— За вами гонятся? Может, позвать полицию?
— Нет.
Извозчик между тем поднялся и, закатывая рукава, пошел на Котовского.
— Подождите! Не надо, я заплачу! — сказала поспешно.
Жажда наживы оказалась сильнее жажды мести.
— Тройную оплату, фрейлейн!
За то, чтобы взять роанца пассажиром, пришлось доплатить, но бросать беспомощного человека на улице было подло. Я открыла дверцу фиакра и помогла ему забраться. Он был ужасно тяжелым, но извозчик даже не думал мне помогать. Наконец мужчина рухнул на сиденье и практически отключился. Я осторожно коснулась его запястья. Пульс был, но слабый.
— Куда едем? В полицию или больницу? — уточнил извозчик.
— К Шефнеру. Я должен попасть к нему, — пробормотал Котовский, не открывая глаза. — Он поможет.
— Надеюсь, вы знаете, о чем говорите, — с сомнением в голосе ответила я.
Я назвала адрес главы СБ и села рядом, пытаясь понять, не ранен ли мой попутчик. Но крови, кроме как на лице, нигде больше не было. А еще я чувствовала, что от него веет магией, только не удавалось различить какой.
Когда мы подъехали к дому Шефнера, я аккуратно потрясла Котовского.
— Вы сможете дойти сами? Я не смогу вас нести.
Я уже подумала, что придется самой идти в дом и просить кого-либо из охраны или слуг помочь мне, но иностранец открыл глаза. Начал было слезать, но внезапно застыл на последней ступеньке.
— Куда вы меня привезли? — недоуменно спросил он, всматриваясь в дом за кованой оградой.
— К Мартину Шефнеру конечно. Или вам нужно было в СБ?
— На кой черт СБ?! Мне нужен Петер, артефактор! — взволнованно ответил Котовский.
Лицо его внезапно скривилось, и он, согнувшись, упал на колени.
— Фрейлейн, может, оставите его тут? — с надеждой спросил извозчик. — Что с ним, болезным, связываться. Еще обивку за…
— Замолчите и помогите мне его посадить! — приказала я тоном, которым Шефнер обычно разговаривал с подчиненными. Как ни странно, меня послушались.
Судя по тому, что Котовский упомянул Петера как артефактора, причиной его состояния были именно чары. И если так, будет обидно позволить этому иностранцу умереть у меня на руках.
К счастью, я помнила, где мой друг живет, хотя ни разу не была у него. По дороге пыталась выспросить у мужчины, который периодически проваливался в беспамятство, что именно с ним произошло, но так ничего и не добилась. Когда мы доехали, ему вроде стало чуть лучше.
— Вам точно не нужен целитель?
— Лекари не помогут, — покачал головой Котовский и внезапно сжал мою ладонь. — Вы так благородны, фрейлейн! И так заботливы. Как же Петеру Шефнеру с вами повезло!
— Ему совсем со мной не повезло, — фыркнула я. — Точнее, ему повезло, что меня у него нет.
Я аккуратно помогла болезному сойти на мостовую и расплатилась с извозчиком. Денег в кошельке больше не было, надеюсь, Петер дома, а не гуляет в каком-нибудь кабаке.
Из открытого окна на втором этаже лился тусклый свет, доносилась негромкая музыка. Я пристроила мужчину у стены, позвонила в дверь. Спустя несколько секунд штора отодвинулась и Петер выглянул из окна.
— Марта, ты? Я же сказал, чтобы ты не приходила!
— Какие у тебя милые отношения с невестой! — ядовито ответила я. За Марту стало обидно.
— Софи?! О господи, что-то случилось?! Мой дядя тебя обидел?!
— Никто меня не обидел. Я тут твоего приятеля привезла. Анджея Котовского. Он сказал, что ему срочно нужно к тебе.
— Доброго вечера, — хрипло подал голос иностранец.
— Я мигом, — сообщил мне Петер и исчез в окне.
Спустя минуту дверь распахнулась. Мой друг был босой и в одном халате, а в руках сжимал револьвер. Я непроизвольно попятилась.
— Ты чего?
— С вами никого больше нет? — с подозрением спросил артефактор.
— Нет.
— И никто не гонится?
— Да вроде нет. Когда ты успел стать таким параноиком?
Обычно это я всегда всего опасалась.
Петер втащил Котовского в дом и кивком пригласил меня. Я решила зайти: если не узнаю, что именно произошло с этим парнем, меня потом любопытство сгложет.
Мы усадили иностранца в кресло, Петер пододвинул ближе к нему свой стул и строго спросил:
— Рассказывайте, пан Котовский, что вам от меня понадобилось?
— Он разве не твой приятель? — шепотом уточнила я.
— Нет, конечно. Несколько раз видел его при дворе.
— Тогда откуда он меня знает?
— А он тебя знает? — мрачно переспросил Петер.
Котовский открыл глаза, оценил наши хмурые лица и слабым голосом сказал:
— Я все объясню.
А затем он начал… раздеваться. Снял серый сюртук, затем темно-бордовый жилет, шейный платок. Лишь когда Котовский стал стягивать рубашку, демонстрируя широкие бледные плечи и покрытую тонкими светлыми волосками грудь, Петер отмер.
— Пан Котовский, что вы делаете?! Здесь дама!
Нежный румянец окрасил кожу роанца.
— Простите, фрейлейн София. Но я решил, что лучше будет все показать, чем пытаться объяснить то, что я сам плохо понимаю. Могли бы вы закрыть глаза на минуту?
Я послушно смежила веки, даже ладошками лицо прикрыла. Во избежание искушения, так сказать. Не то чтобы обнаженные прелести Котовского меня сильно взволновали, но определенный интерес все же был. Несмотря на то, что мой дядя считал университет обителью пороков, я за пять с лишним лет так и не столкнулась ни с чем по-настоящему порочным. Да и сейчас… Я ночью приехала в дом к одинокому мужчине в компании с незнакомцем — одно это ужасно скандально и неприлично. Но вот когда началось самое интригующее — меня попросили закрыть глаза!
Шорох снимаемой одежды, скрип дивана.
— Вот это да! — воскликнул Петер. — Софи, ты должна это видеть!
— Все, можете открывать глаза, фрейлейн, — смущенный голос Котовского.
Сначала я поглядела сквозь щелочку между пальцами. Роанец сидел ко мне вполоборота, стыдливо прижимая к груди рубашку. Я видела его широкую спину с легкими веснушками на плечах. Но не они первыми привлекали взгляд. Сначала мне показалось, что это татуировки — как те, что наносят на себя дикари или эксцентричные особы. Но татуировки обычно были черными, реже — красными благодаря растительному пигменту, вводимому под кожу. Узоры же на спине Анджея Котовского отливали серебром.
Я не удержалась и дотронулась до спины мужчины. Пальцы пробежались по коже, чувствуя неровности краев рисунка.
— Это не татуировка, — прошептала.
— Нет, — сдавленно подтвердил Котовский, который почти не дышал, пока я его касалась.
Посмотрела на Петера, столь же ошеломленного, как и я.
