*
— Эй, тётка, а зовут-то тебя, как? — окликнул кормчий женщину.
— Да тебе не всё равно, уплатили, так вези, — беззлобно ответила нестарая ещё пассажирка.
— Оно верно, заплатили исправно, даже больше, чем стоило бы. Так что не боись, доставим куда сказано. Да только путь-то неблизкий. Что ж так не познакомившись и поплывём? — улыбаясь, продолжал беседу мужчина. — Меня вот Ратмиром кличут, а тебя?
— Молодила я.
— Вот и познакомились, — и тут же отдал кому-то команду. — Эй Серко, ты правый блок-то не перетягивай, лучше вон шкаторину подбери, а то парус не забирает! — вот, говорю, и познакомились. В верховьях ещё только ледоход прошёл, так что ты в этот раз единственная попутчица наша, не с корзинами же мне разговаривать.
— А у тебя, видать, язык-то без костей, поболтать любишь как бабы на базаре.
— Ну, бабы не бабы, а поговорить с новыми людьми люблю, не то расскажет кто чего интересного, небывалого, кому-то я расскажу. Я много повидал, хоть и не старый ещё, всякого нахлебался. Сызмальства под парусом, да на вёслах. Вот от бати ремесло-то и перенял.
— Да о чём же таком небывалом я-то тебе могу рассказать? — спросила Молодила.
— Интересно мне, вот зачем ты одна в дальнюю дорогу пустилась?
— На богомолье в горный монастырь еду.
— Так и знал, что соврёшь. Видано ли дело, чтобы с дитём малым на богомолье ездить?
Молодила встрепенулась и тревожно вгляделась в Ратмира.
— Какое дитё? С чего ты взял?
— Да ведь не слепой я и не глухой. В корзине-то у тебя кто?
— А это уж не твоего ума дело!
— Да оно конечно, только зачем таиться, всё равно откроется. От муженька сбежала небось? Бил сильно поди, а заступиться некому. Радости в лице твоём не вижу. А ведь не из бедного семейства ты. Одёжа на тебе хоть и дорожная, а дорогая. А может сосланная ты?
— Да уж, не от хорошей жизни уезжаю. Только не выспрашивай ты меня, добрый человек. Не береди раны.
— Ну, коли больно это тебе, не буду, — сочувственно согласился кормчий. Ты бы перебиралась в шатёр. К вечеру сыро будет, не простудила бы ребетёнка то на ветру. Скарб у тебя не велик, места много ты там не займёшь.
— Спаси тебя бог на добром слове, — поблагодарила пассажирка и стала перетаскивать свои вещички с палубы в шатёр.
Ладья плавно и скоро бежала с попутным ветром по гладкому течению Муравы. Не слишком велика река, но с норовом. Мели кочевали по ней совершенно непредсказуемым образом. Великое мастерство должен иметь кормщик, чтобы провести гружёную ладью от устья почти до самых верховий. В верховье река Мурава сближалась с другой рекой Великой. В самом узком месте прорыт был канал между двумя реками. Рыли его ещё в незапамятные времена и с тех пор заботливо поддерживали в судоходном состоянии. Канал очень сокращал путь от Муравана до северного и восточного княжества. А по Великой можно было добраться аж до самых гор Каринии. При благоприятном стечении обстоятельств добраться от Муравана до горного монастыря можно было за две недели. Но в этот раз путешествие обещало затянуться. Ладья Ратмира должна была сначала подняться выше канала почти до самых истоков, разгрузиться там. А уж потом спуститься до канала и перейти в Великую. По Великой снова вверх до самых предгорных порогов. По пути останавливались в прибрежных селениях, вели мелкую торговлю, закупали провизию. Молодила всюду старалась раздобыть для младенца свежего молока и запастись им в дорогу. Да ведь это же не материнское молоко. Вот горе-то. Чего же царёвы бояре не отправили с ней кормилицу? Деньгами вот снабдили, да только не деньги нужны новорожденной царевне, а ласка материнская.
— Ох, горемычная ты моя, да за что же это на тебя беда такая свалилась? Солнышко ты ясное моё. При живых-то родителях сиротой осталась! — причитала нянька шёпотом, укачивая ребёнка.
А девочка смотрела на неё и весь этот новый мир ангельскими глазками и будто понимала всё. Молодила даже удивлялась этому не по годам осмысленному взгляду.
Долго ли, коротко ли, а почти месяц прошёл как ладья отправилась из столицы. Много миль осталось за кормой. Много разных разговоров переговорено на этой корме. Как-то незаметно сблизились Молодила с Ратмиром, подружились. Иногда, уложив ребёнка, она шла на корму и, присев на рундук, с интересом слушала рассказы кормщика. Говорливый лодейщик охотно рассказывал ей о виденных краях и даже заморских странах, где ему довелось побывать. Шутки и байки лились из него бурным потоком. Рассказывал он много и весело, но в разговорах всё пытался разузнать о своей попутчице поподробнее. Только замолкала женщина, как только речь заходила о причине её путешествия. Так до конца пути и не узнал Ратмир её тайны.
Уже вдали, за голубой дымкой, виднелись заснеженные вершины гор Каринии. Где-то там, среди угрюмых хребтов, в одной из долин, затерялся монастырь. Конечная точка путешествия и место неопределённого длительного пристанища опальной царевны и няньки её Молодилы. Течение реки уже не было таким ровным и ленивым, как раньше. Парусу помогали вёслами. Гребцы напрягали мышцы, выгребая против норовистой реки. Ещё немного и они войдут в тихую заводь. Только в это время года с попутным ветром можно было добраться по ещё высокой воде до этого дальнего причала. Дальше водного пути не было, впереди непроходимые пороги. Небольшое селение приютилось на берегу. Оно так и называлось "Пороги". Не часто сюда заплывали такие большие ладьи, как эта. Но бывал здесь раньше Ратмир и уверенно вёл своё судно по бурной воде. Вот и заветная заводь. Парус спущен, и ладья на вёслах плавно подошла к причалу. На берегу уже толпились местные жители, они давно были оповещены о подходе большой ладьи. На причале стоял староста и ещё трое старцев.
— Доброго здоровичка, отцы, — первым приветствовал весело Ратмир. — Как живёте-можете, уважаемые!?
— Дал бог, без бед. А добра ли к вам была река, молодцы-лодейщики? — степенно ответил на приветствие староста.
— Вашими молитвами, путь наш был не труден.
Ладья крепко ошвартована к причалу, вёсла уложены. Кормщик ловко спрыгнул на доски причала и протянул руку шагнувшему навстречу старосте.
— Ну, здрав будь дядька Сабур!
— Здравствуй, здравствуй племяш, давненько не заглядывал ты в родные края, — пожал руку староста и обнял племянника.
— Так ведь некогда всё! Торговля нынче бойкая идёт, много товару возить приходится, а страна наша большая.
— Да уж, велика держава славская, — гордо отвечал староста. — А много ли товару нам доставил?
— Так, почитай, всё, что заказывали и даже более того… — ухмыльнулся кормщик с хитрецой.
