— Это я тоже знаю, Бет. Но у тебя в наместничестве столько людей, и большая часть из них, на сколько мне известно, — мужчины.
— Ладо! Ты в своем уме?!! Я же наместница!
— Ну, и что!
— Да я на всех этих мужчин, иначе как на подданных и смотреть не могу!
— Так у тебя нет любовника?
— Конечно, нет! — шикнула я на нее и обернулась на Сиби и Камира, потому что Тэйу и Бес были слишком заняты, чтоб прислушиваться к нашему разговору. — Говори потише!
— Любовника надо завести! — изрекла она назидательно. — Это полезно для здоровья.
Я попыталась что-нибудь сочинить в ответ, но, к счастью, не успела. В лесу послышался хруст веток и грузный топот: кто-то большой быстро приближался к нам. И я уже догадывалась, кто. Из кустов вынырнул Бобровник и кинулся к нам.
— Я услышал, что ты в моем лесу и тут же бросился на встречу! — вскричал он, одним махом перепрыгнув через ручей. — Хотел первым с тобой поздороваться!
— Ты не успел! Первой была я! — озорно пропела Ладо.
— Вижу, — с досадой молвил леший.
— Я очень рада видеть тебя снова, — искренне призналась я, широко размахиваясь, чтоб обнять его радостно-объемистое туловище. — И рада снова быть в Дремучем Мире.
— И я как рад! — воскликнул мэр Дремучего Леса и тут же спросил по-хозяйски, видимо на всякий случай:-Ты ведь больше не станешь портить мои посадки?
— Ах, Бобровник! Кто старое помянет, тому знаешь что? — смеясь, поинтересовалась я.
— Знаю!
Матушка тоже выбежала нас встречать. Вскоре мы заметили ее прыткую фигуру в ельнике. Всей пестрой толпой отправились мы к ее избушке, чтоб отдохнуть и переговорить. А переговорить было о чем. Я собиралась выспросить Матушку, которой доверяла больше, чем Бобровнику или Ладо, о настроениях, царивших в Дремучем Мире, а главное — в замке Гавра. Я ожидала услышать все что угодно, но такое!
— Собирается уходить в мир людей?!! Навсегда?!! Ты ничего не напутала, Матушка?
— Ничего я не напутала. Об этом знают все в Дремучем мире.
— Но зачем?!!
— Кто его знает? Я же говорила, в последнее время он изменился. Совсем стал другой. Таким я его не помню с тех пор, как сама появилась в Дремучем Мире. Он не хочет больше быть бессмертным. Вот что.
— А что говорят в его окружении? Ты Евстантигму не расспрашивала?
— Он мне и рассказал обо всем. Он один только и живет теперь при дворе.
— Гавр не говорил ему, зачем он собирается так поступить?
— Вот что, кума, — возразила Матушка, — сама и спроси его. Скоро ли в замок-то пойдешь?
— Сейчас и пойду. Теперь мне точно нужно с ним повидаться. Да, и пусть Тэйу останется у тебя.
— Не зайдешь что ли ко мне?
— Некогда, Матушка. Сама видишь, какие творятся дела.
Дорога от избушки матушки до замка Гавра не изменилась. И вообще ничего не изменилось в Дремучем Лесу. Жизнь его обитателей шла своим давным-давно установленным чередом и не изменилась бы, даже если бы Гавр все же решился уйти в мир людей. Дремучие, казалось, и не нуждались в его мудром или каком-то еще правлении. Недаром когда-то мое появление здесь произвело такой переполох. Сколько всего произошло с тех пор. Но ничего не изменилось.
— Евстантигма!
Я увидела упыря у входа в замок. Он задремал, видимо, поджидая меня, встрепенулся, выпрямился, раскланялся. Какой вежливый! Я тут же вспомнила, как впервые увидела его у себя в терраске, в доме, которого уже не существовало. Какие замечательные все-таки были времена!
— Я не думал, что ты придешь одна, Беатриче.
— А что, мне стоит чего-то здесь опасаться?
— Да, нет. Но раз ты с официальным визитом, разве не должна быть при тебе свита?
— Свиту я оставила у Заварзузы. Да ведь меня знаешь, Евстантигма, я всегда нарушала привычные нормы. И потом, я сейчас не с очень официальным визитом. Вернее, сейчас не об этом хочу поговорить с Гавром. Я тут кое-что слышала о нем.
— Боюсь, я не смогу тебя пустить к нему, — опустив свои красные глаза вниз, произнес упырь.
Я не слишком удивилась. Можно сказать, я даже могла предположить подобное хамство со стороны моего бывшего… Я до сих пор не знала, кем мне он был. Слишком уж все по иному было здесь, чем в Тварном мире. Все проще и сложнее одновременно.
— А как же официальный визит? — спросила я с усмешкой, потому что все равно собиралась пройти в замок, так или иначе.
— Мне поручено сообщить, что наместник позволяет тебе и твоей свите беспрепятственно пересечь территорию Дремучего Мира до границы с Гипербореей, — отрапортовал он таким тоном, что мне едва не стало смешно.
— Ты же знаешь, что я все равно пройду. И не становись у меня на пути.
— А я и не собирался.
— Так он меня не ждет?
— Не знаю. Он ни о чем со мной не разговаривает.
— Ни о чем?
— Ну, ни о чем таком, личном.
— А со мной поговорит, куда он денется, — сказала я и прошагала мимо Евстантигмы к серой башне.
Он не посмел предпринять даже попытки, чтоб задержать меня, и я не оглянулась. Дорогу я все еще помнила. Когда-то, когда этот замок был и моим домом, я как умела, старалась наводить в нем порядок. На сколько это было возможно в старом каменном замке с сырыми стенами. И все же кое-какого уюта мне удалось тогда добиться. Теперь от него не осталось и следа.
Из-за поворота послышался шорох и приглушенный лязг.
— Цербер, ты? — задала я вопрос в темноту.
Но ответа не последовало, и снова воцарилась тишина, изредка прерываемая каплями, падающими с каменных сводов.
— Кто здесь?
Возможно, в этих древних стенах шорохи и звоны жили уже сами по себе своей собственной жизнью. Заметив, что дальше ничего не было видно, я захватила с собой последний оставшийся факел. Оживились тени. Но ведь когда-то этот замок был моим домом. Как давно не было меня здесь. Интересно, скучали ли здесь по мне? Скорее всего, нет. Теперь я знала цену привязанности титана, в тоске проводящего отведенную ему вечность.
Снова тишина. Я двинулась решительно по направлению к зале. Влетев в арку, я обвела взглядом окружающее тусклое пространство. Гавра здесь не было. Запустение, еще большее, чем было до того, как я впервые появилась здесь. Один единственный закопченный светильник не света добавлял сумрачному пространству, а теней.
Через тридцать секунд я увидела его. Он возник в дверном проеме в одном из темных углов и подошел ко мне, сдержанно кивнув. Нет. Внешне он не изменился ничуть. Но куда подевался его горящий взгляд?
— Разве Евстантигма не сообщил тебе все, что положено? — неприветливо, как я и ожидала, спросил он.
