— Тетрадь, — обратилась я, — срисуй и запомни.
Тетрадь фыркнула, но картинку запомнила.
— Дядя ты со мной пойдешь? — обратилась я к Семёну.
— Я бы с удовольствием, но сильно стар я для этого.
— А Ваня?
— Ваня, нет, его впутывать не будем, при этом он старше Сергея.
— Но деда говорил, что он маленький? — удивилась я.
— Он для отца всегда малыш, так что остается Сергей, переоденься и к нам, сбор в шесть, концерт в восемь, тетрадь на тебе билеты.
— Да вот они уже на столике пылятся, — отрапортовала тетрадка.
— Хорошо, буду в шесть, — отозвался Сергей.
Попрощавшись, все разбежались по делам.
— Неплохой парень, — сказал Семён — так я пока домой Сонька веди себя хорошо.
— Ладно, пойду, отдохну.
Я завалилась на кровать и уставившись в потолок, точно так же как когда была живой, пыталась всё обдумать и выстроить логическую цепочку, но информации катастрофически не хватало, и почему это поручили именно мне, ведь из смертей, я самая молодая, да и опыта у меня минимум, почему я?
— Спишь, — коснувшись моего плеча, спросил дед.
— Нет, думаю. Сколько времени?
— Полшестого.
— Пора облачаться. Тетрадь.
Старик вышел и прикрыл за собой дверь, тетрадь, засветившись, ударила меня голубым светом, и я тут же была одета точь-в-точь как на картинке. Высокие сапоги, кожаные штаны, короткий кожаный топик, сверху сеть из переплетенных кожаных полос, волосы были заплетены во множество косичек и густо подведенные черным карандашом глаза.
— Вот умора, — выпалила тетрадь.
Я обиделась.
— Мне это тоже не нравиться, но раз это для дела, придется потерпеть.
— Да я не про тебя, я про Косого.
— Что?
Я вышла, дед, загнувшись, смеялся посредине комнаты, Сергей зло сопел.
— Это что? — удивилась я, осматривая строгий костюм и начищенные до блеска ботинки, — нас в таком виде не пустят.
— Серег, признайся, — влез старик, — костюм с выпускного?
Сергей густо покраснел.
— Нет, на торжественные случаи покупал, — взорвался он.
— Не пойдет, тетрадь придумай что-нибудь по-быстрому, по магазинам нет времени бегать.
Тетрадка тут же нарисовала эскиз.
— Как? — самодовольно спросила она.
— Пойдет, дядя Сережа закройте глаза.
— Какой я тебе дядя?
— Тогда как мне к Вам обращаться?
— В зависимости от того сколько тебе лет.
— Глаза то закрой, — рыкнула тетрадь.
Сергей неохотно выполнил её просьбу, его тут же обволокло голубое облако и сформировалось в костюм, Сергей, как и я, был весь в коже и такие же подведенные глаза.
— Открывай, — разрешила я придирчиво осмотрев его наряд.
Сергей покосился в зеркало.
— Ё — ип-да, я умываться.
— Зачем?
— В таком виде я да же в глухую ночь подъезд не выйду, а уж тем более в людное место, где можно встретить знакомых.
— Это же для дела, хотя если честно накрашенные мужики меня пугают, — поделилась я своими опасениями.
— Так сколько? — вышел из ванной Сергей, чисто умытый.
— Чего? — не поняла я.
— Лет?
— Лет? Я не знаю, тетрадь, а сколько мне?
— Когда умерла?
— Ну да.
— Ты не дожила до своего шестнадцатилетия два дня, — сказала тетрадь.
— Вот видите, а как мне Вас называть?
— Зови Сергеем, я не настолько уж стар.
— А Вам сколько?
— Это тебе зачем?
— Просто интересно.
— Двадцать пять будет, через несколько месяцев.
— Ух — ты, если перевести на живой, я Вас старше. Билеты Вам, сумочка мне. Тетрадь прости, но в таком наряде тебя негде спрятать, так что придется остаться дома.
— Но ты тогда, же будешь совершенно беспомощная? — испугалась тетрадь.
— Ничего как-нибудь справимся, — беспечно отмахнулась я.
— Хорошо, но я не могу оставить тебя беззащитной, вырывай.
— Ты с ума сошла, не за что.
— Вы о чём? — влез, прислушавшись, дед.
— Она лист предлагает, — зло насупилась я.
— Да не лист, а маленький клочок.
— Я же сказала что нет.
— Так дерни, без неё ты даже свет не увидишь, а про остальное вообще молчу.
— Да вы что смерти моей хотите? — испугалась я уже по-настоящему.
— Не понял, — сказал Сергей.
— Как только кончится тетрадь, я исчезну, но никто точно не знает, сколько листов в твоей тетради, а проверять я не собираюсь, вдруг он и действительно последний.
— Хорошо, вырывать не будем, но другой способ, то есть?
— Точно, — обрадовалась тетрадь, — скрепка, можешь видеть свет, да и Сергеем болтать.
— Меня это устраивает, — согласился Сергей.
— Тебе придется держать меня за руку, — насупилась я.
— Справлюсь. Идем.
Тетрадь пожертвовала скрепку, я обещала клятвенно вернуть, закрепив ее на шее на шнурке, мы вышли из подъезда, возле него стояла небольшая машинка.
— Ура, у моего папы был такой же москвич, — обрадовалась я.
— Многие твоей радости не разделяют, — насупился Сергей.
Я коснулась его руки, тот непроизвольно вздрогнул.
— Машина хорошая, но нам нужно не это. Сергей можно я немного ее изменю? — попросила я.
— Немного, это как?
— Просто.
Я отпустила его руку и коснулась капота, машина пошла легкими кругами и через мгновение, она изменилась, став чёрного цвета, на капоте на рисовался огненный череп, салон был обтянут красной кожей, машина стала как говорят навороченной. Сергей присвистнул.
— Это только до двенадцати, как в Золушке, — обрадовалась я, — едем.
Я села на переднее сиденье и пристегнулась, машина рванула с места, и уже через час, мы были недалеко от стадиона. Я протянула ему руку, Сергей вздохнул и взял. Вокруг стадиона толпилась толпа молодежи с плакатами, игрушками, цветами, девочки скулили и подпрыгивали. Я, осматриваясь по сторонам, резко остановилась.
— Что? — спросил Сергей.
— Та девочка, она хочет умереть, — тихо передала я ему свои мысли.
— Я плохо тебя слышу.
— Прости, та девочка, хочет умереть.
— Самоубийца?
— Нет, свет не тот, она просто на краю.
— Не понимаю?
— Это сложно, человек часто стоит на краю, но это не страшно, странно она почему-то мне не нравится. Слишком уж близка она у него, нужно тетрадь попросить пусть, потом все о ней разузнает.
Сергей тоже присмотрелся.
— Она, — указал он кивком головы, — думаешь ей сколько?
Я прищурилась.
— 14 лет, 3 месяца и 2 дня.
— Точно? — удивился Сергей.
— Точно, это же моя работа.
— Так мы идём?
— Да, и ты не волнуйся билеты подлинные.
Сергей резко затормозил.
