Старик докурил сигару, бросил окурок на голову своей рабыне и велел опустить паланкин. Голос у гостя был скрипучий и тявкающий, неприятный. Едва носилки коснулись земли, Калас как пружина прыгнул мне навстречу и заключил в объятия.
— Джен, соседушка! Как‑то ты паршиво выглядишь!
Джен? Что за дурацкое имя? Впрочем, под стать такому мудаку, как хозяин.
— Приболел, — буркнул я, освобождаясь от цепких ручонок.
— Я знаю, что тебя взбодрит. Наша любимая игра! Я привел самую крепкую рабыню, а кого поставишь ты?
Девушки с кухни принесли мебель. Я сел в глубокое плетеное кресло и жестом пригласил гостя к столу. Калас уселся, опять закинул ногу на ногу и закурил.
— Напомни правила, — проворчал я, то и дело потирая затылок.
— Ох, бедняга, как же тебя подкосило‑то, — Калас покачал головой, но в голосе я не услышал ни единой нотки сострадания. Скорее он злорадствовал, пес поганый. — Все очень просто. Мы всыплем рабам по сто плетей. Чей раб выживет — тот и победил.
— А если оба выживут? — с плохо скрываемым раздражением спросил я.
— Тогда второй круг — еще по сто плетей! Помнишь как мы играли дни и ночи напролет? Обычно ты вел у меня со счетом 5:4.
Млять, ну почему этот ад творил другой, а стыдно и тошно мне?
— Извини, но я слишком устал. Как‑нибудь в другой раз.
— Жаль, — Калас вздохнул. — Но ты можешь приказать сечь своему рабу!
Я усмехнулся.
— И какой тогда интерес? Если бы мне было достаточно видеть, как кто‑то лупит ушастого — я бы ездил к тебе в гости, а своих не заводил.
Старик расплылся в ехидной улыбке и протянул мне сухую ладошку с пожелтевшими пальцами. Пришлось ответить рукопожатием.
— Как дела на плантации? — сменил тему гость.
— Так себе. Спрос на слюлю с каждым годом падает.
— А я тебя предупреждал! А знаешь, почему? Потому что с каждым годом молодых эльфиечек завозят все больше, и стоят они все дешевле. А там такие девочки — о — го — го, никакая слюля не нужна! Уж поверь мне, старому кобелю.
Калас вновь рассмеялся. Господи, когда же он свалит домой… Так и подмывает надавать ему по мерзкой роже.
— И что планируешь сажать?
— Еще не решил. Что посоветуешь?
— Советую тебе бросить чертово поле и построить загон. Вложить деньги в покупку рабов и устроить приют эльфийских развлечений. Бои рабов, экзотические танцы, шлюхи, истязания и пытки — вот что приносит реальный доход. Поэтому‑то твоя слюля загибается, а мой загон процветает.
Я хмыкнул.
— Подумаю на досуге.
— Давай, дружок, действуй! Времена меняются, кто знает, как все обернется. Представляешь, в Герадии собираются отменить рабство. Дикари! Хорошо хоть наш король из ума еще не выжил.
Калас позвал рабыню по имени Ашэль. Подошла тощая и серая, как живая мумия, девушка с растрепанными грязными волосами. Ее остекленевший взгляд смотрел под ноги и не выражал ровным счетом ничего. Взгляд мертвеца и то более осмысленный.
Ашэль протянула ладонь. Калас затушил об нее недокуренную сигару и достал из‑за голенища металлический прут. Тонкий как спица, длинной в локоть, с резной деревянной рукояткой.
— Вот, оцени. Прикупил недавно у одного палача. Мужик вышел на пенсию и уволок с собой целый чемодан интереснейших игрушек.
Прут кратко свистнул, на спине эльфийки остался ровный порез, словно ножом полоснули. Полилась кровь, но девушка не вскрикнула, не изменилась в лице — лишь дернулась при ударе.
— Вот мразь, — зашипел старик. — Стоит себе как бревно. А какой интерес лупить бревно, а? Собака ушастая!
Сосед вскочил, повалил девчонку на четвереньки и принялся полосовать изо всех сил. И откуда у старой развалины столько прыти? Первые несколько ударов рабыня стоически терпела, потом упала на землю и стала извиваться как придавленный уж. Глухие вопли эхом разносились по плантации, но соплеменники даже не оборачивались.
— Я тебе покажу, как бревном прикидываться! А ну кричи! А ну шевелись! Сука немытая!
— Хватит! — рявкнул я.
Калас замер с занесенным прутом и недоуменно посмотрел на меня.
— Ты тут все кровью вымажешь! Погляди, вся рубаха в каплях!
Старик виновато улыбнулся и сел в кресло. Окровавленная спица упала на стол.
— Извини. Забыл, что не у себя дома. Ашэль — место!
Девушка кое‑как поднялась и поковыляла к паланкину. Кажется, хозяин не самое большое чудовище в этом мире. Бывают и похуже.
На крыльцо вышла Триэль с подносом в руках. Поставила серебряное блюдо на стол, расставила чашки. Я не отводил глаз от курносой веснушчатой мордашки, и Триэль, скорее всего, почувствовала его. Обернулась, посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась. Полноценной улыбкой это, конечно, не назовешь. Так, уголки губ слегка приподнялись, но на душе сразу стало теплее.
То самое приятное чувство, когда понимаешь, что не один. Когда в совершенно незнакомом городе вдруг встречаешь старого приятеля. Когда в чужой компании находишь единомышленника. И словно камень с плеч.
Я улыбнулся в ответ. И в тот же миг свистнул прут. Щеку Триэль пересекла алая полоса. Девушка вскрикнула и выронила чашку. Прижала ладонь к ране, между пальцев полилась кровь.
— Джен! — возмутился Калас. — Ты что, перестал воспитывать этих ублюдков? Ты погляди — она улыбнулась! Вздумала смеяться над на…
Договорить старик не успел. Я навалился на него, придавил тщедушное тельце к земле и стал охаживать кулаками. Перед глазами стоял кровавый туман. Несколько раз я попадал по столу, сдирая кожу с костяшек, молотил по земле, но не останавливался. Я бил и бил, наплевав на точность. Угодил в рожу? Хорошо. Промазал? Ну так сейчас наверстаем!
Калас размахивал руками, тщетно пытаясь защититься, и визжал как кот в марте. Я вцепился ему в горло, обезумев от ярости и мерзких воплей, но садисту раз за разом удавалось освободиться.
К сожалению, жирное больное тело подвело. Я быстро выдохся, и ненависть уже не могла дать достаточно сил. Каласу удалось оттолкнуть меня и выскользнуть из хватки. Лицо старика было все залито кровью. Губы расквашены, нос набок, левый глаз успел заплыть.
— Дуэль! — завопил соседушка, выплюнув осколок зуба. — Это дуэль! Завтра на рассвете у старой мельницы! Только попробуй не явиться!
Я вздохнул и посмотрел на ладони. Эти ладони никогда в жизни, кроме вчерашнего дня, не держали боевого оружия. Почувствовал ли я тогда страх? Нет. Сожаление? Ни капельки. Хотелось ли мне вернуться на десять минут в прошлое и все исправить?
Не — а.
Я бы все равно поступил точно так же.
В сознание меня вернул окрик Ромэля. Дворецкий словно возник из ниоткуда. Просто появился рядом, в длинном кожаном плаще и сумкой на плече. В глазах слуги читался неподдельный ужас.
