Теперь принцесса боялась, что оно никогда больше не повторится, ибо все, что она слышала о Великом Роане и его императорах, ввергало ее в священный ужас.
В пятнадцать лет Арианна влюбилась в одного из придворных своего отца — молодого королевского стремянного. Это был статный златокудрый атлет, не блиставший умом, но пользовавшийся огромным успехом у особ противоположного пола. Принцесса же находилась в том возрасте, когда юное существо влюбляется непременно — неважно, есть рядом объект, достойный пылкого первого чувства, или же нет. В последнем случае любят мечту. В первом — возводят своего любимого до уровня идеала.
Арианна вряд ли перебросилась со своим возлюбленным несколькими фразами. Она обожала его издали, просто за то, что он был на этом свете. Перспектива долгой жизни с нелюбимым супругом побуждала ее отдать свое сердце хотя бы кому-нибудь. В самых сладких своих грезах принцесса представляла, как однажды падет в объятия прекрасному стремянному, и тот, осчастливленный этой любовью, увезет ее далеко-далеко, спасет от уготованной судьбы. На самом же деле ничего не произошло, и молодой человек вскоре женился на одной из придворных дам, заключив свой брак не столько из любви, сколько по расчету.
Сердце принцессы было разбито. Как ей казалось, навсегда.
Из всех приближенных только старушка няня догадывалась о чувствах, обуревавших ее воспитанницу. Но Арианна слишком рьяно оберегала свою тайну и не желала говорить о ней ни с кем. Потому и не услышала, что первое чувство редко перерастает во что-либо серьезное и еще реже приводит к счастью. Что великий смысл этой нежной и хрупкой любви — в опыте, мудрости и страданиях, которые, как известно, очищают душу и готовят ее к грядущим испытаниям.
Теперь Арианна оплакивала свою жизнь — погубленную, исковерканную традицией, проданную, пусть и за великую цену. Она даже не задумывалась над тем, что именно сейчас вступила в пору своего расцвета, что именно теперь стала особенно хороша и ее судьба еще впереди.
Слезы постепенно высохли, но Арианна еще судорожно всхлипывала и шмыгала носом, когда в дверь негромко постучали.
Принцесса быстро села на постели, вытерла лицо рукавом, хотела было глянуть в зеркало, но вдруг передумала и, собрав всю свою решимость, сказала:
— Войдите.
Она ожидала увидеть императора, но, когда его высокая стройная фигура возникла на пороге, все же вздрогнула и смертельно побледнела. Голова ее закружилась от волнения и неожиданности; мысли смешались, и сердце бешено заколотилось. Девушка попыталась улыбнуться, но улыбка не лепилась к побелевшим губам и соскользнула с них спустя мгновение облетевшим листком.
Ортон пришел к ней не один: за его спиной стояли два великана — воины личной гвардии — и кто-то третий. Кто именно, Арианна не знала — его смутный силуэт едва виднелся в дверном проеме.
— Я не разбудил вас, принцесса? — спросил Ортон. Арианна отметила не только его безукоризненно вежливый тон, но и явную холодность.
— Нет, господин мой. Я еще не спала. Слишком много впечатлений от дальней дороги, слишком много новых лиц. Все это поражает воображение, и трудно заснуть даже при сильной усталости.
— Да-да, вы правы, — рассеянно откликнулся император. — Вы позволите мне поговорить с вами? Поверьте, что я не стал бы беспокоить вас в столь поздний час по пустякам, но дело у меня важное и, к сожалению, безотлагательное.
— Я к услугам Вашего величества, — ответила Арианна.
— Тогда я зайду.
Император наконец переступил порог и закрыл за собой дверь, оставив своих спутников в соседнем покое. Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями, и Арианна с удивлением заметила, что он вовсе не так холоден, а безразличен, как показалось с первого взгляда. Более того, император, кажется, нервничал, что ее сразу успокоило. Возможно, это и нелогично, но принцесса, как и все женщины, придерживалась не логики, а интуиции.
— Я хотел бы ознакомить вас, Арианна, с некоторыми правилами. Вам придется соблюдать их, как только вы станете моей супругой. Готовы ли вы выслушать меня со всем вниманием, чтобы уже завтра не совершить тех ошибок, которые в нашем положении просто недопустимы?
— Да, господин мой.
При этом обращении Ортон поморщился, но ничего не сказал.
Принцесса решила, что выказала недостаточно почтительности своему повелителю, и потому торопливо продолжила:
— Меня предупредили, что в первую брачную ночь, прежде чем разделить со мной ложе, супруг обязательно возьмет с меня клятву молчания, а потом расскажет мне все, что обязана знать императрица Великого Роана, дабы не посрамить свое имя и до конца жизни быть отрадой и опорой своему мужу. Хотя меня не уведомили о том, какого содержания могут быть эти правила или законы, но научили загодя принимать их и повиноваться беспрекословно, ибо так лучше для империи, для моей страны и всего мира.
Механически произнося эти пустые, заученные еще в детстве фразы, она чувствовала, как в ней подымается волна протеста — гордая дочь Майнингенов так и не научилась быть покорной, сколько ни пытались ей внушить это чувство строгие воспитатели. И она решила сразу объяснить человеку, с которым ей волей-неволей придется провести остаток жизни, что если он рассчитывает найти в ней бессловесную и кроткую рабыню, то этого не будет никогда. Хотя она и не нарушит данного слова и постарается выполнять взятые на себя обязательства. Поэтому Арианна перевела дух и сказала просто и спокойно:
— Меня действительно хорошо вышколили, Ваше величество. И я ко всему готова, так что вы не волнуйтесь и не беспокойтесь за меня — я знаю, что многое из того, что вы мне скажете, на первый взгляд диковинно и непривычно. Но, правда, я так давно привыкла к этой мысли, что теперь, кажется, меня уже ничто не удивит.
— Вот и слава Богу! — выдохнул император с облегчением. — Я, знаете ли, ужасно волнуюсь. Наверное, не меньше, чем вы. Я ведь отдаю себе отчет в том, что вы меня не любите — да и как вы могли полюбить того, кого совершенно не знаете? Могу даже представить, что вы чувствуете себя как жертва, отданная на заклание: вы лишены друзей, вырваны из привычной обстановки, и у вас нет права на личную жизнь. На самом деле это несказанно тяжело. Но поверьте, что, за небольшим исключением, я чувствую то же самое. Моя прежняя жизнь закончилась так же, как и ваша, и теперь нам придется учиться жить вместе, как бы трудно сперва ни пришлось. Вы согласны?
Принцесса смотрела на него со смешанным выражением надежды и недоверия на лице и ничего не отвечала. Ортон смущенно кашлянул, но все же решил продолжать:
— Я не прошу вас подарить мне свое сердце, но во всяком случае считаю, что нам выгоднее стать союзниками, нежели врагами.
