— Доченька… А он не того… То есть, не порченый? Ты взгляни повнимательней, у тебя глазки молодые, хорошие…
— Что ты имеешь в виду, баба Тита?
— Дак это… Слыхала, небось? В деревне последнюю неделю шум большой. Нечисть повадилась, скотину портит. Так, может, того, у нас тоже…
Ага, нетопырь, значит. Кровосос. Что ж, пусть кровосос и отвечает. А я тут не при чем.
— Сейчас взгляну, баба Тита.
Я снова наклонилась над кабанчиком, загораживая его собой, но подслеповатая старуха вряд ли могла что-нибудь углядеть. Придерживая плащ, я вынула фибулу и два раза всадила булавку в складки кожи под челюстью. От первого укола кабанчик дернулся, от второго — вскочил на ноги и затряс головой.
— Батюшки! — ахнула Тита, — Никак оклемался! Слава святой Маранте, целительнице и заступнице нашей…
Я попятилась, укололась об иголку, наступила на фонарь. Черт бы побрал этого кабана. Кое-как выбравшись в коридор, я принялась отряхиваться. Тита протиснулась на мое место.
— Ай, святые угодники, кровь, кровь течет!
— Это я его кольнула. Ты, Тита, подала мне хорошую идею. Он просто-напросто притворялся и не хотел вставать.
— Ах ты, Боже мой, ах, хитрюга, хулиганишка, Черноушенька, лебедь ласковый…
— Я, пожалуй, пойду. Прогуляюсь по свежему воздуху, что-то мне нехорошо от духоты.
— Иди, доченька, иди. Иди, умница. Ах ты, свинячий сын, артист, яхонт мой бриллиантовый…
Я вышла, унося с собой немного помятый фонарь. Тита, должно быть, еще долго будет тетешкаться со своим драгоценным боровом.
Я прокралась мимо теплиц и огородов, мимо дровяных сараев, стоящих вплотную к стене. Тут, под навесом, среди стружек и щепы, начиналась тропинка — она вела вдоль стены, укрытая со стороны двора высоким и длинным сугробом. За сугробом же пряталась потайная дверца, ключ от которой я уже держала наготове. Некогда мне в руки попался оригинал, и я сообразила отпечатать его на воске. Я тогда еще не знала, зачем мне может понадобиться собственный ключ. Однако пришло время, и ключ понадобился. И Норв отвез отпечаток в Арбенор, а вскорости вернул мне отлично выполненный дубликат.
Туго, но без скрипа, повернулся замок, я шмыгнула в щель.
— Ну, наконец-то, голубка. Я уж тут замерз, как заячий хвост.
— Норв! Слава Богу, дождался.
Он поднялся с корточек, хватаясь за поясницу. В глубокой арке раскачивались и приседали рыжие всполохи от Норвова фонаря. Сюда не залетали ни снег, ни ветер, а от света казалось теплее.
— Ох-ох-ох, совсем стал старый и усталый, на покой пора, да вот черт какой-то в пятках пляшет, никак его не уймешь.
Норву от силы тридцать два, но он любит строить из себя эдакого побитого жизнью и отягченного годами патриарха.
— Ты пешком, на лошади?
— Альхан пешком не ходит. Разве что на каторгу.
— Бог с тобой, не шути так. Вы давно в Косом Узле?
— Да второй день. У Эрба, как всегда, товар ему привезли. Хороший товар, добрый. И в Канаоне порядком подзаработали.
— Все здоровы?
— Твоими молитвами, голубка. Волгу только чуть глаз не вышибли. С Вертовыми парнями сцепился. Сам Верт их разнимал.
— Глаз цел?
— Да цел, кнутом веко рассекло всего лишь. Повезло дурню.
— И вы не зашили, небось?
— Вот еще. Хоть на мужика стал похож, а то такой красавчик сахарный — аж противно.
Волг, Норвов младший брат, болезненно агрессивен. Он вечно с кем-то дерется и совсем не бережет свою смазливую мордашку. Конечно, Норв надеется, что со временем парень остепенится. Может, и остепенится, если останется жив. Впрочем, альханы редко берутся за ножи — чаще выясняют отношения на кнутах, коими владеют виртуозно.
— Завтра постараюсь зайти к Эрбу и взглянуть на Волгов глаз, — пообещала я.
— И-и, голубка, совсем ты у меня марантиной заделалась. Тебе только болезных подавай, да увечных. Здорового и видеть не хочешь. Вот приду в следующий раз колченогий или слепой. А то вовсе замерзну под кустом где-нибудь на Горячей Тропе. Тебе назло. Забегаешь тогда.
— Забегаю, — охотно согласилась я, — ой, как забегаю. Не замерзай, Норв.
— А я уже замерз. Видишь, весь синий, — он показал мне смуглые красивые руки вора, сплошь унизанные массивными перстнями. Альханское золото, дутое, самой низшей пробы.
Я взяла его ладони. Они были горячие и влажные от растаявшего снега.
— Ну, смелей, голубка. Или ты в разлуке успела позабыть, как надо встречать своего дружка? Что ж, буду учить тебя заново.
Он обнял меня, смачно расцеловал, похлопал по заду и вдруг отстранился.
— Чем это от тебя благоухает, ненаглядная моя? Неужто новое снадобье? Оно так пахнет до или после употребления?
— Это пахнет мой пациент по имени Черноух, — смутилась я, — У него-то я и задержалась.
Норв заулыбался, прищурив плутовские свои глаза.
— Ага, значит, я вовремя приехал и привез тебе гостинчик.
— Привез, правда?
— Все, что ты заказывала, — он приподнял сумку и вытащил из нее объемистый пакет, — И кое-что сверх того. Погоди разворачивать. Дома посмотришь.
— Спасибо, спасибо!
— Погоди, еще не все. Вот твоя доля, — он протянул кошель, — Двенадцать лиров. «Сон короля» прошел на ура. Скупили всю партию. Тебе заказ.
— Какой еще заказ?
— На «сон короля» и «сладкие слезы». Дают хорошую цену — три лира за лот. Это получается сорок пять за полфунта. Округленно.
Норв грамоте не обучен, но считает прекрасно. И находит свою выгоду в любых подсчетах.
— Норв, дорогуша, я сто раз говорила тебе — Бессмараг не подпольная винокурня. Я — исследователь, а не производитель наркотиков. И потом, я не могу брать со склада больше того, что мне позволяют. За галлюциногенами и ядами ведется строгий учет.
Я немного усугубляла проблему, но знать об этом Норву не полагалось. Он поджал губы, выпрямился. Каждый раз один и тот же разговор.
— Не сердись, Норв. Ради нас с тобой Этарда не будет менять порядки в монастыре. Если я попадусь, то вылечу отсюда в полчетверти. А мне это ни к чему. Не расстраивайся. Смотри лучше, что я тебе принесла.
Я вытащила из-за пазухи коробку с пилюльками.
— Что здесь?
— Кое-что новенькое. Рецептура на основе «сладких слез», но с облегченной формулой. Полностью выводится из организма. Привыкание незначительное, — (Норв скептически хмыкнул). — Абсолютно безопасно, Летта проверила. Единственный недостаток — долговременный сон.
— Опять новенькое! Так нельзя, Альса. Мои клиенты требуют качественный постоянный товар. Который хорошо знают, который себя оправдал.
— Не хочешь — не бери, — обиделась я.
