В ее глазах была та же боль, что не покидала мою мать. Когда она там, у ворот, призналась, что у нее нет денег, вспомнилось вдруг, как мать стояла на пороге, опустив голову, разговаривала с очередным кредитором…
— Вот ведь, навязалась на мою голову! — застонал я, осторожно убирая портрет обратно в книгу. — Все беды от баб, точно!
Но теперь я бросить ее не мог. Не теперь, когда вдруг увидел, насколько она похожа на мою мать. Не смогу, совесть не позволит.
Все беды от баб и совести… Вот.
Мне выдали бумаги и тощую сумку с провиантом. А еще лошадь — неслыханная щедрость, я подумал. Правда разочаровался быстро, коняге со звучным именем Боец было столько же, сколько и мне… По меньшей мере… Ему не поход идти через всю Рось, а на лужке пастись. Не взял. Что толку? Только угроблю беднягу. Уж лучше в обоз попрошусь. Да и не силен я в верховой езде, не было у меня денег, чтобы уроки брать, а в тренировочном лагере новичков учили лишь в седле держаться, большего стражнику и не требуется. Зато меня мечом махать знатно научили. Мать, правда, говорила, что не их это заслуга — в крови это, от предков перешло, — но я не верил. В крови? От предков? Кем они были? Она никогда не говорила… Или врала. Ну не верить же, что мой предок, тот самый Тиан Берсерк, в честь которого меня назвали? Легендарный воин, погибший вместе с городом, который защищал, ушедший в Осеннее Пламя, ставший одной из его душ. Тот, кого барды звали Огнем-Смертью.
Так… Теперь в Управу…
И правда, нашелся Сегок Писарь. В Управе он и работал. Злобный был старикашка, как мне сказал знакомый счетовод. Не любили его. Только вот умер он на прошлой неделе. И похоронили его за счет Управы — ничего не скопил за годы. Даже дом, и тот не его был.
Я вздохнул, поблагодарил за рассказ и попрощался, сказав, что завтра уезжаю. Счетовод лишь головой покачал. Он неглуп был, понимал, что просто так в Приграничье не ссылают. Это ж верная смерть. Не фейри аль их отродья — так свои же во сне прирежут. Не живут честные люди там, одно отребье, наемники, да полукровки — шваль, отбросы этого мира.
И что теперь делать?
Девушку куда девать?
Ну оставлю я ей денег, и что? Не так их у меня много, всего на пару месяцев хватит — не дольше. А потом? Как она проживет? Работать пойдет? Кем? Подавальщицей? Так не возьмут… Только если полотеркой… А это — верная смерть для такой…
Мать три года проработала в «Серебряном Копытце». А потом умерла.
Вот ведь пожалел дурочку… Теперь не отвязаться…
Я вернулся домой и проворочался до рассвета, так и не сумев заснуть. В голову все лезли мысли о матери, о девушке, о назначении и о том, что с этим всем делать.
Жениться на ней? Так ведь что я ей предложить могу? Какая у нее со мной будет жизнь? Себя-то прокормить не могу, какая тут семья.
— Все беды от баб, — в тысячный раз повторил я, переворачиваясь на другой бок, кутаясь в сырое, холодное одеяло.
Ладно, бросить ее — не дело. Придется что-то придумывать. К друзьям пристроить? Так нет таких, чтобы не побоялся девушку доверить. Значит, с собой возьму. В Вольграде ей больше делать нечего. Провожу до какой-нибудь деревушки, там и оставлю. Наверняка что-нибудь, да подвернется… Ей бы к знахарке какой в ученицы или ткачихе — пальцы тонкие, гибкие, осторожные, сноровистые — не полы мыть такими руками, не в земле возиться. Сначала-то я подумал, неловкая, как она ложку держала, но потом вспомнил, что с моими пальцами за три часа стало по такому холоду…
— Где он?! — кричала она, дергая опешившего Лама за руку. — Где Тиан?! Куда он ушел?!
Я усмехнулся… Вот уж навязалась на мою голову…
Нара
Хозяин уставился на что-то за моей спиной, я обернулась. Он пришел! Пришел! Никуда не делся! Ткачиха судеб, прости! Прости, что роптала на твою волю! Ради этого мига я пережила бы и больше…
Ну и видок! Это я о нем. Убогий… Последний из Рода… Да уж, последний нищий так не оделся бы! Где он это старье выкопал? Ох, Тиан, наплачусь я еще с тобой. Как же мне сделать основателя многочисленного Рода из тебя — глупого, неимущего стражника?
Добренький… первой встречной ужин отдал, курткой поделился… так ты никогда не разбогатеешь, Тиан.
Я помогу тебе. Ты станешь другим. Бросишь это опасное и неприбыльное ремесло, перестанешь помогать убогим и обделенным, найдешь невесту… Только кто ж за тебя пойдет? Ладно, придумаю. Приодеть бы тебя, откормить, а там подыщем какую-нибудь богатую дуру… Лучше вдову, а не то родня вмешается, отдавать дочь простому стражнику ни один род не захочет. Я бы и сама не посоветовала. Но сейчас я на другой стороне. Найду Тиану хорошую вдовушку, женится, детишек заведет… а там и внуки пойдут… богатый дом… Почему же мне так горько и хочется плакать?
— Потеряла меня, горемыка?
Я отпустила хозяина таверны и уцепилась за руку Тиана. Он удивился, но отстраняться не стал.
— Куда ты исчез? Я уж думала, не вернешься…
Он как-то скривился. Кивнул хозяину таверны, сел за стол и усадил меня рядом. Вскоре Линя принесла нам… Что это такое?
— Ешь, — посоветовал Тиан. — Тебе надо подкрепиться.
Это едят? Завтрак оказался остатками вчерашней каши — местами горелой! — которую рачительный хозяин отскреб от горшков, залил водой, подержал на огне и теперь выдавал за съестное. Так Тарк приказывал служанке питаться, пока та не сбежала от такого доброго господина.
— Ешь, — повторил Тиан. — Невкусно, но хоть что-то. За медяки позавтракаем.
Щекам снова стало тепло. Кажется, люди такое чувствуют, когда к коже лица приливает кровь… это называется «покраснеть». Тиан такое вытворил несколько раз вчера, а я один — на воротах, когда поняла, что хочу есть. А теперь… Последний из Рода тратит последние деньги, чтобы накормить свою баньши. Не-ет, рано я у Ткачихи прощения просила, рано! Довести моего человека до такого! Будь я по-прежнему бесплотной, он мог бы съесть свежую кашу и наесться как следует, а не давиться этой мерзостью!
— Ты будешь завтракать?! — Ого! В голосе прорезалась сталь. Оказывается, он умеет не только обижаться, но и сердиться. Пожалуй, это мне нравится. Мой человек не должен быть слишком уж добреньким.
Я послушно взяла ложку и принялась вслед за своим человеком давиться невкусным завтраком. Не-ет, пора менять судьбу Тиана! Каждый день вчерашняя каша — я умру прежде Рода!
— Запить… — прохрипела я, когда комок попал не в то горло.
Линя услужливо поставила на стол пивную кружку.
Я замотала головой. Слишком часто я видела, что делают с людьми крепкие напитки… даже пиво! А вот Тиан с удовольствием ухватился за ручку и сделал большой глоток. С этой привычкой ему придется расстаться.