Но я перебил ее:
— Извини, как тебя зовут?
— Аня, — ответила она так, словно хотела сказать: будь по-внимательней и не перебивай! — и продолжила свой урок.
— Обращение на „вы“ — это обращение к целому миру, поскольку „вы“ — по своей сути множественно бесконечно, и „Слушаю вас“ тогда звучит уже как уверенность в том, что человек постиг целый мир, а если ты понимаешь, что этот человек, к которому ты обращаешься на „вы“, постиг целый мир, значит и ты, как минимум, постиг целый мир; но постигнуть целый мир, значит не что иное, как стать этим миром самому!..
— Это, — вмешался я, — давно известно: чтобы постичь истину — надо стать этой истиной самому.
— Верно говоришь. Но отсюда значит, что „Слушаю вас“ звучит неестественно, корыстно, подхалимно и так далее. В лучшем случае, как это получилось у тебя — звучит машинально, заученно, слепо!
— Да, но ведь под фразой „Слушаю вас“ можно подразумевать и поддержку, — взволновался я, — внушение, пусть не исполненного, но перспективного, надежду на то, что человек станет или, по крайней мере должен, э-э, может стать — целым миром.
— Тогда этой фразой — „Слушаю вас“ — ты принижаешь человека, как бы снисходишь к нему с высоты своего величия.
— Как это принижаю?
— Очень просто! Говоря „Слушаю вас“, ты уже имеешь в виду, что ты постиг целый мир, а человек, к которому ты обращаешься, еще не постиг его.
— Да, — не согласился я, — но может быть, говоря „Слушаю вас“, я имею в виду внушить и себе, не постигшему, веру в то, что я все-таки постигну целый мир.
— Тогда это не что иное, как обман себя и других, иллюзия! — определила Аня.
— Но даже если это и обман, то, по крайней мере, — это благородный обман, благородная иллюзия! Это таит в себе устремленность к лучшему.
— Извини, директор, но это путь заблуждения! Обманывая себя и других, ты ставишь, делаешь эталоном „целого мира“ себя и других, не ставших этим „целым миром“, на самом деле. Это всего лишь узаконенное, осмысленное заблуждение!
— Значит, — возмутился я, — чтобы перестать заблуждаться, надо понять, что ты обманываешься, надо стать „целым миром“ истиной, а для этого надо перестать заблуждаться!.. Замкнутый круг!.. Безвыходность!.. Заблуждаясь, понять, что ты заблуждаешься, — невозможно!..
— Верно, — воскликнула девушка, — замкнутый круг! Но он существует лишь для идей, логики и слов. Если их нет — нет и круга! Пока ты в этом круге, есть только ты, и не более того, но, как только ты вышел за этот круг, ты становишься „вы“… Другими словами, став „целым миром“, человеку незачем говорить слово „вы“, ибо он, этот человек, который стал „целым миром“, и есть в данном случае „вы“ — целый мир. Ну, посуди сам, если в таком состоянии он будет говорить „вы“, то он будет обращаться не иначе, как к себе самому… Абсурд, не правда ли?..
— Да, абсурд, но тогда „вы“ звучит всегда неестественно, фальшиво, то есть абсолютно в любом случае его произношения?! — задумчиво возмутился я.
— Совершенно верно, директор, как, впрочем, и все остальные слова и фразы, — подтвердила девушка.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я у нее.
— Я имею в виду, — ответила она, — что все остальные слова звучат так же неестественно и фальшиво, если мы начнем сейчас их разбирать с тобою, как слово „вы“.
— Что же получается, — противился я уже не так упорно, — надо избавляться от слов?
— Меньше слов — больше дела! — улыбнувшись, ответила Аня.
— Хорошо, а если, кроме шуток: с помощью слов мы общаемся сейчас с тобою… И тем более, отсюда выходит, — непонятно, как можно выйти из этого круга?.. — просительно допрашивал я.
— Ты произнес фразу: „Как можно выйти из этого круга?“ а значит, уже, как минимум, ты понял, что этот круг существует… Теперь, на мой взгляд, о нем осталось забыть, и он перестанет существовать…
— Кажется, я что-то начинаю понимать, но поверь, что это еще не значит, что я уже со всем этим согласился!.. Благодаря словам, мы перестали быть животными и стали людьми.
— Я не могу тебе подтвердить теорию Дарвина, я не сторонница ее. Но я точно знаю, что, благодаря словам, мы, прежде всего перестали быть богами… — сказала Аня.
„Может быть, все-таки, — думал я про себя, — весь мой разговор с этой девушкой из области сумасшествия, может, я уже сошел с ума и на самом деле никакой девушки нет?.. Может, на самом деле я разговариваю сам с собою?“
— Если не ясны какие-то детали, — заговорила Аня, прервав наше обоюдное молчание, — независимо от того крупные они или мелкие, — это область наук, их задача открывать и постигать детали, дробить мир. Там, где существуют большие провалы между деталями, на первый взгляд, с виду, не имеющими друг к другу тяготения логики, — это область интуиции гения, — это, зачастую, начало новых наук или гигантские прыжки старых. И наконец, где невозможно углядеть совместимость деталей, как ни крути, ни верти их, где существует полное не объяснение интуицией и логикой, — это область человеческой фантазии, еще говорят — мистики, в худшем случае — область сумасшествия… Но об этом потом, как-нибудь в другой раз, Аня снова замолчала…
Я тоже молчал. А что мне было говорить? Про себя мне стало стыдно, я укорил себя за то, что я мог подумать так об области сумасшествия! И еще, я удивился ее догадливости о моих мыслях в этом плане.
Начиная с прошлой ночи, вся моя жизнь стала состоять из таинственности: Наташа во сне, „Возрожден ли мистицизм?“ (появление этой книги), Наташа наяву — ее обморок, эта девушка Аня, рассуждения о „вы“… Я уже начинал убеждаться в безысходности, в том, что вся моя жизнь теперь перешла в иное, не земное измерение…
В следующее мгновение Аня пристально посмотрела на меня и, как-то покорно улыбнувшись, продолжила разговор:
— Но все-таки есть у символа „вы“ положительное, чисто земное право на существование, в данном случае конечно…
— Какое же? — удивился я.
— Благодаря этому слову мы, — шутливо отвечала Аня, вообще смогли заговорить с тобою обо всем этом. Так что — да здравствуют слова!
— Да здравствуют слова, — подхватил я последние слова девушки, словно поддержал сказанный ею тост. А я действительно себя чувствовал захмелевшим от неожиданно интересного для меня знакомства.
„Нет, она не сумасшедшая! — думал я. — Тогда кто же она?“
И я спросил девушку:
— Аня, кто ты?
— Психофизиолог! — с рекламным восторгом ответила она.
— А зачем ты пришла ко мне в кинотеатр?
— Понимаешь, мне очень нужна твоя помощь.
— Какая? — отзывчиво откликнулся я.
— Ты же знаешь, — обратилась Аня ко мне, глядя на меня в упор, — интеллигенту невозможно вступить в партию просто так…
