Я замотала головой. Слишком часто я видела, что делают с людьми крепкие напитки… даже пиво! А вот Тиан с удовольствием ухватился за ручку и сделал большой глоток. С этой привычкой ему придется расстаться.
— Хорошо, без пены, — похвалил он. Линя просияла от удовольствия. Я закашлялась. Не так уж першило в горле, как хотелось напомнить о себе, а то девчонка так и будет пожирать моего человека глазами.
— Чай будешь?
Я закивала. Линя убежала и быстро вернулась.
Это чай?!
Княгиня!!!
Вот спасу Род и все тебе выскажу, так и знай!
Потрескавшаяся чашка была до краев полна кипятка. На дне сиротливо плавал одинокий листик, который, судя по виду, уже в десятый раз заваривают.
Такого даже Тарк не придумывал!
Хотя… у него служанка пила простую воду…
Тиан неодобрительно хмурился. Нищенке, какой он меня посчитал, не пристало привередничать.
Я взяла чашку, глотнула.
Гор-р-рячо.
Княгиня, больше от меня не жди благодарности! Это не напиток, это издевательство над бедным человеческим телом! Зачем ты меня им наградила — поиздеваться?!
— Нара, — осторожно начал человек, отвлекая меня от сетований на судьбу. — Я узнавал насчет Сегока в Управе…
— Какого Сегока? — удивилась я.
— Твоего родственника, — терпеливо напомнил Тиан. — Ты вчера говорила — Сегок Писарь из Вольграда.
— А, этого! Так он же давно у…
— Бестолочь, — пропела Ткачиха, раскачиваясь в гамаке. Чтоб ты вывалилась! — Бес-то-лочь…
Ой, ду-у-у-ура! Ну и ляпнула!
Вот уж воистину — бестолочь! Как мне, такой глупой, Род доверили?
— Прости, — попыталась исправить ситуацию я. — Ты говорил о родственнике моего мужа. Что с ним?
— Он умер, — опустил глаза Тиан. Человек напрягся, словно теперь ему предстояло что-то нехорошее. Только что? Все люди смертны, какое мне дело до Писаря… Ой, дура! Я ж вроде как этого старикашку и искала. А он умер. Ни вещей, ни денег, ни родных… Я тоже опустила глаза, постаравшись состроить как можно более печальную физиономию.
— Умер… — эхом повторила я. Мне даже не пришлось притворяться, когда я сообразила: вот сейчас Тиан может встать и попрощаться. Он свое дело сделал, куда больше? Накормил бездомную, родственника разыскал… Не его вина, что того уже нет в живых. На этом все. Все. — Умер! — закричала я страшным голосом. Люди Рода хорошо знали этот крик. Он оповещал их о несчастьях раньше всех гонцов и вестей. — Умер!!!
— Не плачь, — попросил стражник, с тревогой вглядываясь в мое лицо. Я поспешила закрыться руками: сквозь маску скорби прорывалась усмешка. Поверил, наивный мой! Ну и человек мне достался!
— Я не плачу, — произнесла я глухим голосом. — Я не… что мне теперь делать?!
Парень сглотнул. Странно, раньше он казался мне зрелым мужчиной, но вот сейчас — нет. Не может взрослый человек быть таким наивным. Мальчишка… Такие не взрослеют, хотя, бывает, старятся.
— Меня из Вольграда переводят, — выпалил он. — В Костряки. Пойдешь со мной?
— Что-о?!
Из столицы идти через всю страну в такую глушь?! На пограничье? Не так страшны фейри, Старшие — они не тронут, я ведь в своем праве. Но люди! Отребья! Как я ему в этой глухомани жену хорошую подыщу?! А там чистокровных смертных днем с огнем не сыщешь, в каждом хоть капля Старшей крови течет. А ведь мне человек нужен, не Старшая. Смешай Тиан кровь с нечеловеком — все, Род оборвется, сколько бы ни было детей-полукровок. Не может полукровка продолжить Род, это Закон. Ладно, сдался он Старшим, не о том речь.
— Не до Костряков, — поспешил заверить меня Тиан. — По дороге подыщу тебе хорошую наставницу…
— Что-о?!
Теперь я разозлилась по-настоящему. Кто он такой, чтобы мной распоряжаться?!
Тиан потихоньку тоже начинал злиться. Линя, которая с удивлением прислушивалась к нашему разговору, спала с лица и убежала на кухню: почувствовала недоброе. А вот меня уже не остановить было, не испугать. Да как он смеет?!
Тиан
И я эту… мегеру и манипуляторшу… называл милой, беспомощной, наивной девушкой?!
Ничего себе! Вот ведь… А глаза-то как горят! Ну чисто кошка, которой на хвост наступили! Пальцы вон, скрючила, будто когти. Волосы дыбом стоят…
Правда, орала она недолго, вновь упала на лавку и расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Я к тому времени уже вскочил с лавки и стоял пунцовый, кулаки сжимал. Нет, ударить не смог бы — не так воспитан, — но хотелось до жути.
— Никому… Не с кем… Не к кому, — всхлипывала она. — Нет у меня никого…
Я растерянно стоял посреди таверны. Успокаивать рыдающих девушек не было моим любимым занятием. А тут еще вспомнил, что сестрой ее представил — что люди-то подумают, что при живом брате одинокой себя считает?!
— Ну что ты… Я же тут. — Мягко. Раздражение и злость ушли, будто и не было. — Пойдем-ка… Нам отправляться скоро, а у тебя ни одежки, ни обувки теплых нет.
Она подняла на меня счастливые глаза, кивнула, быстро вскочила и, подбежав ко мне, словно клещ вцепилась в рукав. Я аж испугался — оторвет, вон, по шву затрещал…
И невольно улыбнулся, подумав, что не такие уж мы с ней и разные…
Ничейные, но отчаянно мечтающие стать чьими-то.
Торжище раскинулось за воротами — Вольград просто не вместил бы его. Торговали прямо с повозок. Купцы побогаче ставили шатры. Бегали мальчишки, играя во что-то и мимоходом срезая кошельки с поясов зазевавшихся покупателей. Одного я поймал за ухо и, отобрав кошелек, вернул тот побагровевшему владельцу — тучному богачу, который же раскричался на все торжище и едва не набросился на меня с кулаками.
Во внутреннем кармане, прямо под сердцем, дожидались подходящего меча скопленные золотые и серебряные монеты. Мелочь бряцала в кармане.
Нара разглядывала торжище с каким-то детским, наивным восторгом. И, как ребенок же, жалась ко мне. На сей раз я не стал ее отталкивать. Лишь фейки знают, что в ее рассказе правда, а что — нет, но к толпе она не привычна, видно, и правда жила в деревне.
Ее не интересовали наряды, но я с трудом оттаскивал ее от лотков со сластями и магическими игрушками. Пришлось купить ей огромный грушевый леденец, чтобы хоть чуть-чуть угомонить.
Времени глазеть по сторонам не было. До вечера я должен покинуть город. Кстати, надо будет поспрашивать тут, не уходят ли сегодня обозы на Костряки. Хорошо бы наняться в такой. Пешком мы далеко не уйдем, да и опасно это. Пусть мечник я неплохой, но против банды разбойников, в последние годы заполонивших тракт, не выстою.
Да и нет пока у меня меча. Не брать же с собой ту тупую железяку, которой только плашмя по головам воришек и бить?
