивая к себе, убитую горем Эви. — Поверь, я тоже очень расстроен, потому как потерял преданного друга и полководца… И в этом несчастье мы должны поддержать друг друга… Утешить…
От этого, как показалось Эвелин, искреннего сочувствия, слезы брызнули из глаз, и она доверчиво прижалась к сильному мужскому плечу, потому что нуждалась хоть в чьей-то поддержке. Гриффидд все крепче прижимал несчастную к своему телу, гладил по растрепавшимся косам и хрупким плечам, время от времени зарываясь носом в пахнущие цветами волосы, с наслаждением втягивая приятный запах разгоряченного девичьего тела.
Эви, всецело поглощенная горестными мыслями, не заметила, как участилось дыхание суверена, и его горячие сильные руки постепенно начали спускаться по спине до талии и ниже. Почувствовав, наконец, прикосновения там, где они быть не должны, пленница испуганно отстранилась и удивленно уставилась в потемневшие от страсти глаза.
— Что Вы делаете, Ваше Величество? — чуть слышно прошептала она, упершись ладонями в мощную грудь повелителя, но тот не спешил выпускать из рук свою добычу, будучи решительно настроенным «утешить» несчастную девицу прямо здесь и сейчас. Он обхватил ее лицо обеими руками и впился влажным ртом в соленые от слез девичьи губы. — Не бойся, дитя, ты не останешься одна. Я позабочусь о тебе… — прошептал он, оторвавшись на миг от поцелуя.
Воспользовавшись паузой и тем, что руки были свободны, Эвелин с размаху влепила пощечину, забыв о том, что перед нею стоит король. Глаза суверена тут же вспыхнули гневом, но он сдержал свою ярость.
— Что ж, ты права. Сейчас и правда не время, — не теряя достоинства, сдержанно произнес он, — но в следующий раз думай на кого поднимаешь руку! — одернув на себе одежду, монарх оставил свою жертву и гордо направился к выходу, но в дверях остановился и холодно бросил через плечо: — Когда привезут тело, я дам тебе возможность проститься с Ноа.
Ноа уверенно приближался к воротам дворца, возглавляя уцелевшую часть своей армии. Народ, узнавший о победе, уже несколько часов толпился в ожидании победителей. Завидев солдат еще издали, люди кидали вверх шапки и размахивали руками, выкрикивая слова приветствия, чествуя тем самым своих героев.
Генерал спешился у крыльца и, бросив поводья подбежавшему слуге, гордо поднялся по ступеням. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он, скрывая нестерпимую боль в груди, предстал перед Орисом.
— Его Величество не выйдет поздороваться с героем? — спокойно спросил генерал, выдерживая презрительный взгляд новоиспеченного советника.
— Король не разговаривает с трупами, — усмехнувшись, ответил маркиз.
— Как видишь, я еще жив!
— Это ненадолго, — оскалился Орис и жестом приказал схватить воина.
Два стражника тут же оказались рядом и скрутили за спиной руки генерала. Тот дернулся, пытаясь освободиться, но тихо застонал от нестерпимой боли. Натянувшаяся ткань рубахи вмиг пропиталась кровью.
— Жаль, что ты не издох в дороге, — процедил сквозь зубы королевский прислужник. Приблизившись вплотную, он вынул меч из ножен бывшего главнокомандующего. — Так не хочется марать о тебя руки… Да, придется! — убедившись, что охрана крепко держит плененного воина, он размахнулся и со всех сил ударил в середину алого пятна. Ноа сдавленно вскрикнул, стиснув бледные губы, и обмяк в руках дворцовой охраны. Орис брезгливо посмотрел на кулак, испачканный кровью и, вынув белоснежный накрахмаленный платок, принялся тщательно вытирать ухоженные аристократические пальцы. В соседнем зале послышались приближающиеся шаги и голоса. — Бросьте его в темницу! — приказал он стражникам. — После с ним разберемся.
Маркиз еще какое-то время стоял посреди огромного холла и с опаской смотрел вслед уводимого генерала, который даже в полусознательном состоянии внушал ему чувство непреодолимого страха. «Главное, чтобы никто из дворцовых не увидел его живым, не ровен час дойдут слухи до пленницы — совсем неуправляемой станет. Ее и так усмирить нелегко будет», — подумал он, извлекая
