нет.
Я почувствовала, как сильнее сжались тонкие пальцы на локте. В голове вдруг стало пронзительно-ясно и очень светло. А еще появилось неуловимое ощущение, что передо мной появился надежный щит, способный защитить от любых ударов. И непонятно, кто его сделал: Лорин или воюн, о котором я почти забыла?
Чтобы не выдать себя, пришлось потупить взор. Я вжала голову в плечи, будто до сих пор находилась под влиянием Самины и боялась сказать лишнее слово. Ведь дети Смотрящих - это наше спокойное будущее, беззаботное настоящее и счастливое прошлое!
Меня передернуло от омерзения. Горло сдавило от воспоминаний всех установок, которые давала эта аиэса. От того, сколько пришлось вытерпеть. От собственных мыслей, теперь кажущихся не моими, от покорности, от желания угождать ей, от ощущения ничтожности, от восхваления ужасной личности, не воспринимающей менее одаренных колдунов за людей. Как я могла так глупо попасться на приворотное зелье, как не распознала его, почему расслабилась и позволила издеваться над собой, не действовала осмотрительно? Если подумать, с моей стороны было совершено очень много ошибок, ничтожно мелких, но ошибок. Я недостаточно старалась. Я подвела великое имя моего шойна, проявила слабость, вовремя не заметила, не среагировала.
Но какой смысл сейчас корить себя? Пришло время делать выводы.
- В оранжерею? - предложила Самина и одним лишь взглядом приказала Маролу остаться.
Руки сжимались в кулаки, однако я старалась хорошо отыграть роль зверька с подчиненной волей. Молчать, безропотно следовать за детьми Смотрящих. Быть тенью, невидимой даже днем.
И сдерживаться!
Пока нельзя нападать. Следует выждать более подходящий момент, а потом ударить, когда этого никто не ждет. Не в спину, нет. Атаковать спереди, чтобы видеть лицо противника, его эмоции. Чтобы впитать их, замазать ими еще не зажившие раны и больше не вспоминать…
Да, потом появятся проблемы, ведь Самина - своеобразный противник с внушительными связями. Здравый рассудок вопил о том, что нужно брать хитростью. Заманить в ловушку, как-то запятнать имя, открыть окружающим ее истинное лицо.
Я не выдержала. Едва мы зашли в оранжерею, шагнула вперед, чтобы накопленной на ладони силой ударить брюнетку.
- Я все знаю! - заявила Лорин и перехватила мою руку. Посмотрела мне прямо в глаза, отрицательно покачала головой и продолжила: - Самина, привороты запрещены.
А брюнетка даже не обернулась. Она отбросила на спину шелковистые волосы и грациозно села на лавочку, словно уже примеряла роль жены нового правителя. Еще и ладонью похлопала, приглашая подругу занять место рядом.
- Извинись перед Ами, - непримиримо сказала блондинка.
- О-о, Лорин, с каких пор ты называешь это отребье по имени? Сама злилась на нее, а теперь защищаешь?
- Я не ее защищаю, а пытаюсь уладить порочащую твое имя ситуацию. Ты поступила неправильно, должна хотя бы извиниться и загладить свою вину. Если сейчас сделаешь так, как я прошу, то не стану докладывать о случившемся ректору или твоему отцу.
- Ладно, пусть так. Извини, Ами, - с невинным видом произнесла Самина. - Что-то еще требуется? Не заставишь же ты на колени перед ней встать.
- Босоногая, тебе этого хватит? - обратилась ко мне Лорин и, словно опомнившись, отпустила мой локоть. Правда, заметила шрамы на моих ладонях, изменилась в лице. - Это что?!
Самина дернула плечом, словно ни в чем не виновата. Я ощутила очередное прояснение в голове, точно кто-то новый слой защиты поставил. Блондинка же взяла мою руку, чтобы посмотреть следы от ежедневных наказаний, но я выдернула ее, спрятала за спиной.
- Мне хватит, спасибо, - получилось грубовато, однако я не собиралась показывать восторг, ведь не планировала прощать. Предложенный метод не подходил. Я должна все сама сделать.
Если не применить силу, то хотя бы поговорить без посторонних лиц, донести свою правду. Показать, насколько я, кочевница без имени рода и связей, независима и без помощи аристократов способна справляться с проблемами. Взглянуть прямо в глаза человеку, возомнившему себя творцом, произнести короткую речь, а потом нанести сокрушительный удар, который оставит если не на теле, то в душе шрамы.
- Нет, постой уж, босоногая. Теперь мне не достаточно, - сжала кулаки Лорин, но моментально выпрямилась, демонстрируя идеальную осанку, и повернулась к подруге. - Самина, на ее руках шрамы от хиэрии? Не о его болезнетворным соке ты много раз рассказывала? Покажешь?
- Достаточно! - качнула головой брюнетка. - Поглумились и хватит. Отпусти ее, пусть себе бегает, а я обещаю, что больше трогать не стану.
- Самина, покажи, мне любопытно, - была настойчива ее светловолосая подруга. - Я могу попросить об услуге босоногую, но очень хочу, чтобы это сделала ты.
Аристократка занервничала. Правда, она быстро приняла тот же невинный вид и неторопливо поднялась. Поплыла по узкой тропинке, скрылась на миг в густых зарослях, дождалась нас возле ненавистного цветка, от одного вида которого меня бросило в липкий холод.
- Покажешь его в действии? - не унималась Лорин.
- Тебе было мало моего унижения, подруга?
- О каком унижении речь? Никакой искренности в извинениях я не расслышала. Показывай, не заставляй ждать… подруга.
Не верилось, что это происходило на моих глазах, что сама Лорин заступалась за меня и заставляла Самину прикасаться к хиэрии. Почему она доводила все до подобной крайности? Неужели обычная просьба Шая настолько важна?
- Давай! - с нажимом поторопила блондинка. - Обхвати бутон обеими руками, как заставляла это делать босоногую. Если она скажет, что все было не так, то повторишь и будешь это делать снова и снова, пока мы не добьемся результата. Сколько обычно все длилось? - обратилась она ко мне, но не дождалась ответа и посмотрела на подругу.
А та стояла с гордо поднятой головой и широко расправленными плечами. Диким зверем смотрела на нас.
- Лорин, опомнись. Это отребье не стоит таких усилий. Мы знакомы уже много лет.
- Именно поэтому я прошу тебя прикоснуться к цветку и прочувствовать все то, что пришлось по твоей вине терпеть Ами Роупи. Я знаю тебя, знаю твое отношение к окружающим и принципы. Я много раз просила тебя не заигрываться, быть осторожнее, но ты не слушала. Все это ради твоего же блага, чтобы ты поняла тех, над кем издевалась, и больше не опускалась до этой низости.
- С каких пор тебя волнуют убогие, Лорин? Ты ненавидела босоногую. Уйми свое напускное чувство справедливости, пока не поздно.
Не думала, что передо мной развернется
