Интендант поднял руку.
— Стоп, стоп. Мисс, что вы умеете?
Мари подумала и честно ответила:
— Ничего.
— Ну и с чего ты взял, Поплан, что нам необходима эта барышня? Ни черта не знает, ни черта не умеет, только и будет что глазами стрелять. Балласт.
— Понимаешь, меня тут угораздило, — вздохнул Поплан. — Я, видишь ли, ангел.
— Ты — что?
— Ангел. Никак не привыкну, а приходится. Пристрой куда-нибудь это создание, девчонке некуда идти.
Интендант побарабанил пальцами по столу.
— Только ради твоих перышек, Поплан. Ряды славного 13-го флота не обещаю, а работу найдем, вот на огородах всегда нужны рабочие руки… Мисс, как вы относитесь к сельскому хозяйству?
Мари опустила глаза.
— Ну… я знаю, что оно бывает…
— Чудесно, это уже кое-что. — Интендант потыкал в клавиатуру комма. — Сержант Гонсалес, направляю вам вольнонаемную Беккер, знаний никаких, но полна энтузиазма. Угнетенная, понимаешь, бывшая подданная Рейха.
— Поняла, — ответил с экрана женский голос. — Присылайте, найдем, чем занять.
— Держи временный пропуск, Мэри-Сью Беккер. Поплан, покажешь своей приятельнице, куда идти? Честно говоря, мои все заняты, не хочу отрывать от дела, а вы, пилоты, все равно дурью маетесь.
В один день все перевернулось вверх дном. Вместо рюшечек и оборок — рабочий комбинезон, вместо приторно розовой комнаты борделя — койка в рабочем общежитии, вместо мадам Берлитц — сержант Гонсалес, оливково-смуглая черноглазая брюнетка с длинной косой. Пилоты козырнули на прощание и удалились, пожелав удачи.
Мари задвинула под койку чемодан, застегнула серую курточку с альянсовской нашивкой на левом рукаве и отправилась осваивать сельское хозяйство.
Мария Сюзанна работала на огородах уже почти неделю, и эта жизнь ей, пожалуй, нравилась. Сельский труд еще не казался однообразным — каким он, в сущности, всегда бывает, — все еще было в новинку. Здоровенные кабачки четырех разных пород с крупными мохнатыми листьями, с толстыми стеблями, с яркими желто-оранжевыми большущими цветами росли себе во влажных опилках, питаясь раствором минеральных солей, греясь под искусственным солнцем. Опылять эти роскошные цветы приходилось вручную, но опыление — дело тонкое, к нему новенькую пока не допускали. Зато позволили водить мини-трактор, и уже на второй день Мари шастала на нем по всему огороду, развозя удобрения к грядкам, а с грядок — собранные овощи. Здесь не было проблемы насекомых и прочих вредителей — их на станции не водилось, но во весь рост стояла проблема мучнистой росы и серой гнили. Растения нужно было регулярно опрыскивать, и вот эту-то не требующую квалификации, но, прямо скажем, тяжелую работу очень быстро переложили на Мэри-Сью Беккер. Она подкатывала к бахче на своем тарахтящем транспорте, вытаскивала из кузова ведерный автоматический пульверизатор, чудо имперской инженерной мысли двадцатилетней давности, разматывала шланг распылителя, вешала чумазый агрегат на левое плечо — для этого он был снабжен широким брезентовым ремнем, — поворачивала рукоятку, и тот, ругаясь, начинал плеваться липкой остро пахнущей жидкостью. За день можно было обработать примерно треть вверенного участка, за три дня — весь, но через неделю следовало повторять процедуру снова.
