После того как они вошли и бросили на него быстрый взгляд, ни одна из женщин не подавала виду, что знает о его присутствии. Мужчина, он ничего не значит. Но только что он имел значение, не так ли? Ему хотелось об этом сказать. Берн просунул голову и руки в рубаху и стоял возле смятой постели. Теперь ему почему-то совсем не хотелось спать, он чувствовал себя бодрым — что-то в питье, которое Йорд ему дала?
Та женщина, которая готовила смесь, вылила ее в кубок и отнесла его ясновидящей, которая залпом осушила его, скорчив гримасу. Подошла к поленьям перед столом в глубине комнаты. Женщины, поддерживая ее с двух сторон, помогли ей взобраться, а затем усесться на стул наверху. Теперь по всей комнате горели огни. Вёльва кивнула головой.
Четыре женщины запели на языке, неизвестном Берну. Одна из ламп у кровати внезапно погасла. Берн почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. Это был сейт, колдовство, а не просто предсказание судьбы. Ясновидящая закрыла глаза и сжала подлокотники тяжелого кресла, словно опасаясь, что ее может унести прочь. Одна из женщин, не прекращая пения, зажгла погасшую лампу. На обратном пути она на мгновение остановилась возле Берна. Сжала его ягодицы одной рукой, не говоря ни слова, даже не глядя на него. Затем опять присоединилась к остальным, стоящим перед креслом на столе. Ее жест, небрежный и властный, был точно таким же, как жест воина в таверне, тискающего проходящую мимо его скамьи служанку. Берн покраснел. Сжал кулаки. Но в этот момент ясновидящая заговорила со своего высокого кресла, не открывая глаз, сжимая подлокотники кресла, высоким голосом — совсем не похожим на прежний. Но она произносила слова, которые он мог понять.
Они отдали ему куртку, и это было хорошо. Ночь после тепла в доме показалась Берну еще более холодной. Он шел медленно, глаза его еще не привыкли к темноте, прочь от огней поселка, деревья окружали его со всех сторон. Он пытался сосредоточиться: на том, чтобы найти дорогу, и на том, чтобы точно запомнить сказанное ему вёльвой. Ее указания были четкими. По-видимому, колдовство требует точности. Надо пройти по узкой тропинке, всего один шаг в сторону может его погубить. Он все еще ощущал действие напитка, его восприятие обострилось. В глубине души он понимал: то, что он собирался сделать, можно считать безумием, но он этого не чувствовал. Он чувствовал себя… под защитой.
Он услышал коня раньше, чем увидел его. Волки могли сожрать луны, провозглашая конец света и гибель богов, но они пока не нашли серого коня Хальдра. Берн тихо произнес несколько слов, чтобы животное узнало его голос. Погладил гриву Гиллира, отвязал веревку от дерева и повел его обратно в поле. Голубая луна теперь стояла высоко, она убывала, ночь уже миновала свою наивысшую точку и повернула к рассвету. Ему придется поторопиться.
— Что она велела тебе делать?
Берн резко обернулся. Обостренное восприятие или нет, но он не слышал ничьих шагов. Если бы у него был меч, он бы обнажил его, но у него не было даже кинжала. Но голос был женский, и он его узнал.
— Что ты здесь делаешь?
— Спасаю тебе жизнь, — ответила она. — Возможно. А может быть, это невозможно.
Он вышла, прихрамывая, из-под деревьев. Он не слышал ее шагов, потому что она его ждала, понял он.
— Что ты хочешь сказать?
— Отвечай на мой вопрос. Что она велела тебе делать?
Берн колебался. Гиллир всхрапнул, замотал головой, он теперь встревожился.
— Сделай то, скажи это, стой здесь, иди туда, — произнес Берн. — Почему вам всем так нравится командовать?
— Могу уйти, — мягко сказала молодая женщина. На ней все еще был капюшон, но Берн увидел, как она пожала плечами. — И, уж конечно, я не приказывала тебе раздеться и лечь в постель для меня.
Берн залился краской. Он вдруг очень обрадовался темноте. Она ждала. Это правда, подумал он, она могла уйти, а он… остаться там же, где был минуту назад. Он представления не имел, что она тут делает, но это незнание составляло одно целое со всем остальным сегодня ночью. Он мог бы даже счесть это забавным, если бы все это не было так тесно связано с… женским колдовством.
— Она произнесла заклинание, — в конце концов ответил он. — В том кресле, наверху, в синем плаще. Колдовское заклинание.
— Я знаю о кресле и о плаще, — нетерпеливо возразила девушка. — Куда она тебя посылает?
— Обратно в город. Она сделала меня невидимым для них. Я могу ехать прямо по улице, и никто меня не увидит. — Он услышал в своем голосе нотку торжества. А почему бы и нет? Это было потрясающе. — Я должен отправиться на корабль южанина — там лежат сходни, как положено он открыт для осмотра — и спуститься прямо в трюм.
— С конем?
Он кивнул.
— У них есть животные. И трап опущен.
— А потом?
— Оставаться там до отплытия и сойти в следующем порту. Вероятно, в Фериересе.
Он видел, что она смотрит прямо на него.
— Невидимый? С конем? На корабль?
Он снова кивнул.
Она рассмеялась. Берн почувствовал, что опять краснеет.
— Тебе это кажется смешным? Сила вашей собственной вёльвы? Женская магия?
Девушка попыталась взять себя в руки, прижала ладонь ко рту.
— Скажи мне, — наконец спросила она, — если тебя нельзя увидеть, как же я на тебя смотрю?
Сердце Берна сильно стукнуло в ребра. Он провел ладонью по лбу. И обнаружил, что на мгновение потерял дар речи.
— Ты, э, одна из них. Ты тоже — часть, э, сейта?
Она сделала шаг к нему. Он увидел, как она покачала головой под капюшоном. Теперь она уже не смеялась.
— Берн Торкельсон, я тебя вижу, потому что никакое заклятие на тебе не лежит. Тебя схватят, как только ты въедешь в город. Поймают, как ребенка. Она тебе солгала.
Он глубоко вздохнул. Посмотрел на небо. Призрачная луна, ранние весенние звезды. Его руки, держащие поводья коня, дрожали.
— Зачем ей… она сказала, что ненавидела Хальдра так же сильно, как и я.
— Это правда. Он не был нам другом. Но Тонконогий мертв. Ей пригодится расположение того, кто теперь станет правителем. Если она тебя поймает — а им еще до полудня сообщат, что она тебя околдовала и заставила вернуться назад, — она сможет его добиться, не так ли?
Берн больше не чувствовал себя защищенным.
— Нам здесь нужна пища и рабочие руки, — хладнокровно продолжала она. — Нам нужно, чтобы в городе нас боялись и помогали нам. Всем вёльвам это необходимо, где бы они ни жили. Ты дал ей возможность начать заново после долгой ссоры с Хальдром. Твой приход сюда сегодня ночью был для нее подарком.
Он подумал о женщине, нависшей над ним в постели, при свете одного лишь очага.
