Сказал и устыдился, какие шуточки могут быть, если только что убил ее мужчину, бесчувственная свинья, совсем огрубел, но слово не воробей, уже вылетело.
Она ответила очень серьезно:
— Но ты же убил моего мужа!.. Ты обязан это сделать… Таков Великий Закон!
— Чего-чего?
— Взять меня, — сообщила она мрачно. — По закону, убив мужа, ты забираешь его жен в наложницы, так как нельзя оставлять женщину одну.
Я окинул ее долгим взглядом, явно не горит желанием стать моей наложницей, но готова подчиниться обычаю или закону, что-то помню насчет этого в двадцать шестой суре, но я другого вероисповедания, я всегда другого, с каким бы ни столкнулся, а вообще-то, если честно, хотя этого никому не брякну даже спьяну, верую только в себя, да и то очень даже редко.
— Дорогуша, — сказал я, — я тебя доставлю до ближайшего селения, хорошо? А там либо езжай, либо устраивайся на жизнь, либо топай ножками в поисках лучшей жизни. Я не могу решать проблемы всех людей на свете! Не надо было выходить замуж за такого буйного дурака!.
Она ответила с чувством достоинства:
— Брак заключается родителями, я впервые увидела своего мужа только на брачном ложе.
— Ах да, — сказал я, — брак по договоренности! Скоро я стану специалистом по видам брака… Так что же с тобой делать?
Она в удивлении вскинула брови.
— Как что? Вези меня к своим женам. Надеюсь, ты человек закона, и у тебя их не больше четырех? А я буду наложницей… У тебя много наложниц?
Я сказал сердито:
— К счастью, у меня даже жены нет.
Она охнула:
— Да как же… Что с тобой не так?.. Ты настолько бедный? Даже одну не можешь купить? Ну ладно, наложницы — почти то же самое, что и жены, у них те же права, только у нас нет прав на совместно нажитое и на детей, если ты вздумаешь расторгнуть наши отношения.
Я сказал саркастически:
— А, так ты прям законница!..
Она фыркнула:
— А как иначе? Женщина должна помнить о своих правах.
— Ты говоришь, — сказал я с надеждой, — могу и расторгнуть?
— Да, — ответила она, — но только ты сперва должен войти в права господина и овладеть мной. А потом достаточно трижды сказать «Талак», и брак разорван.
Я почесал нос, задумался. Бобик тоже посматривал на нас по очереди в задумчивости и веселом удивлении.
Она все так же смотрит с непониманием, я пробормотал:
— Да как-то не по мне овладевать против воли.
— Но я — твоя собственность!
— Да, — согласился я, — раз уж я убил твоего мужа и тем самым взял его обязанности на себя… но все-таки… ладно, кто я таков, чтобы идти против Закона?.. Лучше пересядь ко мне, я отвезу тебя в твой домик. Или ты живешь в норе?
Она спросила обидчиво:
— Почему это в норе?
— Дикая какая-то, — сообщил я. — Если не в норе, то на дереве? У тебя там гнездо?
Она ответила с достоинством:
— У нас настоящий замок, хоть и… не совсем большой. Нет, я поеду на этом нашем коне.
— Твоем, — уточнил я.
Она вздохнула и поправила меня:
— Нашем.
Я умолк пристыженно, сообразив наконец, что она вкладывает в слово «наше» совсем другой смысл, чем я по своей привычной заторможенности и остроумии на лестнице.
— Тебя как зовут? — спросил я наконец.
— Алвима, господин.
— А меня Ричард.
— Просто Ричард?
— Просто, — сказал я сердито. — Без всяких там… разных.
Она сказала невесело:
— Тогда ты совсем бедный… но ничего, ты сильный воин.
— Ладно, — сказал я в раздражении, — поехали.
— Только держись рядом, — предупредила она. — Если напрямик, то придется ехать через земли Мурдраза.
— Чем-то опасные?
Она поморщилась:
— Только хозяевами.
— Старая вражда?
— Очень старая, — ответила она мертвым голосом. — Если увидят, что со мной нет моего мужа… Мурдраз обязательно нападет.
— Ого, — сказал я, — придется драться?
Она повернула голову и смерила меня недоверчиво-презрительным взглядом.
— А ты уже готов уклониться?
— Я всегда готов, — ответил я с постыдной для взрослого человека мальчишечьей бравадой, но что делать, в присутствии женщин мы все втягиваем животы и топорщим перья.
— А вот они не готовы, — сказала она.
Некоторое время мы ехали рядом, затем я поинтересовался:
— А другой дороги нет?
Она снова посмотрела на меня со странным выражением.
— Только через земли Нахимда. Но они еще опаснее.
— Ну и порядки у вас, — сказал я с сердцем. — Как пауки в банке.
Она проговорила медленно:
— Наверное, ты очень издалека.
— Очень, — согласился я. — Ты, значит, принадлежишь мне по тетравленду?
— Что такое тетравленд?
Я отмахнулся:
— Да та же забота о женщине, чтобы вы всегда были под защитой мужчин и покровительством. Как вижу, даже самые разные религии приходят к одним и тем же законам… Постой, вот там далеко не те люди Мурдраза, что с вами во вражде?
Она всмотрелась, лицо омрачилось.
— Они. Сражайся хорошо, мне очень не хочется стать наложницей у Мурдраза. У него их десятки, а тех, кто ему надоедает, передает, в нарушение закона, своим сыновьям.
— Какой мерзавец, — сказал я. — Вообще-то я всегда защищаю закон, каким бы тот… интересным ни был. Ты сойдешь на землю?
— Зачем?
— Твой конь не понесет?
— Он привык к схваткам, — сообщила она.
— А я вот нет, — ответил я со вздохом. — Уже и перерос вроде бы, а все равно… да и привыкну ли?
Всадники сперва неслись во весь опор, а когда увидели, что мы и не пытаемся убежать, перешли на рысь и приближались, не скрывая торжествующих усмешек.
Впереди рослый мужчина, очень сухой, с резкими чертами лица, такими я почему-то всегда представляю фанатиков, со злым и неприятным выражением, а трое с ним просто воины, по всему видно, что привыкли бахвалиться силой и глумиться над более слабыми.
Алвима хмуро молчит, я ждал, а передний всадник крикнул с жестокой веселостью:
— Что случилось? Почему прелестная Алвима едет через мои земли в сопровождении незнакомца?
И хотя он смотрит на меня в упор, но вопрос вроде бы адресован Алвиме, потому я смолчал, а она, видя, что я не открываю рот, ответила с неожиданным для меня достоинством:
— Мой бывший муж убит в честном поединке сэром Ричардом. Теперь он мой муж, и я не нарушаю обета чести, когда еду с ним.
Всадники начали переглядываться, на меня смотрят заинтересованно, а вожак заявил в удивлении:
— Как Торадз мог погибнуть?.. Этот не выглядит сильным бойцом.