Первые несколько дней она приходила в общежитие и падала от усталости — а потом настал вечер, когда оказалось, что еще есть силы. Мари вытащила свой чемодан и достала то самое старое синее платье. В день падения Изерлона, влезая в него, она сильно дернула за подол, и, помнится, слышала подозрительный треск, хотя ничего и не оторвалось, — надо бы проверить, в каком состоянии швы. Зацепившись за ткань, на койку выпал учебник. Мари грустно улыбнулась, взяла его в руки, раскрыла в первом попавшемся месте, убедилась, что ничего не понимает, и закрыла снова.
Тут в комнату сунулась Кармен Гонсалес, хотела о чем-то спросить. Взгляд ее упал на засаленную книжку, и она поинтересовалась: что это? Физика для женских средних школ? Сержанту Гонсалес стало очень смешно, она целый день потом прыскала, вспоминая, что в Рейхе, оказывается, существует специальная женская физика. А потом пристала, как репей, и не отставала, пока не выяснила глубину невежества своей новой подчиненной.
— Стыд и позор, — подытожила она. — Тебе нужно учиться. Ты же не дурочка. Погоди-ка… — она полезла в комм, долго стучала по клавишам, вызывая на экран то одну информацию, то другую, и наконец нашла то, что искала — экзаменационный тест для старшеклассников. Не успела Мари оглянуться, как ее уже усадили отвечать на разнообразные вопросы из длинного-длинного списка. Через два часа сержант Гонсалес выгнала ее из-за комма и нажала еще несколько клавиш.
— Вот так, — удовлетворенно сказала она. — Теперь ждем, когда придет ответ.
Ответ с Хайнессена пришел через пару дней. Государственная экзаменационная комиссия извещала, что ученица Мэри-Сью Беккер зачислена в восьмой класс и может приступить к заочному обучению немедленно, с тем чтобы через три месяца интенсивных занятий быть допущенной к экзамену за курс средней школы.
— И чтобы сдала прилично, — сдвинув брови, приказала Гонсалес. — Я прослежу.
Так что к овощам присоединилась еще и заочная школа.
Вздохнуть было некогда.
Мари отползала от комма, еле живая, и засыпала, прежде чем голова опускалась на подушку.
Ничего не снилось.
Изерлон. Бабушка Поплана
Тогда ты увидишь храброго красивого принца; он будет стоять и протягивать к тебе руки.
А.Грин
Благоразумная супруга! Если желаешь, чтоб муж твой свободное время проводил подле тебя, то потщись, чтоб он ни в каком ином месте не находил столько приятности, удовольствия, скромности и нежности.
Пифагор
На изерлонских фермах, однако же, соблюдалось трудовое законодательство Альянса, так что на неделе полагались два выходных, и в первый же из них за Мари явились ее знакомые пилоты.
— Выкапывайся из земли, — сказал Оливер Поплан. — У нас сегодня вечеринка с танцами. Есть повод.
Мэри-Сью собралась моментально. Хорошо, что она привела в порядок платье! Больше всего времени заняли ногти — ничем, кроме обрезания под корень, нельзя было победить накопленный под ними почвенный слой. Ну что ж делать… Пришлось состричь, да и ладно. В конце концов, она теперь рабочий человек.
Вывеска над входом в ресторанчик сверкала ядовитыми красными и зелеными тонами, нынешнему названию явно еще недавно предшествовало что-то респектабельно-имперское. Картина на вывеске была воистину психоделической, если бы не было ясно написано: "Дикая рыба", можно было бы подумать, что это "Искусственный глаз", "Полосатый еж" или еще что-нибудь столь же экзотическое. Внутри уже собралась компания: группа альянсовских военных в форме и несколько девушек в штатском, на сдвинутых вместе столиках было выставлено вино в пузатых бутылках, салаты в глиняных мисках, на большом блюде дымилось нечто горячее, распространяя умопомрачительный мясной дух. Была и рыба — уж насколько дикая, кто ее знает, — но с виду аппетитная. Поплана и Конева встретили приветственными криками, на Мэри взглянули, похлопали по плечу, усадили, сунули в руки бокал — и понеслось.
