— Семен Игнатович, желаю здравствовать! Как там служба идет, как жена, дети?
Генерал несколько минут говорил что-то своему старому знакомому и, видимо, на что-то жаловался. Аркадий Борисович коротко поддакивал ему и когда его собеседник умолк, немедленно принялся втолковывать ему:
— Семен Игнатович, просьба у меня к тебе есть. Тут ко мне недавно друзья приехали из провинции, отдохнуть, Новый год в столице встретить. Так вот, Семен Игнатович, нехорошо их Москва встретила. Пошли они в клуб "Мономах" потанцевать, ребята они молодые, резвые, а тут, как на грех, какие-то смоленские бандиты решили на этот клуб наехать, молодежь пограбить. В общем, мои друзья их всех и положили на пол. Ну, а когда все было уже тихо, подъехал рубоповский спецназ и вместо того, чтобы сказать ребятам спасибо, к стене их поставил, а потом и вовсе в отделение сдал. Дело им теперь шьют, Семен Игнатович и дело серьезное, пытаются представить все так, будто в клубе имела место бандитская разборка. Ты бы послал туда своих архаровцев, чтобы окончательно расставить все точки над "и". Ну, а я уж так буду тебе за это благодарен, что и словами не описать. Ты себе даже и представить того не можешь, как я буду тебе благодарен, ведь ради этих ребят мне ничего не жалко, лишь бы избавить их поскорее от всяческих хлопот с адвокатами, да судьями.
Похоже, что генерала сразу же заинтересовали размеры благодарности Аркадия Борисовича, на полное описание которой у полковника даже не нашлось слов, так как он сразу же тихонько сказал в трубку:
— Пятнадцать.
Видимо, генералу этого показалось мало. Послушав его еще минуты три, Аркадий Борисович все так же тихо сказал.
— Хорошо, семнадцать.
Михалыч, яростно жестикулируя, тихо прошептал ему:
— Дай ему сто, Аркдий.
Полковник Дрозд строго взглянул на своего друга и погрозил ему пальцем, чтобы тот не вмешивался. Послушав еще несколько минут причитания генерала он, с явной, неохотой, наконец, согласился с его доводами и сказал:
— Ладно, Семен Игнатович, договорились. Присылай ко мне своего адъютанта, я буду ждать его прямо возле отделения милиции в темно-зеленом "Ренйджровере" с областными номерами. - Закрыв крышку телефона он облегченно вздохнул и сказал своему другу - Готовь двадцать тысяч долларов, Саша, группа уже выезжает. Эти ребята сейчас ментов крепко натянут. Очень крепко. Из-за их действий у генерала телефон уже до красна раскалился. Кстати, за твоих друзей ходатайствовали несколько известных адвокатов, пара банкиров и даже один депутат Госдумы. Видно они здорово понравились тем ребятам, кто в тот вечер в этом "Мономахе" отдыхал.
В три часа сорок минут вся команда была в сборе и Михалыч в небольшом ресторанчике, куда они зашли, представлял райским небожителям их новых товарищей. Маленькая русалочка, благодаря их спасителя, пылко расцеловала Аркадия Борисовича и тот выглядел совершенно счастливым. Впервые за долгое время Михалыч видел своего друга не только веселым, но и смеющимся. Чуть больше двух лет назад у полковника погибли в автокатастрофе жена, сын и невестка, которая была на седьмом месяце беременности. Эта трагедия в один день сделала из цветущего мужчины старика.
Михалыч легко читал мысли своего друга и знал, что более всего он мечтает найти в Раю, который все отчего-то называли Парадиз Ландом, своих близких. Поскольку ему уже было кое-что известно об облаках, окутавших гору Обитель Бога, он, положив руку на плечо своего друга, тихо сказал:
— Борисыч, извини, что я читаю твои мысли, но души твоих близких уже находятся в таком месте, где тебе уже не удастся с ними встретиться. Увы, но это так.
Аркадий Борисович от этих слов вздрогнул, как от удара, но Айрис, которая сидела рядом с ним, вдруг возразила ему:
— Нет, мессир, это не так. Если души близких нашего друга еще находятся в Чистилище или в Храме Познания, то Защитник Ольгерд сможет вывести их оттуда, а мы уж постараемся дать им новые тела, красивые, сильные и молодые. Так что сэр Аркаша, вы еще имеете очень большой шанс снова встретиться с теми, кого потеряли и даже со своим, еще не рожденным внуком, если это перворожденная душа.
В глазах пожилого человека заблестели слезы и он хотел что-то сказать, но только махнул рукой и в этом жесте не было отчаяния. Просто он побоялся того, что его голос дрогнет, а он вовсе не хотел, чтобы всем была видна его слабость. Пользуясь моментом, что все замолчали, Михалыч негромко сказал:
— Так, друзья мои, пора срочно приниматься за работу. Нам нужно найти место для ночлега, так как базу в Каменках мы потеряли. Впрочем, я не очень об этом жалею, в городе мне больше нравится жить. Сейчас мы разделимся, Серега, Харальд, Роже и Добрыня с Жоржем поедут со мной, нам нужно разобраться с нашими врагами, а вы все же постарайтесь найти какой-нибудь особняк в центре Москвы.
Аркадий Борисович, который задумчиво глядел на свои руки, тут же встрепенулся и быстро сказал:
— Саша, скажи, а тебе подойдет бывший дворец князя Головина? Он находится неподалеку от Красных Ворот, место там довольно тихое, уединенное. Имеется даже большой, но заброшенный парк. Правда, здание дворца находится в довольно неприглядном виде, но зато я могу быстро договориться с его владельцами и уже сегодня вы сможете въехать в него.
Айрис, от избытка чувств, тут же поцеловала пожилого мужчину в щеку и воскликнула:
— Сэр Аркаша, вы чудо! Для нас не составит никакого труда в считанные часы восстановить этот дворец.
Михалыч тут же уточнил слова друга:
— Мы, въедем, Борисыч. Мы. Как только ты решишь все дела с владельцами, немедленно поезжай с Айрис к себе домой, она поможет тебе собрать весь твой скарб и перевезет его на нашу новую базу. Теперь старина, у тебя начинается новая жизнь, куда более интересная, чем раньше. - Специально же для небожительницы он сделал разъяснение - Айрис, все, больше никакой самодеятельности с замками и дворцами. Для ремонта фасада мы наймем каких-либо турок или финнов и они будут вести его очень долго. Ну, а то, что вы сделаете внутри, это уже только нас касается. Нам нужно тщательнее маскироваться хотя бы для того, чтобы больше не допускать таких обидных проколов.
Говоря таким образом, сам он, тем не менее, уже собирался предпринять следующую акцию, которая никак уж не могла быть названа осторожной. Наоборот, она должна была вызвать впоследствии множество кривотолков и пересудов. Правда, провести он её собирался поздно ночью, а до тех пор хотел посетить фирму, в которой раньше работал и хотя бы одно дело довести до конца. Для этого ему даже не пришлось ни с кем созваниваться специально. Вставая из-за стола, он уже собрался было направиться к выходу, как его остановил Харальд и негромко попросил его:
