И вот моя собственная дочь — то есть сын! — попала в ловушку такого позитивного мышления, что хуже и придумать нельзя.
Ладно, сейчас его спасает обычная детская умственная неполноценность. Но что будет, когда он из недоразвитой личинки, счастливой в своем невежестве, превратится в обычное полное сомнений жалкое человеческое существо?
— А как-нибудь можно это исправить? — с тревогой спросила я Юнгеса.
— Нас могут слопать с потрохами в Изумрудном Городе, — пожал плечами лютнист.
— Спасибо большое, вы меня очень утешили.
— А вот сарказма не надо, — вдруг обиделся он, — я и в самом деле не знаю способа. Возможно, в Торгар-Гилдоре кто-нибудь вам поможет.
— Это был не сарказм.
Юнгес посмотрел на меня в некоторой растерянности, но ничего не сказал.
Я и в самом деле находила некое мрачное удовольствие в том, что наше путешествие может прерваться столь нетипичным для детской сказки образом. И не удивляйтесь, я же все вам про себя уже рассказала.
Мрачный ельник, тем временем, надумал дать прогалину. Ну наконец-то. Правда, не успела я обрадоваться, как заметила на противоположном краю лужка странное строение. Архххххххитекторы, м-да! Классическая русская изба-четырёхстенка — конструкция сама по себе прочная и надежная. Если дерево взять нормальное. Но вот что было в голове у того создания, что расположило строение на двух внушительной величины куриных ногах, да еще и никак не закрепленных, судя по всему, в почве?
Мой непосредственный ребенок уже подбежал к образчику дивного зодчества, и с неподдельным интересом разглядывал сооружение. Хорошо хоть под пол не полез — щупать пресловутые ноги.
— Чу! Чу! Русским духом пахнет! — раздалось старушечье кряхтение из маленького окошка. Ясно, кто же еще может быть в избушке на курьих ножках, как не Баба Яга?
Я оглянулась на Юнгеса — как-то этот отпрыск Западной Европы воспримет такую дивную эклектику? Никак: лицо лютниста хранило страдальчески-пессимистичное выражение.
— Первый оплот Изумрудного Города, — мрачно сказал он, перехватив мой взгляд. — Аванпост.
Мой подкованный ребенок тем временем завопил:
— Избушка, избушка!..
Ну все, сейчас выйдет нелицеприятная хозяйка и придется еще и с ней разбираться. А она, согласно источникам, как раз детьми и питается…
— …павэрнысь к лесу пэрэдом, а ко мнэ задом ы нэмножко наклоныс! — с жутким «южным» акцентом добавило воспитанное чадо. Любитель анекдотов. Если вернусь — устрою кое-кому разбор полетов, что можно говорить ребенку, а что нет.
Что и требовалось доказать (а я всегда говорила маме — ставь сложные пароли на компьютер!). Выполняя голосовую команду, избушка наклонилась и с жутким скрипом упала на бок. В смысле — на стену, в которой был вход. Но не рассыпалась по бревнышку, как ни странно. Изнутри, стоило какофонии грохота, звона и скрежета, понеслись рулады отборного, многоэтажного русского народного мата. Некоторые выражения были мне в новинку, несмотря на опыт работы со строительными бригадами.
Я поспешно ухватила увлеченно прислушивающееся чадо и потащила по тропинке:
— Пойдем скорее. На ночлег тут точно не попросишься.
— Да, теперь я ее разозлил, и мясом Иванушки она меня точно не угостит, — задумчиво проговорил Олег.
Интересно, что на уме у этого ребенка?
— Это Иванушка ее испек, — напомнила я.
— Тогда почему она здесь? — логично возразило чудовище.
Я немедленно задумалась о подтасовке фактах и роли фальсификации в истории.
Юнгес только тревожно озирался.
* * *
На обед мы расположились довольно рано. По-моему, задолго до полудня, хотя солнца в лису, конечно, не разглядишь. А все потому, что у Олега устали ноги. Лишнее доказательство, что детей нельзя брать в пешие походы.
Юнгес разыскал в чаще какое-то растение вроде ямса и запек его плоды на маленьком костерке. Олег их есть отказался, потому что без соли. Ограничился ягодами. А я поела, попутно интересуясь, откуда здесь малина и земляника в июне, да еще в таких количествах.
— О чем ты, мам? — удивился Олег. — В сказочной стране все растет круглый год, она же сказочная.
Юнгес бросил на меня страдальческий взгляд. Да, можно только гадать, как отразится эта опрометчивая фраза на их сельском хозяйстве и экономике в целом! С другой стороны, природе свойственно приспосабливаться.
Я сидела, с наслаждением вытянув ноги, любовалась на золотые лучи, пробивающие густую зеленую крышу (стволы толстые, а листья такие волнистые… дубы, да?) и раздумывала. Поскольку после обеда настроение у меня исправилось, мысли были мирные и даже светлые. Если бы я попала в реальное средневековье, все было бы совсем по-другому. Счастье, если бы удалось пристроиться куда-нибудь посудомойкой! Кухаркой бы не взяли — готовить я, как всякая современная домохозяйка, не умею.
Тут я заметила, что Олег усвистел куда-то в кусты, причем явно не в туалет: он распевал во все горло «Сдавайся, ведьма — ночной дозор!» Бог знает, кем это чудовище себя вообразило.
— Куда это он? — Юнгес с тревогой приподнялся на локте (он полулежал и меланхолично тренькал на лютне). — Надеюсь, не подсолнух искать?
— Ну и что? — спросила я, мигом осознав его тревогу. — Вам-то какое дело до бед здешних пейзан?
Но Юнгес, обуреваемый не то гражданским долгом, не то обычной осторожностью, все-таки поднялся и последовал за Олегом. И всего пару секунд спустя из кустов донесся вопль.
Я сама не поняла, как оказалась там — просто удивительно, до чего в критические минуты увеличиваются возможности тела. Буквально через пару секунд я стояла рядом с веселым, возбужденным Олегом и полуобморочным Юнгесом в небольшой ложбинке. Над ложбинкой в пологе леса зияла брешь, и золотой луч бросал на землю световое пятно, как от прожектора.
В этом световом пятне я увидела игрушечный город. Самый настоящий средневековый город, обнесенный зубчатой стеной: с центральным дворцом, с рыночной площадью, с паутинкой улиц, с маленькими домишками на окраине и каменными домами знати ближе к центру. Камни крепостной стены были сплошь покрыты мхом, крыши крыты зеленой черепицей, а на башнях центрального замка сияли изумруды.
Самый высокий шпиль едва дотягивался до колена, причем не моего, а олегова.
— Боже мой… — пробормотала я. — Это же…
— Изумрудный город! — полузадушенно пробормотал Юнгес. — Теперь нам нет спасения!
— Ну вас! — удивилась я. — Вы говорили, это страшное урочище, а я любого его жителя пальцем раздавлю.
— Это сейчас раздавите! — отчаянно проговорил Юнгес. — А потом любой его житель пальцем раздавит вас… Ах боже мой, за что такая напасть! Мне ведь говорили, что раньше второго дня на Желтой Дороге он не встречается!
