— Да, это так.
— Но мы же не можем зваться Линде-аллее, это уж слишком… Это никакое не имя, и никто в этих краях нас так не называл. Я долго думал над этим. И жду ваших предложений.
Гости задумались, а затем начали предлагать разные варианты. Больше всех старались, конечно же, Сесилия и Тарье.
— Мне кажется, что неплохо звучит имя Линдане, — сказала Шарлотта.
— А почему бы не Ледяные? — возразила Силье. — Это ближе к Людям Льда.
— Тогда, может, Лед-Линдане, — предложила Сесилия.
Все новые имена выдумывались Тарье, Трондом и Сесилией. Ледяная аллея, Линде-лед, Ледяные липы…
— Нет, я знаю, что лучше, — сказала Сесилия. — Нам нужно взять себе фамилию по тому прозвищу, которое придумали нам люди. Мы будем зваться «Там-где-живет-искусный-доктор».
— «И-его-дерзкие-потомки», — добавил Тарье.
— Ну, нет уж, — усмехнулся Тенгель.
Ирья сидела молча. В этом доме младшие перебивают старших, а Тенгель только улыбается им! Не так заведено в Эйкебю! Конечно, они все лишь бедная крестьянская семья, но дети никогда не перебивают родителей, и считается просто неуважительным раскрывать за столом рот. Ирья точно знала, что уважение к старшим царит и в домах соседей в их деревеньке. Скромность, почтительность и страх Божий.
Но в этой необычной семье были другие порядки. И даже знатная баронесса Шарлотта вела непринужденный разговор за столом.
Необычное было даже в том, что они вот так справляли общий день рождения. В доме у Ирьи почитали только церковные праздники — такие, как Рождество, Пасху, Троицу, Иванов день, день смерти короля Улава Святого, Михайлов день и некоторые другие. И при этом молились и ходили в церковь.
В конце концов Таральд предложил называться просто Линд.
Семья снова разделилась — между именем Линд и Линдане.
— Линд из рода Людей Льда, — сказала Шарлотта. — Это звучит весьма благородно.
— Так мы, наверное, и решим, — сказал Тенгель. — Это имя будет носить Аре, Мета и трое их сыновей — Тарье, Тронд и Бранд. А также Суннива, пока она не выйдет замуж. Мне хотелось бы, чтобы у Суннивы тоже было свое имя. Иначе тебе придется зваться просто дочь Суль, но по имени матери фамилии не наследуются.
Девушка, сидящая за столом, улыбнулась незаметной улыбкой.
— Да и у самой Суль не было достойного имени, — продолжал Тенгель. — Она звалась Суль Ангелика из рода Людей Льда.
— Но у нее же был отец?
— Да, но я никогда не слышал его имени. Итак, можно выйти из-за стола.
Позднее вечером Силье была у себя в комнате и готовилась ко сну.
— Такой прекрасный праздник, — вздохнула она. — Похоже, все остались им довольны, не правда ли?
— Да, — пробормотал Тенгель. Он присел на край постели и вытирался мокрым полотенцем. Силье сделала вид, что она ничего не замечает. Старым людям тяжело менять свои привычки.
— Как, должно быть, приятно Ирье побывать у нас в гостях! — сказала она. — Она так обрадовалась подаркам. Но я заметила, что она была несколько рассеянной в этот вечер.
— Гм, — произнес Тенгель, слушая ее без особого внимания.
— Знаешь, о чем я думаю, Тенгель?
— Нет…
— Мне кажется, что Таральд и Суннива влюблены друг в друга.
— Не может этого быть! — резко ответил Тенгель. Силье не успела еще снять с себя юбку.
— Почему бы и нет? — спросила она и выглянула из-под одежды. — Думаю, что они очень прелестны вдвоем, эти юные создания.
— Как ты не понимаешь! Они оба из рода Людей Льда!
Силье наконец сняла юбку и забралась под одеяло.
— И все же, Тенгель! Я полагаю, что злое наследие уже исчезает. Ты и Суль были последними, на ком еще лежало проклятие. Ты же видишь, как оно медленно отпускает нашу семью.
— Нет, Силье, мы не должны быть легкомысленными. — Таральд мой внук, и я несу на себе гнет этого рокового наследия. Суннива — дочь Суль и тоже моя внучка! Нет, этого допустить нельзя, слишком опасное переплетение судеб!
— Ну, хорошо, — сказала Силье примирительно и положила свою руку ему под голову. — Но разве они не могут иметь просто романтическое любовное приключение? Никто не говорит о том, что они должны пожениться и произвести на свет детей.
— Ты утверждаешь, что они действительно полюбили друг друга? Не лучше ли будет отослать одного из них из усадьбы?
— В таком случае, не Сунниву. Она неспособна к самостоятельной жизни.
— А я думаю, что Лив или Шарлотта никогда не отпустят из дома Таральда. Он еще слишком слабый и незрелый. Посмотрим, как будут развиваться события.
— И все же мне кажется, что ты совершаешь ошибку, — настаивала Силье на своем. — Проклятие зла уже исчезает. Взгляни на нас! У нас с тобой двое детей, и они совершенно нормальны. У Суль родилась тоже нормальная дочь. У нас с тобой шесть внуков, включая Сунниву. И никто из них пока еще не пострадал.
— Не знаю… — вымолвил Тенгель задумчиво. — Я не уверен в этом.
Она приподнялась на кровати.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю, Силье. Но я увидел нечто. Нечто тревожащее. Кошачий желтый отблеск в глазах…
— Что ты говоришь? У кого?
— Нет, не скажу. Я сам еще в этом не уверен. Но однажды это может прорваться наружу. Или же исчезнуть навсегда.
Силье снова улеглась, взгляд ее блуждал по потолку. Комната нуждается в ремонте, подумала она, по углам образовались темные пятна от сырости.
Кто же это? Кто из шестерых? Желтый отблеск в глазах…
Нет, она даже представить себе не могла, кто это может оказаться.
Суннива? Милая, приятная и хрупкая. Как маленькая мышка в норке, боязливая, невзирая на свою ослепительную красоту.
Таральд? Прекрасный, как юный бог, хотя и слабый характером, в нем соединились решительность Мейденов и мягкость темноглазых Людей Льда. Таральд собирался заниматься усадьбой, и в этом ему помогали Аре и Якоб Скилле.
Да, землевладение, пожалуй, наиболее подходящее для Таральда, подумала Силье и с неудовольствием припомнила тягостные годы в Осло, когда приходилось заниматься продажей пиломатериалов. Даг и Лив вынуждены были закрыть торговлю, а Таральд не испытывал к ней никакого интереса. Сам Даг был нотариусом, Аре был занят Линде-аллее, а Лив воспитывала детей. Кроме того, в их роду никто не был торговцем, и они приходили в отчаяние от всяческих налогов короне, расходов и отчислений. И когда они наконец продали свое дело, то вздохнули поистине с облегчением. Конечно, им удалось скопить немного денег на этом. Нет, она что-то потеряла нить в своих мыслях. О чем это она?
Таральд… Нет, о нем и думать нечего. В нем не может такое проявиться.
В Сесилии, пожалуй, может, она вызывала наибольшие опасения. Но она вряд ли была по-настоящему злой, у нее только искрились ум и ирония. Сесилия никого не обидит по своей воле, намеренно. И потом, она такая одаренная девушка, столь разносторонне развитая, зачем же ей причинять другим зло? Нет, Силье никогда не замечала за ней ничего подобного.
