— Боюсь, что нет, но здесь есть символы, которые я уже видел в тетрадях, — намекнул Йохан.
— Хорошо, — кивнула я, забирая дневник и пряча его в сумку, — Попрошу Ирона заняться еще и этим.
— Но, — нахмурился хранитель, окидывая комнату Марты встревоженным взглядом, — если она вернется — она все поймет.
— Нырок, — посмотрела я на мальчика, — ты можешь сделать так, чтобы, — если Марта вернется, — у нее возникло ощущение, что здесь побывал не профессионал. Пришел, как бы, поучиться. Взял все, что счел ценным и ушел. Я понимаю, что ценного здесь нет, но…
— Я понял, — улыбнулся воришка, — Я все сделаю.
* * *
Погасший медальон я вернула на свое законное место и спрятала его за ворот свитера. Разволновавшийся Йохан почувствовал слабость, и мы с Уллой помогли ему добраться до его комнаты и уложили в постель. Хранитель заснул моментально.
— Ну, что, пойдем к твоей подружке? Кстати, как ее зовут? Надеюсь, не Герда?
— Нет, не Грета, — улыбнулась Улла, — Ее зовут Эдит. Точнее Элизабет Эдит Хольберг. Но имя Элизабет ей не нравится. Ее так назвал ее отец, в честь своей мамы — Элизабет Хольберг.
— Она была чем‑то знаменита? Ну, кроме того, что родила сына, который, похоже, ее очень любил.
— Она была внебрачной дочерью герцога Шейстона из Ворвига. Официально герцог ее не признал, но обеспечил так, что ей хватило: переехать в Лиен; купить шикарный особняк в центре города; удачно выйти замуж; родить сына; обеспечить его, потом его жену и дочку. И, если Эдит, вступив в права на следования, не станет сорить деньгами, то хватит еще и ее детям.
— Ого! А, что случилась с ее родителями? В смысле с родителями твоей подруги.
— Этого никто не знает.
— А что говорит сама Эдит?
— Странная история. Они с родителями отдыхали всей семьей в своем поместье. Это в двух днях езды от города. Родители Эдит захотели покататься на лошадях — они въехали в лес и не вернулись. Их искали. Даже вызывали патруль из города. Но так и не нашли. Ни следов, ни тел — как под землю провалились.
— И когда это произошло?
— Два года назад.
— Не так уж и давно, — нахмурилась я, — Как вы познакомились?
— В приюте, — удивилась Улла.
— Я спросила не где, а как? Мы столкнулись с ней в холе, когда она зачем‑то решила спуститься вниз. Она не показалась мне сильно напуганной.
— Эдит, она всегда такая — она прячет свои чувства глубоко внутри себя. Порой бывает чрезмерно заносчивой и ведет себя так, словно все ей должны, но на самом деле она очень ранимая. Девочки из приюта ее сразу невзлюбили. Над ней постоянно потешались. Мне стало жаль ее, и мы с подругами приняли ее в свой маленький круг. Это она предложила нам план побега.
Я нахмурилась и потерла кольнувшую мою руку снежинку, которая была снова спрятана за кожаной перчаткой.
— Хорошо. Первое впечатление может быть обманчиво. Пойдем, поговорим с ней.
Но разговора не получилось. Эдит наотрез отказалась говорить со мной. Тогда я взглядом показала Улле, что выйду и подожду в коридоре, сама же, закрыв за собой дверь, прислушалась.
— Эдит, — попыталась переубедить ей Улла, — как ты не понимаешь, мы в опасности! Ты должна ей все рассказать — Рита поможет нам.
— Она мне не нравится, — в голосе девушки послышалось глухое раздражение, — Ты бы видела ее лицо, когда она спрашивала меня, на самом ли деле, меня похищали или же это мое воображение. Улла этой женщине все равно, что с нами станет, она не такая добрая, как ты ее себе навоображала.
— Эдит я не говорила, что она добрая, я сказала, что она спасла меня.
— Вот именно! — воскликнула подруга Уллы, — Зачем?!! Зачем она это сделала? Задумывалась ли ты, зачем ей нужно было спасать какую‑то незнакомую девицу? И что вообще она делала ночью на улице, когда ни одна приличная женщина и мизинца из дома не покажет? Подумай сама. Зачем ей было нужно помогать тебе, Улла? Какую цель она преследует? Вдруг она одна из них и только втирается к нам в доверие?!
— Эдит прекрати паниковать. Рита помогла мне без какой‑либо цели.
— Чушь! — вот теперь в голосе девушки зазвучала настоящая злость, — Улла не будь ребенком! Да, ты представления не имеешь, какую сумму получила твоя благородная спасительница за твое возвращение! Я видела листовку — триста золотых! Триста! Это огромная сумма, Улла! Огромная! Да за такие деньги любой на край света пойдет.
«Триста золотых?» — поразилась я, так как, рассматривая листовку, больше уделила внимания портрету, а не тому, что там было написано, — «Ну, надо же! Хранитель‑то действительно богат, раз назначил такое невероятное вознаграждение».
— Т — триста? — не меньше меня опешила Улла.
— Да. А ты думала, твоя Рита за бесплатно тебя спасла?! Скорей всего она видела одну из листовок в центре, когда только прибыла в Лиен. Улла очнись! Твоя Рита обычная вымогательница!
Прелесть! Как меня только не называли в этом мире: ведьмой, уродиной, ночной феей, помощницей, подругой, лягушечкой, красавицей, теперь же к списку добавилось еще и это — вымогательница. И ладно бы это соответствовало действительности, так я о вознаграждении ни слухом, ни духом.
— Прекрати! — неожиданно жестко оборвала подругу Улла, — Это я позвала Риту. Я! Я верю ей, Эдит, верю, что она поможет нам. Не хочешь с ней говорить — не надо, но не смей на нее наговаривать. Рита не такая. Она может казаться равнодушной и жесткой, но ей не все равно. У нее доброе сердце.
— У нее‑то доброе сердце?! — взвилась девушка, — Улла, в какой реальности ты живешь?!
— Хватит, Эдит! Я не хочу с тобой ссориться. Ты напугана. Тебе нужно отдохнуть. Ты поспишь, успокоишься, а завтра мы обо всем поговорим. Доброй тебе ночи.
Я едва успела отскочить, когда дверь резко распахнулась и Улла метеором вылетела из комнаты подруги. Заглядывать внутрь я не стала, толкнула дверь и поспешила за внучкой хранителя.
— Прости, — прошептала Улла смотря, как за окном падает снег.
— За что? — приподняла я брови.
— Эдит не имела права говорить о тебе так.
— Она ничего обо мне не знает, — пожала я плечами, — как, впрочем, и ты. Так что я не в обиде.
— Неужели дедушка, правда, назначил такую сумму? — все еще не веря в это, пробормотала Улла.
— Не знаю. Давай, посмотрим! — предложила я, вытаскивая из сумки сложенную в несколько раз листовку.
— Так ты знала?! — девушка посмотрела на меня круглыми глазами.
— Слушай, Ул, если бы я знала, то вела бы себя иначе, не находишь? Тебе ли это не знать?!
