— Я не за этим сюда пришла.
— Очевидно нет. Пожалуй, это стоит обсудить. В настоящее время все послушницы Мензоберранзана играют в игру, предметом и смыслом которой является убеждение остальных в том, что ничего особенного не случилось и все идет так, как должно идти. Если учащаяся раньше времени и поспешно покидает Академию, чего никто еще не делал со времени основания города, это может показаться странным, это могут посчитать признаком того, что где-то что-то не в порядке.
— Может быть, но мне все равно, меня эта игра не интересует.
— Эта игра интересует твою мать. Она играет в нее так же прилежно, как и все мы. Ты думаешь, она примет тебя с распростертыми объятиями, если ты поставишь под угрозу все ее усилия?
Изумрудные глаза Дирсинил моргнули, первый признак того, что пристальный взгляд Квентл поколебал девушку:
— Да… я… конечно примет!
— Ты предала свой Дом, свой город, свой пол и саму богиню!
— Богиня…
— Не смей говорить о ней! — рявкнула Квентл. — Или твоя жизнь закончится сейчас же, а душа будет обречена на вечные муки. Я говорю не только как наставница Арак-Тинилита, но и как Бэнр! Ты помнишь, кто такие Бэнр, Баррисон Дель'Армго? Мы — Первый Дом, а вы — всего-навсего Второй. Даже если бы ты успешно покинула Арак-Тинилит, даже если бы твоя вульгарная, неотесанная мать оказалась настолько тупа, что приняла бы тебя обратно в эту лачугу, которую Дель'Армго называют дворцом, ты не прожила бы и месяца. Моя сестра Триль, Верховная Мать Бэнр, лично позаботилась бы о твоем уничтожении.
А вот это была почти правда: говорить о любви между сестрами Бэнр не приходилось, но когда дело касалось сохранения верховенства их Дома, они всегда и безоговорочно поддерживали друг друга.
Дирсинил проглотила комок в горле и немного опустила ресницы:
— Госпожа, я не хотела проявить неуважение. Я просто не хочу быть изуродованной.
— И все-таки будешь, послушница, и без долгих отсрочек. У тебя действительно нет другого выбора… твой ножик придется кстати.
Дирсинил еще раз сглотнула, и нож в ее руке слегка задрожал, при этом клинок чуть-чуть опустился и стал виден мизинец. Квентл подумала, что процедура была бы намного легче, если бы послушница сделала несколько шагов и положила бы свой пальчик на ближайший стол. В своем воображении Квентл уже предвкушала первую экзекуцию, когда звук, похожий на фальшивую ноту, вырвавшуюся сразу из сотни сигнальных горнов, разорвал воздух.
На мгновение Квентл дрогнула — не испугалась, но немного растерялась. Она могла предположить существование такого безобразного шума, но никак не ожидала когда-нибудь услышать его, а кроме трго, никто из окружающих такого шума произвести не мог.
Жрицы Мензоберранзана нередко пользовались «услугами» обитателей Абисса. Некоторые из тамошних существ являлись служителями Ллос, и во время отправления обрядов им оказывали надлежащие почести, но в прочих случаях жрицы без зазрения совести порабощали демонов и вынуждали их исполнять свои приказания. Иногда их рабы вырывались из-под контроля и перешагивали материальный уровень и тогда уж расправлялись с любым попавшимся на их пути, не исключая и вызвавших их жриц или магов.
Основатели Академии наложили на Брешскую крепость и в особенности на Арак-Тинилит заклинания, специально разработанные для того, чтобы не впускать «неблагонадежных» духов. Неисчислимы поколения жриц, считавших такую охрану непреодолимой, но если эта оглушительная тревога не была ложной, значит, барьеры рушились один за другим.
Кажется, трубные звуки доносились с юга. Забыв о провинившихся, Квентл устремилась в том направлении. Она неслась мимо бессчетного количества залов, алтарей и изображений Ллос то в облике темного эльфа, то в образе паука; мимо классных комнат, в которых обучали догмам и обрядам, жреческой магии, искусству пыток, жертвоприношений и всем прочим умениям, необходимым женщинам Мензоберранзана. Книги, классные доски и скулящие рабы-жертвы, которых уже начали препарировать, все было оставлено. Некоторые из наставниц и студенток уже готовы были набраться смелости, чтобы покинуть классы и узнать, по какому поводу тревога, в то время как другие пребывали в замешательстве.
Вдруг неприятные звуки смолкли: то ли демон прекратил свои попытки прорваться внутрь, то ли разрушал последнюю защиту.
— Ты знаешь, кто это прорывается? — уже задыхаясь, спросила она.
— Нет, — прошипела Ингот, возможно, самая мудрая из гадюк ее хлыста. — Незваный гость защитил себя от видения.
— Замечательно!
Эхо, разносившее вопли, привело Квентл в просторный зал, украшенный множеством паучьих скульптур из черного мрамора. Разбитые створки несокрушимых двойных дверей в южной стене Арак-Тинилита изумленно распахнулись, открывая вид на город. Несколько раненых жриц валялись на полу без чувств. В первый момент Квентл не поняла, что могло вызвать такой беспорядок, но тут в поле ее зрения возник виновник безобразия, торопливо перебирающий множеством ног.
Злоумышленник оказался гигантским пауком, имеющим определенное сходство с черными идолами вокруг, во всяком случае, на первый взгляд. Квентл нахмурилась, испытав приступ острого сомнения. С одной стороны, демон напал на ее учениц и даже на наставниц, но с другой — он был все-таки пауком, священным созданием Ллос. Возможно даже, что он был эмиссаром богини, посланным для исполнения ее воли. Может быть, следует просто уступить ему дорогу и позволить буйствовать дальше?
Тварь каким-то образом почувствовала присутствие Квентл, развернулась и бросилась к ней. Словно именно ее искала все это время.
Редкого паука можно назвать симпатичным, но этот, на взгляд Квентл, по исключительному уродству превосходил все мыслимое. Головы за жвалами фактически не было, вместо нее шевелилась масса выпученных ищущих глаз, лишь кое-где в просветах между ними мелькали выпуклости черного блестящего тела.
Однако не внешность, а явно враждебные намерения монстра в один момент разрешили все сомнения Квентл. Она должна убить эту странную, причудливую тварь.
Вопрос только как. Она не чувствовала себя слабой, — у нее не было слабостей, и она никогда их себе не позволила бы, — но сейчас было не самое удачное время, чтобы ввязываться в такое сражение. На ней не было даже пивафви, не говоря уж о полноценной броне. В стенах Арак-Тинилита она ничего не опасалась, главным образом потому, что ее воспитанницы испытывали настолько безмерный страх перед ней, что вряд ли посягнули бы на ее жизнь, и Квентл всегда была уверена, что кольчуга ей ни к чему.
