Ознакомительная версия.
Панько неспешно выбрался на вершину кургана, огляделся и, уже не таясь, довольно захохотал в полный голос. Остап Байбуз тоже крепко спал, одурманенный сонным зельем, которое Панько заранее подмешал в курительный табак.
Один только Пайда скалил клыки на подлого человечка и тихо рычал. Он бы охотно разодрал в клочья это противное и вонючее существо, но хозяин не отдавал такого приказа, а гепард никогда бы не посмел нападать на человека по собственному усмотрению. Несмотря на исходящие от него недобрые флюиды, которые зверь ощущал не менее отчетливо, чем устойчивый запах гнили.
— Что смотришь? — плюнул в сторону гепарда Панько. — Хочешь сказать, что у тебя ума больше, нежели у всех твоих хозяев, вместе взятых? Вполне возможно. А толку? Все равно ты ничем им не поможешь… Скоро с того берега переправятся татары Салах-Гирея и повяжут казачков, как кутят. Только, чего это я с тобой время теряю? — спохватился бес. — Надо же, совсем одичал, со зверем, как с человеком разговаривать начал. Видимо, и в самом деле пора где-то свой угол заводить. Хоть немного в человеческом обличии и обществе пожить, а то — совсем как нежить стану. А может, в самом деле, пасеку завести? Пасека Рудого Панька?.. Или лучше придорожную корчму открыть? Вот выполню задание, обязательно отпрошусь годков на пятьдесят у… — Нечистый суеверно бросил взгляд себе за спину и смачно сплюнул. — Ладно, размечтался… Сначала милость заслужить надо. Вроде я на этот раз обмозговал все как следует, но вдруг опять какой-нибудь конфуз приключится? Хорошо, посмотрел сперва, что в седле зашито, а не кинулся на радостях к ногам… — Рудый опять суеверно сплюнул. — Пойду, взгляну, что хорошего из пожитков запорожцы при себе возят, пока голомозые их до нитки не обобрали. Может, сгодятся кое-какие вещички в новой-то жизни? Га-га-га…
И Панько, круто развернувшись, быстрым шагом направился в сторону шалаша и смирно пасущихся казацких лошадей.
* * *
Едва сутулая фигура Панька скрылась за холмом, гепард жалобно заскулил и стал тормошить крепко спящего Байбуза, хватая зубами за жупан и шаровары. Но все его усилия ни к чему не привели. Тогда зверь опять схватил хозяина за шиворот и потащил к Днепру. Несмотря на то, что запорожец весил вдвое против антилопы, обычной добычи гепарда, сильный зверь довольно быстро приволок Остапа ближе к воде. После чего забрел передними лапами в воду и стал что-то ворчать и мяукать. Не слишком громко, но требовательно, время от времени с силой похлестывая себя по бокам хвостом. И не прекращал этого до тех пор, пока посреди Днепра не образовался небольшая воронка, а из нее не высунулась по пояс стройная девичья фигурка.
И всем была пригожа возникшая из глубины вод девица, — и статью и лицом, вот только кожа ее лазурная больше напоминала стеклянную вазу, заполненную водой, нежели живое тело.
— Зачем звал, четвероногий братец? — напевно спросила бродница. — В чем нужду имеешь, что право призыва использовал? На засуху не похоже, — и шаловливо брызнула на гепарда водой.
Но Пайда только заворчал в ответ.
— Ой, какой тут красавчик лежит! — воскликнула тем временем шалопутная девица, заметив Байбуза. — Спит? Сейчас я его поцелую, и станет сон у казака сладким-сладким, крепким-крепким… — и стала приближаться к берегу.
Гепард молниеносным прыжком оказался между Байбузом и бродницей. Недовольно заколотил хвостом по бокам и оскалил клыки.
— Что такое? — опешила от неожиданности лазурная девица, уже шагнувшая на берег. — Ты защищаешь человека? Странно, но интересно. Неужели ты из-за него меня позвал, четвероногий брат? Тогда объясни, что я должна сделать. Потому что угрозы для его здоровья я не ощущаю. Казак и сам вскоре проснется.
Пайда наклонил к запорожцу лобастую голову и нежно лизнул его в лицо.
— Разбудить? — удивилась бродница. — Зачем? — и опять повторила почти дословно свои резоны. — Злой магии я не чувствую, а поутру он и сам проснется. Вернее, даже до рассвета…
Гепард громко фыркнул и еще раз лизнул Остапа, чуть сдвигаясь в сторону, чтоб девица смогла подойти к казаку ближе.
— Да, ты прав, — согласилась та, возложив прохладную руку на пышущий жаром лоб парня. — Теперь и я вижу, что без злого умысла не обошлось. Вот только сон-зелье какое-то странное, не здешнее… но и не опасное совсем. Всего лишь голова, как встанет, немного поболит, будто с перепою.
Пайда коротко рыкнул.
— Настаиваешь? Ну, будь по-твоему. Может, я и в самом деле чего-то не знаю, или не понимаю. О-хо-хо, заругается староста водяной, что я опять не в свое дело влезла, — вздохнула бродница и стряхнула с кончиков пальцев несколько капель воды. Да так ловко, что две из них упали на глаза Остапу, а одна — самая крупная, свалилась прямо в приоткрытый рот парня.
Это помогло… Байбуз, отплевываясь и кашляя, подхватился с земли, смачно выругался и конфузливо захлопал глазами, услышав рядом с собой звонкий девичий смех. Обернулся на голос, чтоб извиниться, но бродница столь молниеносно, что даже Пайда не успел заметить ее движения, чмокнула парня в щеку, крутнулась на пятках и, шаловливо обдав всех брызгами, прямо с берега плюхнулась в реку.
— За тобой должок, казак… Помни! Если не я, то одна из сестер его обязательно стребует! — крикнула на прощание, весело хохоча, и сгинула в глубине.
Байбуз растерянно провел рукой по мокрому лицу и помотал головой.
— Что за напасть? Неужели я задремал? Вот незадача… Хорошо, что не видел никто. А то б в жизнь не отмылся от позора. Только, как это я на самом берегу реки очутился? Скатился с кургана что ли?..
Осмотрев следы, Остап сумел бы разобраться в случившемся, но в это время из-за Днепра, со стороны брода отчетливо донеслось негромкое конское ржание.
Позабыв обо всем, дозорный, в несколько прыжков взлетел на вершину холма, поглядел вдаль и обмер. В ярком отражении звезд, на дальней отмели, между островами Тивильжан и Перун, отчетливо виднелось множество лошадей и людей. Не меньше нескольких сотен… Людоловы! Орда!
Страха Остап не ощутил. Собственно, ничего сверхъестественного не случилось, именно для этого и выставлен дозор у брода, чтоб предупреждать о появлении татар. Но в любом случае следовало поторопиться, теперь важна каждая минута.
Байбуз громко свистнул, швырнул в товарищей первым подвернувшимся под руку камнем и заорал что было мочи:
— Лис! Максим! Вставайте! Татары!!! Тревога!
Но товарищи даже не пошевелились, а Панька вообще нигде не было видно.
Понимая, что каждое потерянное мгновение может стоить ему, да и не только ему, жизни — молодой запорожец прибегнул к жестокому, но испытанному способу. Он зачерпнул рукой из очага горсть тлеющих угольков, раздул их на ладони, и всыпал полыхнувший жар за голенища сапог своим товарищам. И пока те, ругаясь и размахивая обожженными ногами, приходили в себя, бросился разжигать сигнальный огонь на 'фигуре'.
Ознакомительная версия.
