Безумцы, действительно безумцы.
— Моя легенда? — надеюсь, хоть это они продумали…
— Ты — бедная дочь недавно умершего кузнеца.
Я презрительно сверкнула глазами.
— Незамужней девушке, — генерал продолжал, словно бы и не заметил моего неудовольствия, — сейчас очень легко устроиться в Вышегорске. В последние годы у камерлинцев рождается слишком мало девочек. Зажиточные горожане охотно женятся на наших пастушках. Так что Ваше путешествие никого не удивит.
Снова на «Вы», значит, всё же заметил мое неудовольствие. Я задумалась, но ничего более лучшего в голову мне так и не пришло.
— Пожалуй, я вынуждена согласиться с Вашими доводами. Что же касается моей возможности оказаться в караване, то думаю пара-тройка фенфинов сделают караванщиков сговорчивее.
— Пара-тройка золотых монет? — Ламс хмыкнул. — У бедной девушки?
Н-да, что-то меня понесло слегка не туда…
— Хорошо, десяток медяков, думаю, позволят мне присоединиться к каравану.
— Вполне может быть, что и так, но помните, камерлинцы очень проницательны. Если они почувствуют малейшую фальшь, Ваше путешествие продлиться до ближайшего оврага.
— Не беспокойтесь, я сумею за себя постоять.
— Надеюсь…
Мы одновременно погрузились в глубокую задумчивость.
Спустя пару минут, так ничего больше и не сказав, гостеприимный хозяин удалился. Я не возражала. Мне нужно было побыть в одиночестве и подготовиться к завтрашнему дню. Вставать предстояло рано.
* * *
От Яруска к Вышегорску — столице Камерлина вело две дороги. Одна сразу же за воротами резко отворачивала на восток и по большой дуге, петляя среди бесконечных холмов, вела к северо-восточным воротам столицы. Вторая — прямая, как стрела- утыкалась в южную стену Вышегорска. Она была почти в трое короче, но вела через чащу Картенминского леса. Редко кто отваживался на подобное путешествие. Еще реже кому-либо удавалось достичь столицы. Крепко же должно было прижать караванщиков, чтобы они решились на подобное. Может имел место залог кровью2? Может быть, может быть… Если это так, то я вполне понимаю хозяина каравана…
Когда я выехала из города, солнце ещё только золотило верхушки деревьев. Конь нетерпеливо бил копытом, и всё время поворачивал голову назад, норовя скинуть старое и не такое удобное, что было на нём прежде, седло. Я тоже выглядела иначе. Остановив свой выбор на костюме пастушки, предпринявшей далекое путешествие, заплела волосы в тугую косу. Простое льняное платье до середины лодыжки было не столь удобно, как одеяние воительницы, но уж гораздо лучше, чем одежды городских модниц. Из оружия оставила нож с лезвием из кривградской стали. Его я спрятала во внутреннем кармане кожаных сапог. В складках куртки — десяток метательных ножей. Скромные пожитки небрежно свалены в сумки. У седла — вполне обыкновенный, короткий изогнутый лук, без всяких изысков. Такой есть у каждого охотника за утками. Колчан со стрелами приторочен рядом. Ни дать, ни взять, деревенская простушка выехала повидать свет. Ничего удивительного. Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше. Голодно, вот и растекаются по свету в поисках лучшей доли наши красавицы, наши умелицы. Да и парни, что поспособнее садятся на корабли да в дальние края едут. Говорят, мастеровым да ремесленникам за морем хорошо живётся. А быть может и слухи это все. Сама я по ту сторону моря не была ни разу, да теперь, видать, и не придется уже никогда…
Я придирчиво выбирала яблоко, сочетая приятное с полезным. Приятное заключалось в яблоке, полезное — в подслушивании разговора трех камерлинцев.
— Тебе повезло, — сказал один, громадного роста и богатырского телосложения, поглаживая длинные, но жиденькие усы.
— В чем? — другой, чуть пониже первого, крепкий и загорелый, щурясь посмотрел на товарища.
— Живешь в Вышегорске, должность хорошая…
— Вот вернемся в столицу, не волнуйся, будет тебе и должность, и дом, — весело проговорил третий участник разговора, бледный и, в отличии от своих товарищей, чересчур щуплый.
— Да уж, — вздохнул тот, у которого якобы была обалденная должность, и подозрительно покосился в мою сторону.
Я поспешно расплатилась за яблоко. Теперь повернуться, смущенно опустить глаза… Да, вот так…
— Простите, вы направляетесь в Камерлин? — не перебрала ли я жалостливых нот в своём голосочке?
Мужчины смерили меня взглядами: усатый и щуплый — заинтересованными, их собеседник — оценивающим и каким-то недобрым.
— Ну и? — загорелый недовольно выпятил вперёд челюсть.
— Я… и мн… и… — я замялась и, словно не зная, что сказать, снова потупила взор.
— Милая девушка, — щуплый широко и приветливо улыбнулся, — у Вас к нам есть какая-то нужда?
Яблоко взволнованно закаталось в ладошках.
— Простите мою нескромность, — уж не слишком ли я церемонна для деревенской девушки? — но, знаете, мне очень нужно в вашу столицу.
— Зачем?
Блин, какой же этот загорелый противный! Подозрительность так и просвечивает сквозь маску презрения, что не сходит с его лица. Большая шишка… хм, смешно. Приказчик лавочника? Не похоже. Десятник городской стражи? Может быть, может быть, тем лучше…
Я ещё ниже опустила взор и позволила себе легкую ухмылку.
— Тёрм, ну что ты пристал к девушке! — вмещался щуплый, — Нам все равно в Вышегорск. Возьмем?
Тот, кого звали Тёрмом, пристально на меня посмотрел. И… вздохнул.
— Делай, что хочешь. По мне — так лишняя помеха в пути, — он махнул рукой, словно в отчаянии, и пошел прочь.
Тем временем его собеседник взял меня за руку:
— Меня зовут Мейхель, а Вас?
Я замялась, о такой ерунде как-то и не подумала. "Зита, Астарамита…" — мысленно начала перебирать имена я. Впрочем, откуда простым караванщикам и купцам знать, как зовут королевскую воительницу? К тому же, Авель — имя как имя, ничем не примечательное и весьма распространённое. Так могут называть и в великолепных дворцах, и в жалких лачугах.
— Авель, — еле слышно произнесла я, и щуплый довольно кивнул.
— Значит, мы не ошиблись, — если бы он на секунду остановился, на мгновение замялся, я бы смогла заподозрить неладное, но Мейхель продолжил без малейшей запинки, — хорошее имя для хорошей спутницы. Женщины с таким именем приносят удачу.
Он умолк и весело усмехнулся. Его улыбка не была ни отталкивающей, ни коварной. Просто улыбка искреннего в своей дружелюбности человека…
Караван оказался небольшим — семь вьючных лошадей, восемь мулов. Не считая Мейхеля, Терма и усача, четверо сопровождающих. Двое — рослые крепкие парни, до странности похожие друг на друга и на богатыря, что был на рынке. Скорее охранники, чем купцы. Третий — толстый бородатый дядька с густыми бровями и слегка насмешливым взглядом. Четвертый — полная ему противоположность — высоченный, худой, как щепка, в одежде практикующего мага. Маг — это уже серьёзно. Хотя его могли и нанять на один раз. Картенминский лес — это не шутка…
