забыть всё лишнее и снова стать собой. Ведь он должен был её защищать, он должен был поддерживать её и быть её опорой — он больше не мог позволить себе быть слабым, прятать глаза и опускать голову. Теперь всё это осталось в прошлом. Лиас ехал рядом с Ракари по тоннелю, вертя в пальцах изумруд на серебряной цепочке висевший у него на груди. «Выдержит ли он, если все его запечатанные воспоминания вернуться? Стоило ли разбивать печать на камне сейчас, был ли он уже готов? И хотел ли он вообще вспоминать?» Вопросы вертелись у него в голове, но найти ответы на них у светлого эльфа пока не получалось.
— Ты всю дорогу смотрел на эту подвеску. Это что-то важное для тебя? — Ракари села возле Лиаса на следующем привале, протягивая ему кусок вяленого мяса — ничего другого у них из еды не осталось.
— В ней запечатаны все мои самые тяжёлые воспоминания о времени, проведённом в Ортареле, — вздохнул светлый эльф, — я думаю, стоит ли их уже вернуть на место или дать себе ещё немного времени?
— Выкинь её, или отдай мне: мне интересно посмотреть, что там. Если тебе лучше без этих воспоминаний, и ты без них ничего не теряешь, то нет смысла и возвращать их, — Ракари пожала плечами и ещё раз глянула на изумруд на груди Лиаса. Если ей предстояло провести рядом с этим мужчиной всю жизнь, она хотела знать о нём как можно больше, и его рабское прошлое не было исключением. Спрашивать напрямую она не стала, понимая, что он вряд ли захочет рассказать, но внезапно оказавшиеся отдельно от него воспоминания, показались ей прекрасной альтернативой. Тем более, если в них как раз были все самые основные события. Ракари только не совсем понимала, зачем Ная вообще создала такую подвеску, но сейчас она сперва хотела её заполучить, а уже потом разбираться с тем, как и почему она появилась.
— Но разве я не должен помнить, что со мной произошло? — продолжал сомневаться светлый эльф.
— Зачем? — Ракари чуть склонила голову, заглядывая Лиасу в глаза.
— Это ведь моя жизнь… — тихо объяснил тот.
— Ну и что? Тёмные эльф столько воспоминаний за жизнь стирают друг другу… — хмыкнула Ракари.
— Тебе тоже стирали память? — Лиас выглядел искренне поражённым: почему-то вчера он не придал особого значения приказу Наи стереть память Райнаре, но терпеть, слушая Ракари, он действительно задумался: похоже, та была права, — вчера никто не воспринял это событие как нечто необычное или из ряда вон выходящее, видимо, манипуляции с памятью, и правда, были обычным делом.
— Не знаю, — рассмеялась Ракари, — какой смысл стирать так, чтобы я об этом знала? Это ж что за маг-недоучка должен был бы быть, чтобы допустить такую глупую ошибку?
— Но я ведь знаю, — возразил Лиас.
— Ну, в твоём случае это было необходимым, как я понимаю, — пожала плечами Ракари.
Она секунду подумала, а потом обратилась к Нае:
— Ная, кому из твоего отряда хоть раз стирали память?
— Из тех случаев, о которых я знаю, память точно стирали Асину, но это было много лет назад. А вообще, учитывая, что в моём отряде маг сознания, то я думаю, что нам всем кусков памяти не хватает. И скорее всего, по моему же приказу, — спокойно отозвалась предводительница.
Она слушала весь диалог со светлым эльфом и понимала, чего добивались Ракари. Ная тоже считала, что Лиасу ни к чему возвращать эти воспоминания, а вот Ракари они, возможно, очень даже не помешали бы. Ная планировала попросить Асина показать женщине всё, что он помнил о Лиасе, но уже после того, как та бы доказала, что ей можно доверять. Однако начать с подвески можно было уже и сейчас.
— Вот видишь, — улыбнулась Ракари, снова повернувшись к светлому эльфу, — мы все так живём. Отдашь мне подвеску?
— Почему ты так хочешь её забрать? — Лиас пытался прочитать чувства Ракари, чтобы понять для себя её стремления, но улавливал только уверенность, любопытство и желание знать — в этом не было ничего предосудительного.
— Я разобью её и посмотрю, что ты пережил. Ная всё знает, а я нет — нечестно, — Ракари попыталась изобразить наивное выражение лица, надеясь таким образом убедить мужчину: ей почему-то казалось, что светлые эльфийки обычно делали примерно так. На самом деле, она никогда раньше не интересовалась жизнью других рас за пределами стандартного образования и почти ничего о светлых эльфах не знала.
— Ная ничего из этого не знает, — спокойно возразил Лиас, внутренне забавляясь тем, как женщина пыталась найти к нему подход. Ему было искренне интересно: она не командовала им потому что Ная была здесь или потому что и дальше не собиралась.
— Не знает? — напускная наивность слетела с лица Ракари так же быстро, как и появилась, сменившись хмурым и серьёзным выражением.
— Нет, мы ей не сказали, — подтвердил Асин.
— Почему? — Ракари такой поворот событий показался очень странным.
— Потому что тогда от неё были бы одни проблемы, — хохотнул маг, за что тут же получил подзатыльник от Эмиэля.
— Мы все решили, что для Лиаса будет лучше, если я ничего не узнаю, — ответила Ная, — нам нужно было вытащить его в нормальное состояние. Если посмотришь его воспоминания, поймёшь о чём я.
— Лиас, ты не против? Я стану твоей новой подвеской: воспоминания не исчезнут совсем, они останутся у меня, и если ты потом захочешь их обратно, Асин сможет вытянуть их для тебя из моего сознания, — если до этого Ракари просто хотела посмотреть его прошлое, то теперь она действительно заинтересовалась: что там могло быть такого, что мужчины Наи решили скрыть это от своей предводительницы.
— Хорошо, — Лиас не был уверен, что он поступает правильно, но для Ракари было важно получить его воспоминания, и он уступил.
Сняв с шеи изумруд, он протянул его Ракари. Стоило ей разрушить печать, камень треснул, и в её сознание хлынули чужие воспоминания: боль, страх, желание, чтобы всё происходящее просто закончилось, бесконечные сцены, которые казались чей-то жестокой извращенной фантазией, но при этом были реальностью… Десятки кошмарных картин мелькали перед её глазами, погружая в пучину ужаса, отчаяния и одиночества.
Ракари довольно долго сидела
