Кривицкий Михайлович - Алый - цвет жизни

   Шаман про себя перевел со староорочьего имя ребенка и не удержался:

   - Кай значит лед, а если потом прибавить Тар, получается Ледяной Долг, бессмыслица какая-то!

   - Имя Кайтар на изначальном языке имеет четыре значения: Правитель, Судья, Палач и Месть. Каждое из четырех имен принадлежит ему, Ледяной Долг тоже подходит. - вспомнив о двойном долге крови камнем повисшем на судьбе правнука, урук-хай согласно кивнул. - У Кая свой путь, когда придет время, долги его позовут в дорогу, не держи правнука.

   - Что ты имел в виду, говоря, что Кай не принадлежит Черному Ворону?

   - Не волнуйся, мой старый друг, Кайтар не останется без поддержки, Великие духи решили ему дать покровителя ныне мертвого клана. Клана сгоревшего в горниле древней войны. - Ворон посмотрел на шамана вторым глазом, - На этом все.

   - Благодарю за добрые вести, Ворон.

   Мудрый дух расплылся невесомым туманом, шаман пришел в себя. Тело мертвого внука уже вынесли, снаружи слышался шум подготавливаемого погребального костра, но к ребенку никто не посмел притронуться. Подойдя ближе, шаман понял почему: Темные волосики ребенка побелели, став снежно-белого цвета, небесно-голубые глаза сменили свой цвет, став темно-багровыми, а еще совсем недавно розово-белая нежная кожица потемнела, словно на нее лег густой загар под летним солнцем в родных горах клана. Взгляд малыша словно пронизывал насквозь, и был он не по-детски серьезен и тяжел. Хайрат улыбнулся:

   - Возражать против двух братьев не будешь? - Кай тут же расплылся в радостной улыбке и что-то весело гукнул.

   Старик покряхтывая наклонился, закутывая ребенка в шкуру и попытался отобрать маленький клинок, чтобы тот не поранился, а то слишком лихо он им размахивал во все стороны. Взгляд Кая моментально стал серьезным и злым, Хайрат еле успел отдернуть руку по которой чуть не прошлось черное лезвие.

   Хайрат примирительно улыбнулся:

   - Ладно, не буду. - Кай, ощутив, что любимую игрушку больше никто отнимать не намерен, тут же успокоился и что-то залопотал по-своему. - Смотри не поранься. - напутствовал урук-хай, вымученно улыбнувшись. Что-то ему подсказывало, что клинок ой как не прост, но как не напрягал память старый шаман, но так не смог припомнить ни одного народа с такими игрушками и слышал ли он вообще о чем-то подобном. Только сейчас орк почувствовал исходящую от клинка лютую ярость и первобытную злобу волчицы защищающей своих щенков. Ребенок же беззаботно ухватился второй ручкой прямо за лезвие, шаман затаил дыхание, но ничего не произошло, Кай остался цел, весел и беззаботен. Убедившись, что странное оружие своему носителю не причинит вреда, со спокойной душой выбросил все непонятное из головы.

   Устроив Кая на руке, шаман шагнул из шатра, сощурившись на ярком солнце. Погребальный костер уже был сложен. Хайрат тихо пробормотал:

   - Не завидую я тебе парень, обрести и тут же потерять сразу двух отцов... Что за судьба тебе уготована?

   Костер прогорел в полной тишине, никто так и не проронил ни слова за эти несколько минут. Увидев ребенка на руках у шамана все облегченно переводили дух, Кейрат уходил, оставив частичку души в своем сыне, а значит, вскоре после встречи с Хель снова родится. Налетевший порыв ветра подхватил невесомый пепел и унес его в степь, Хайрат вздохнул, проводив его взглядом. Кай заворочался в своем меховом свертке, шаман опасливо понюхал воздух, но тут же понял, что прежде чем сходить по большому или по малому надо сначала поесть, а дитя стихий с самого появления на свет ничего еще не ело. Орк огляделся вокруг - все занимались своими повседневными делами, забыв об огненном погребении, и тут он приметил старую орчанку, греющуюся на солнце возле шатра.

   - Кара, - позвал старик, - помоги накормить правнука.

   Орчанка растерялась.

   - Старый, чем?! Все кормящие молодухи в горном стойбище, а мои груди пересохли так давно, что я уже и забыла каково это вскармливать будущего воина!

   - Ну, хоть посоветуй что-нибудь! Баба ты или не баба, в конце концов! - вспылил шаман, орчанка медленно поднялась, уперла руки в бока и злобно зыркнула выцветшими от времени желтыми глазами.

   Шаман положил сверток с ребенком на землю, сбросил меховую шубу, после чего грозной тучей двинулся на строптивую женщину. Не растерявшись, Кара схватила увесистую палку, приготовленную для костра и от души перетянула ею старого орка по спине. Хайрат взревел, глаза налились бешенством, второй удар поленом пришедшийся по голове, успокоил развоевавшегося старика, забывшего о том, что он не воин, а степенный, всеми уважаемый шаман. Каре-багровые глаза закатились, урук-хай свалился на утоптанную траву как подкошенный.

   Выждав пару минут для верности, Кара осторожно подошла к шаману и ткнула его в грудь палкой.

   - Эй, пень старый, ты случаем не сдох? - позвала орчанка, глазки хитро поблескивали на сморщенном лице. Шаман завозился, глаза некоторое время с тоской смотрели в голубое небо.

   - Не дождешься, клюшка древняя! - простонал Хайрат, скосив на нее глаза.

   - Уж помоложе тебя буду... муженек.

   Хайрат пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, но судя по интонации явно непечатное, затем перевернулся на бок да так и застыл, удивленно смотря куда-то в сторону. Кара проследила за его взглядом и обомлела, лишь пробормотала невнятно:

   - Это ж кто такое чудо родить-то сподобился?

   Рядом с ребенком зажмурив глаза от удовольствия и сверкая белоснежным густым мехом, растянулась громадина орочей овчарки, всего несколько дней назад потерявшей щенков. Кай, размотавшись из шкуры сосредоточенно сопел, намертво присосавшись к соску, прохлада осенней степи, его нисколько не волновала.

   - Дурная, а пригодилась. - ухмыльнулся Хайрат.

   Кара отмерла.

   - Думала, после того как ее щенков горный кот придушил, придется убить, ан нет, теперь демона лысого отобрать парня назад сможем. Мамка для пацана в самый раз, злой и сильный вырастет! - старая орчанка умиленно смотрела на кормилицу, вывалившую розовый язык между здоровенными клыками.

   Хайрат медленно, покряхтывая, поднялся, потрогал шишку на лбу и поморщился. Смерив кару сверху вниз хмурым и обреченным взглядом, шаман еще раз выругался.

   - При ребенке не ругайся, муженек! - старуха снова подбоченилась, шамана перекосило. - Ты морду-то не криви, да клыки свои обломанные не скаль! Словил дубиной в лоб, изволь принять молодую жену в своем шатре! - Кара кокетливо похлопала ресницами, шаман схватился за сердце.

   - Не придуривайся, пень старый, лучше подумай, кто мальца воспитывать будет.