— Да пошёл ты, свинье под хвост, ослиная морда! — ответил вор.
— Сквернословие, — большой грех, но ты не виноват в этом, живя среди отбросов этого мира, — произнёс задумчиво Масар. — Вот если бы ты жил и обучался в других условиях, из тебя мог бы получиться приличный человек.
— Я и так буду приличным человеком. Когда я вырасту, капитан состарится, и я его убью, а сам стану капитаном этого корабля. Вот тогда я всем отомщу.
— Может быть ты и сможешь стать капитаном, но скорее тебя убьют в схватке или, вернее всего, забьёт до смерти Рохан, — спокойно возразил Даруг.
Мальчишка весь сжался и напрягся всем телом при упоминании этого имени, в глазах его отразился животный страх перед капитаном.
— Пусть бьёт, пока может, я терпеливый.
— А ты убежал бы и всё, — предложил жрец.
— Как же, убежишь от него! У капитана везде глаза и уши. Поймает и уж тогда точно убьёт, а я хочу выжить, вырасти и отомстить, — не по-детски злобно и серьёзно ответил юнга.
— Но ты бы хотел покинуть этот проклятый корабль? Что ты видел в своей несчастной жизни кроме побоев на этом разбойничьем судне? Нам нужен смышлёный помощник. Пойдёшь с нами?
— Капитан не отпустит, — серьёзно ответил мальчишка.
— Это мы возьмём на себя. Ты пойдёшь с нами?
— Да, а чего мне здесь терять. А если не понравится, я сбегу от вас запросто.
— Так как же тебя всё-таки зовут? — опять спросил Масар.
— Таракан.
— Это, понятно, прозвище, а имя твоё как?
— Все и всегда звали меня Тараканом, потому, что я быстрый и живучий.
Жрецы переглянулись и без слов поняли, что он им подходит.
Когда раздался крик "Земля!", оба жреца поднялись на капитанский мостик и стали обсуждать детали предстоящей высадки. Ночью они подойдут как можно ближе к берегу и их на шлюпке доставят на берег. Заходить в порт в этих местах опасно. Слишком известен чёрный корабль своими чёрными делами, а за голову капитана Рохана многие правители прибрежных стран назначили солидное вознаграждение. Когда детали обговорили, жрецы перешли к другому делу.
— Капитан, нам нужен мальчик для мелких поручений, отдайте нам своего юнгу.
— Что!? — Рохан вытаращил на них свои звериные глаза из-под рыжих густых бровей и прорычал сквозь зубы. — Да вы совсем обнаглели, мало того, что я вас бесплатно переправил через океан, а теперь, рискуя шкурой, высаживаю на берег, так вы ещё хотите забрать моего сына! Это уже слишком. Не будь вы теми, кто вы есть, давно бы кормили акул.
— Как, этот заморышь — юнга ваш сын?! — искренне изумился Даруг.
— Да он мой сын и моя собственность, подавиться мне бочонком рома!
— Но мы думали он вам чужой, вы и ваша команда так жестоко с ним обращаетесь.
— Ничего, пусть привыкает. Молодой. Кости целы, а мясо нарастет. Только так из него может вырасти настоящий джентльмен удачи. Он уже попробовал вкус крови, когда вспорол брюхо тому толстопузому торгашу, — самодовольно прохрипел капитан.
— Тогда продайте его нам, раз он ваша собственность, — предложил Даруг, надеясь на жадность капитана.
— Что можно получить за этого мерзкого таракана? — презрительно выплюнул из себя Рохан. А в глазах его отразилась алчность. Он знал, что жрецы богаты и не скупятся, если им что-то нужно.
— Мы дадим хорошую цену.
— Две тысячи золотых пилютов, — ощерил свои хищные клыки пират.
— Это очень много, за эту цену можно купить всю вашу команду с оружием и припасами на целых три месяца, — возразил Масар.
— Это не простой мальчишка. Он мой сын. Он чертовски смышлёный малый. Выносливый и послушный. В ваших хитрых делишках он может оказаться незаменимым.
— Всё равно это слишком высокая цена, — настаивал Масар.
— Да не скупитесь вы. У вас, жрецов, денег много, как рыбы в океане. Товар того стоит, — засмеялся отец мальчика.
— Наши деньги вас не касаются, а цена слишком велика, — торговался Масар. — Только за ваше неукоснительное выполнение договора мы дадим триста пилютов.
— Триста пилютов?! — громогласно расхохотался капитан в лицо жрецу. — Такого слугу вы больше нигде не найдёте. Только из уважения к Архагору полторы тысячи.
Торг был не долгим. Сошлись на тысяче золотых пилютов. Масар снял с пальца перстень с камнем Хората. Он стоил как раз тысячу и передал его продавцу. Редкий камень засиял в грубых пальцах пирата, а его отблески отразились в алчных глазах негодяя.
— Эй, Таракан, — Масар окликнул мальчишку, который чистил камбузную посуду на шканцах. — Брось эту работу. Собери свои вещи и жди нас в нашей каюте. Теперь ты служишь храму.
Мальчишка без слов бросил всё и мигом исчез под полубаком. Через мгновение он выскочил на палубу с маленьким мешком и бегом помчался к кормовой надстройке. Колченогий кок грязно выругался ему вслед, но не остановил, так как знал, что без согласия капитана юнга не посмел бы бросить работу.
Как только Солнце утонуло в океане, чёрный корабль двинулся к берегу. Темнеет в этих широтах очень быстро и есть шанс избежать лишних глаз. А к рассвету они должны быть уже вне видимости берега.
Ночь действительно была черна как дёготь, да ещё и туман опустился на воду. Огня не зажигали. Пираты работали в кромешной мгле. Хоть и отпетые негодяи, но опытные моряки, они действовали безошибочно, ориентируясь только по звукам и на ощупь. Жестокий капитан умело и беспощадно дрессировал свою команду как хищников в цирке. Каждый знал корабль как свои пальцы и по команде бросался именно туда, где и надлежало ему быть.
Смазанные заранее тали почти бесшумно спустили на воду шлюпку. Шестеро гребцов и фоковый боцман быстро заняли свои места. Таракан мгновенно скатился по штормтрапу в шлюпку и занял место на носовой банке. За ним осторожно в шлюпку спустились жрецы и их багаж. Отдали гаки, и шлюпка отвалила от борта. Опытные гребцы гребли быстро и почти беззвучно. Уключины с секретом не скрипели. Пиратам ни к чему было привлекать внимание к своему присутствию в этих водах. Боцман как зверь вслушивался в плеск волн и безошибочно вывел шлюпку к пологому берегу. Когда под форштевнем зашелестела галька, четверо моряков спрыгнули в воду и приняли на руки пассажиров с их вещами. Мальчишка спрыгнул с носа первым и тихо побрёл на берег. В нём уже давно выработался инстинкт скрытности, а теперь ещё и передалось напряжение всех гребцов. Жрецов опустили на твёрдую землю и оставили у ног поклажу. Где-то рядом сопел бывший юнга. Пираты растворились во тьме, будто их и не было, лишь лёгкий плеск выдавал движения в воде. Ни слов прощания, ни рукопожатий, ни добрых пожеланий. Глупо желать удачи убийцам и подонкам. А пиратам в свою очередь было глубоко плевать на двух жрецов и их нового слугу. На незнакомом берегу остались трое.
