Александр Прозоров - Жребий брошен

— Это ты о чем? — не понял Середин. — Я так думаю, через три дня у горы будем.

— Что гора? — закинул в рот горсть кураги Любовод. — Гора стояла, стоит и стоять будет. К ней хоть сегодня, хоть через сто веков приходи. Куда денется? А вот на реках скоро ледостав. Глянь — листва осыпается. Хоть и тепло здесь ныне, ан все едино осень. На Русь нам этим летом не успеть. Опоздали.

Хорошо быть оптимистом. Ведун не был пока уверен, что они вообще доживут до зимы, не то чтобы куда-то уплыть.

Прожевав курагу, купец сунул руку в другой мешочек.

— Зря они одних орехов нам с собой надавали, — проворчал он. — Холодно после них в животе. Вяленое мясо лучше. И сытнее, и жевать его хоть до утра можно…

Утром, едва солнце развеяло сумерки, Олег поднял людей и опять устремился вперед, никого не понукая, но и не оглядываясь. Холоп с новгородцем, он знал, не отстанут, а стражники… Не все им во дворце могучих вояк изображать, пусть побегают, коли своего правителя гневить не желают.

После полудня леса начали редеть, все чаще и чаще вместо быстрого шага отряду приходилось карабкаться через камни или протискиваться в щели между валунами. Однако время от времени путникам попадались и просто усыпанные булыжником пологие склоны, на которых редко где торчали куцые кустики полудохлой травы. В таких случаях ведун и вовсе переходил на бег, беспокойно поглядывая в небеса. Больше всего он опасался заметить там раскинувшую пепельные крылья огромную птицу. Это означало бы, что все старания пошли насмарку.

Между тем, крылатые разведчики мудрого Аркаима все не появлялись. Видимо, отщепенец не верил, что ему может грозить хоть какая-то опасность.

Несмотря на все старания ведуна, не сделавшего ни единого привала, за полный световой день все равно удалось приблизиться к горе только на двадцать, самое большее, пять верст.

— Ничего, все равно за пару дней доберемся.

К вечеру третьего дня, во время которого из-за постоянно перегораживающих дорогу скал — к горе удалось приблизиться всего на пятнадцать верст, не выдержал сотник. Скинув на привале поклажу, он уселся рядом с Олегом, немного отдышался, спросил:

— Почто мы через бездорожье непроходимое бежим, чужеземец? У меня у половины людей ноги в кровь сбиты, а многие и охромели ужо. Нешто нормального пути ко дворцу Аркаимскому нет?

— Есть, конечно, — кивнул Середин, доставая припасы. — Ты его видел?

— Нет, чужеземец. Не бывали мы на отверженной земле.

— Зря, Вений, зря. Красивое зрелище. Отвесная стена втрое выше, нежели у вас, в Кайме. И не земляная, а каменная. Ворота — на высоте вашей стены. Мост съемный. Если ты с сотней бойцов сможешь ее взять, пусть даже и оборонять ее никто не станет, то за ней карниз скальный шириной на взмах меча. Как раз такой, чтобы один воин целую армию осаживать мог. А длиною тот карниз, почитай, с версту. Наверху дворец, проход дальнейший закрывающий. Стены каменные, окна для стрельбы из лука удобные, а вот таран, чтобы ворота выбить, ставить там некуда. Узковато. А если ты и там со своею сотнею пройти сможешь, то встретит тебя перед домом своим сам мудрый Аркаим со своими людьми. И за то время, пока ты прорываешься, он, смею тебя уверить, к схватке приготовится отлично. Чего молчишь, Вений? Как тебе такая дорога, удобна? Так что не верь глазам своим сотник. Вот этот путь, — ведун указал на гору, уже достаточно выросшую в размерах, — этот путь куда как проще и удобнее будет.

— Но ведь здесь невозможно подняться, чужеземец!

— Вот именно, — согласно кивнул Олег. — Поэтому с нашей стороны у дворца нет дозоров. А теперь, если не хочешь сбежать, ложись спать, Вений. Завтра будет тяжелый день. Ничуть не легче этого. И так до самого конца.

Скальные завалы отряду пришлось преодолевать еще половину дня, после чего люди неожиданно вышли в относительно ровную долину, сплошь заросшую дикой смородиной. Продираться через спутавшиеся в единый ковер ветви кустарника было непросто — но уж полегче, нежели сквозь скалы. Последний рывок — и вечером стражники во главе с Олегом уперлись в отвесный склон, уходящий куда-то в высоту.

— Вот и все, мужики, — скинул уже почти пустой мешок ведун. — Считай, что дошли. Осталось всего две версты, не более. А теперь привал до завтрашнего вечера. Посты можете не выставлять: какой еще идиот сюда попрется? Отдыхайте.

Себе Середин отвел на безделье только ночь. Но уж ночь без ограничений — проснулся он, только когда солнце забралось уже довольно высоко на небо и стало весьма изрядно припекать. Ведун экономно позавтракал столь любимыми в Каиме курагой и орехами — еды оставалось всего ничего, один раз плотно брюхо набить, — подошел к скале, погладил ладонями шершавый камень.

— Да-а… Жалко, альпинистских заговоров ни одного не знаю. То ли искал плохо, то ли не было любителей в скалы лазить, когда колдовство зарождалось.

— Чего сказываешь, друже? — подошел ближе купец.

— Две версты всего, говорю, всего остались, и все в высоту… — Олег скинул пояс с оружием, протянул товарищу. — Подержи, сделай милость. Эй, сотник! Топорик боевой мне найдите. Веревки два мотка, и десяток клиньев, что стражники твои так тащить ленились.

— Ужели вверх пойдешь, колдун?

— Раз уж мы сюда притащились, друже, деваться некуда. К тому же, тут всего две версты…

Познания Середина в альпинизме ограничивались тем, что он пару раз видел в детстве кино, да еще раз десять по телевизору. Однако Уральские горы — не Эверест. Высоты не запредельные, склоны большей частью не отвесные. Так что был неплохой шанс прорваться.

— Держи, чужеземец. — Вений подал ведуну клевец с тупым обушком, веревку и мешочек, в котором позвякивали клинья.

— Спасибо.

Один моток Олег повесил на плечо, прижал накинутым сверху мешочком с клиньями. Второй бросил на камни, обмотал конец вокруг пояса. Топорик сунул за спину, под завязку штанов.

— Любовод, поди сюда. Видишь веревку? Я сейчас наверх полезу, а вы с Будутой ее удерживайте так, чтобы постоянно легкая слабина была. Понятно? А если сорвусь, держите крепко, как только сможете. Ну, не поминайте лихом. Я пошел.

Вблизи стена оказалась не такой гладкой и неодолимой, как издалека. На ней хватало выступов и провалов, трещинок, а то и глубоких впадин, в которых местами даже устроилась сухая живучая трава. Возле одной из таких трещинок и решил ведун начать свое восхождение. Вставил ногу в щель, толкнулся, зацепился пальцами за выбоины немного выше, начал осторожно сдвигаться по косо идущей вверх трещине, больше надеясь на силу ног, а пальцами только чуть придерживаясь, чтобы не потерять равновесие. Так удалось подняться метров на пять, после чего трещина стала безнадежно узкой.