…По ходу, архитектор по щеглянке хаты выносил, а как в архитекторы выучили, не сдержался — сделал подгон будущим фортошникам… — ухмыльнулся Марат, заценив возможность слезть с моста на крыши неплохо защищенных домиков, выглядевших довольно соблазняющее даже для непрофильного специалиста.
У моста, где город уже полностью выглядел городом, а не оптовой базой, Марат стал повнимательней сечь по сторонам, пытаясь не пропустить нужную улицу, которую тупоголовые эльфы почему-то писали только на указателях у каждого перекрестка, а не под номером на каждом доме, как это делается во всех нормальных странах.
— Слышь, смазливый. — окликнул Марат эльфика, продолжающего что-то втирать за свои будущие успехи. — Ты обожди с достиженьями. Дай-ка набивочку — тут поблизости, говорят, кабачок есть, «Хата смотрящего Тома». Там еще вроде как местное хулиганье кучкуется.
— Я эта… — эльфик боязливо втянул голову в плечи, даже не обратив внимание на «смазливого». — Я откуда, я только так, слышал краем уха… Не-е-е-е… Там, говорят, одни темные, тут весь район… А мистер старший супервайзер нам специально объяснял, что здесь не только останавливаться, но даже сбавлять ход строго не рекомендуется…
— Ладно, ясно все. Ну тогда хоть за Фуцан-стрит цинкани.
— Дак мы по ней и едем! Скоро уже левый поворот на мост, у Гадман-плазы.
— Ну тады успехов тебе, с достиженьями. — улыбнулся Марат, спрыгивая на мостовую.
Не успев укрепиться на тверди, Марат тотчас же был принужден к резкому маневру, дабы избежать преждевременной кончины под ногами чего-то огромного, пестрого и живого, при взгляде краем глаза чем-то неуловимо напоминавшего начищенного гуталином слона, хорошо питавшегося последние года два-три.
Приглядевшись из безопасного отдаления, Марат понял, что теперь он знаком и с прекрасной половиной рода Темных Эльфов, а два следующих квартала одарили его и пониманием классификации этих поистине загадочных существ. Они состояли ровно из двух разновидностей — или это было нечто весьма фигуристое, но склонное к ожирению и разряженное как петух под Восьмое Марта, или уменьшенная копия кормы эскадренного броненосца, с полной торбой хавчика на сгибе локтя и здоровенным бутером вместо микрофона. И не всегда слово «уменьшенная» тут подходило; лавируя в потоке, иной раз Марат призадумывался — а так ли хорошо в его памяти сохранились пропорции океанских судов. Промежуточных стадий почему-то не было вовсе, или жопасто-сисястое ничевосебе, или гигантская реклама мишлена в младенческих перетяжках.
Хохотнув про себя, что быть промежуточным вариантом у ихних баб западло, вот они и прячутся, Марат оставил женский вопрос в покое, и обратил внимание на местный движняк, для собственного развлечения представив себя эдаким ибн Фадланом, описывающего дальние заморские страны, где живут пёсьеглавцы с глазами на желудке, а на растущей кверху корнями конопле вьет гнездо птица Рух.
«…а Раён сей Гопою обилен зело, и проходящаго по Городу с каждого Угла окликают Бездельники, вотще толпящиеся в Подворотнях. Остановив же незадачливаго Прохожего, оные Бездельники тщатся снять с него хоть пару Монет, напарив ему или жутко разбодяженнаго Крека, или Дури, или же, на худой Конец, Бабу. Бездельники же оные исключительно черной Масти, однакож вовсе не в Смысле, привычном всякому реальному Пацану, но скорее наоборот, так как ведут Себя как помойные Черти, ибо бакланят, понтуются, и обильно увешаны Рыжьем, в неподобающем Пацану количестве и ассортименте. Белых Эльфов в сем Раёне, похоже, уже давно не водилось, и о них напоминает токмо наличие Зданий, Дорог и прочей Инфраструктурной Снасти, да опасливо жмущийся на средине Улицы трафик.
Вдоль всея Улицы расположены Лавки и Лотки, в коих непочтительные Торговцы продают всякому желающему местную Снедь и прочий разномастный Дрек, почитаемый местными за Ништяки. Непривычному к здешнему Обиходу лучше воздержаться от любых приобретений, ибо Качество их ниже гавноотводного Арыка на базарной Площади славного города Канибадама, а Цены беззастенчиво наглы и ничем не обоснованы.
Торговля, однакож, идет достаточно бойко, оставляя наблюдающаго в тягостном недоумении: откуда же местная Гопа изыскивает потребные для купли Снеди и протчаго Ништяка средства, коли все видимое Население сего Раёна или тусит в Подворотнях, или шляется без видимой Цели, или валяется в Пыли на Мостовой, опосля посещения одного из зело многочисленных здешних Кабаков?
А Кабаками здесь именют вельми изрядныя шалманы, и егда неосмотрительному Путешественнику случится в оный войти, как тотчас шибает Блевнею, да горелым Креком, да бабьей Опрелостью — ибо здешний Марамой не считает за впадляк точить свою Пайку или синячить „тыкилу“ с крутящимися прямо перед Носом его зело потными Бабами, у которых на Роже все Грехи мира, а Ляжки в Синяках и Дорогах. Кручение же сие, с тряскою Сиськами и расщепериваньем Постыднаго, сопровождается разлетающимися Каплями премерзкаго Пота и Запахом, но Марамоями отнюдь не прерывается, и Бабы сии прочь не изгоняются — ибо почитается сие не за Непотребство, но за дополнительный Сервис, и даже оплачивается Наличкой.
Посему благочинному Путешественнику от вхождения в сии вертепы надлежит воздерживаться, ограничившись здоровым смехом от поистине впечатляющих названий на вывесках, коими бесстыдныя Содержатели сих шалманов тщатся привлечь Посетителя».
Вывески кабаков и впрямь заставляли то плюнуть, то ухмыльнуться. На них не было места, где не лоснилась бы жопа или не скалилась черными губами оченно рабочая хлеборезка. Засмотревшись, Марат едва не прощелкал нужную, трепещущую на легком морском ветерке лохмотьями отстающей позолоты — «Хата Смотрящего Тома! Реально ивжопейская кухня, настоящее хренцузское бухло и лутшые телки Хрюклина!»
Остановившись, Марат по достоинству заценил полные двадцать футов длины, ведро затраченного сусального золота, и неплохую работу художника, очень похоже намалевавшего и шашлык из толстых обжаренных лягушек, и тот самый пузырь Вора де ла Хера, с мутноватым виноградным перваком, после которого Марат впервые не смог наутро вспомнить, как писают стоя.
Улыбнувшись воспоминаниям об оставленных далеко за океаном хренцузских пацанах, оказавшимися в оконцове вполне нормальными босяками, Марат взошел на крыльцо и толкнул дверь.
Дверь не отворилась. Марат толкнул сильнее, и пару раз пнул с носка, в очередной раз поклявшись оставить эту дурацкую манеру и начать наконец бережнее относиться к обуви.
Дверь снова осталась на месте; но едва Марат занес кулак, в двери шустро распахнулось неприметное окошко, а в окошке появилась довольно широкая физиономия, мало отличающаяся по цвету от полумрака.
