Посмотрев на мужчину, Визер спросила:
— Вы копали пять могил. Для кого?
Мельком взглянув на воительницу, Грейвз осушил кружку и отступил назад.
— Еще раз благодарю, — сказал он. — Парень, ты идешь?
— Грейвз, я немного задержусь.
— Как хочешь.
И мужчина ушел. Визер проводила его взглядом и повернулась, чтобы что-то сказать Хаггз, но увидела, что та касается штанов мальчишки. И тот был достаточно взрослым, чтобы понимать намеки.
Вздохнув, Визер взяла свою кружку и присоединилась к Скинт и Даллбрифу.
— Проклятая дыра, а не город, — сказала она, тяжело опустившись на стул. — Капитан, как тебе эта крепость на холме? Похоже, там окруженный стенами двор, конюшни.
— Визер, это сторожевая башня сторонников Джерана Конкорда. Этот поход был тысячу лет назад. И сам завоеватель уже лет пятьсот как в могиле. Сомневаюсь, что в крепости есть хоть одна целая крыша. И раз мы у границ долины Демонов, она, возможно, пострадала в войнах Рождения. Наверняка крепость полна призраков и духов умерших, поэтому и пустует.
— Она пустует, потому что эта долина забыта всеми, даже правителями этих земель, а еще потому, что тут нечего охранять, кроме разве что свиней. Гарнизон здесь не нужен.
Даллбриф кивнул:
— И это тоже. В любом случае крепость нас устроит. Там будет спокойно.
— Для разнообразия.
— Давайте еще по кружке и едем в крепость, — подала голос Скинт.
Услышав ее, Визер поднялась:
— Тогда пойду скажу Хаггз, чтобы закруглялась. Мальчишек в таком возрасте надолго не хватает, хоть и быстро восстанавливаются. Придется ей довольствоваться тем, что успели.
Щербатая луна медленно выплывала из-за горизонта. По пустым улицам вслед за нею ползли грязные тени. Всадники наконец вновь сели в седла и отправились к крепости.
Грейвз, сгорбившись, стоял в тени меж двух разрушенных домов и смотрел, как чужаки проезжают мимо. Внезапно позади раздался шум. Он обернулся и увидел Херрибата, слепого сапожника, а за ним еще полдюжины человек. Собственно, они были большей частью населения деревни.
— Ты думаешь… — начал Херрибат.
— Да, — хмуро ответил Грейвз. — Все как обычно. Первая добыча будет моей. Как всегда.
Сапожник кивнул:
— Большинство пошло за тобой. Я выиграл. — Он ухмыльнулся беззубым ртом. — Только представьте! За всю жизнь меня ни разу не посещала удача, ни разу! Но сегодня я выиграл!
— Рад за тебя, сапожник. А теперь давайте разойдемся и немного поспим. Не забудьте заткнуть уши. И никто не виноват, что вы еле встаете с утра и приходите, когда все уже собрано.
Жители ушли, тихо переговариваясь между собой.
Грейвз вышел на улицу. Солдаты уже достигли подножия холма и теперь замерли, осматривая мрачное приземистое сооружение.
— Ну давайте же, — прошептал Грейвз, — Там тихо и спокойно. Давайте же, чтоб вас.
Когда воины стали подниматься, он облегченно выдохнул.
Никто никого туда не зазывал, так что некого было и винить, да и не за что. Не существовало никакого правила или распоряжения. Никакого королевского эдикта или закона природы. Просто одна из тех идей, которые люди высказывают как можно чаще, чтобы сделать их более реальными и правдивыми, чем они есть на самом деле. По правде говоря, у людей ни на что нет прав. Ни на что. Ни на воздух для дыхания, ни на еду, ни на выпивку. Ни на женщину, ни на теплое тело, лежащее рядом с тобой в ночи. Ни на землю, даже на место, где бы человек мог стоять. Но ведь гораздо проще говорить, что человек имеет право на жизнь и на честную тяжелую работу вроде выкапывания могил или обтесывания плит. И все именно потому, что так оно и должно быть.
Из трактира, покачиваясь, вышел мальчишка, пьяный и опустошенный после встречи с женщиной.
Грейвз подхватил Сопляка и отвел в одинокую лачугу рядом со своим домом. Печально быть брошенным собственными родителями, проходившими через Триумф, и выживать в одиночку. Это было три года назад, и Грейвз знал, что мальчишка прибился к нему, чтобы легче было взрослеть. И это было правильно. Ожидаемо. Мальчишка не готов к тому, что последует утром, но Грейвз отберет для него пару вещей. Это самое меньшее, чем он может ему помочь.
На вершину вела вымощенная булыжниками дорога, змеей обвивавшая холм. Должно быть, нелегко было затаскивать по такой тропе камни для постройки твердыни и припасы. Тропа заросла травой и была засыпана обломками камней, но в целом оставалась относительно чистой.
Сержант Флапп нервно ерзал в седле, когда лошадь преодолевала крутой подъем. Проклятая шлюха, у нее, оказывается, остались зубы, и то кольцо было слишком маленьким. Его змею словно придушили. Пока всадники поднимались, Флапп заметил, что петли из всех дверных косяков вырваны и унесены, остались только покрытые ржавчиной дыры.
— Они утащили отсюда все, что смогли, — сказал он. — Сомневаюсь, что мы отыщем здесь хоть одну дверь, кольцо или петлю. И ночью они наверняка прокрадутся и попытаются нас обчистить.
— Сомневаюсь, что в этой деревне так много самоубийц, — заметила Визер.
— Может быть. Хотя эта Стройняшка чертовски жадная шлюха, — выругался Флапп.
Они одолели последний круг и увидели ворота. Как и ожидалось, крепостная решетка исчезла вместе со всеми дверями. Черными провалами зияли проемы. Флапп следом за Скинт вошел под мрачные своды. Все желоба и выбоины были заполнены гнездами ласточек, и всадники слышали, как птицы взволнованно сновали в воздухе, потревоженные чужаками.
Проход вывел их во двор, заросший кустами ежевики. В центре виднелся каменный колодец, но журавль и ведра исчезли. Справа располагалось невысокое длинное здание.
— Конюшни, — сказал Флапп. — Но нам придется потратить наш последний фураж.
Скинт указала на каменное корыто, стоявшее у конюшни:
— Визер, посмотри, не разбито ли оно. Хаггз, возьми сосуды из тыквы и веревку — посмотрим, сможем ли мы достать воду из этого колодца. Флапп и Даллбриф, вы со мной. Проверим донжон.
Здание было построено так, чтобы выдержать любые осады: ни одного окна на первых этажах, узкие ниши, в которых когда-то были двери, бойницы для лучников в двух квадратных башнях, обрамлявших главный вход. Через дыры в острой крыше, когда-то покрытой черепицей, пробивался свет.
— Держу пари, что башни прочнее и чище, чем остальные постройки, — сказал Флапп.
Всадники спешились и вошли внутрь.
Неспешное цоканье лошадиных копыт по булыжникам разбудило обитателей крепости, и теперь в дюжинах комнат зашевелились темные фигуры. Развернулись длинные костлявые лапы, поднялись головы, засветились узкие глаза, раскрылись пасти, обнажив длинные ряды острейших зубов. Двойные сердца, месяцами еле-еле бившиеся, теперь остервенело гнали кровь и тепло по длинным телам, состоящим словно из одних лишь мышц-веревок. Заскрежетали кривые когти.
