— Это не татуировка, — прошептала.
— Нет, — сдавленно подтвердил Котовский, который почти не дышал, пока я его касалась.
Посмотрела на Петера, столь же ошеломленного, как и я.
— Ты тоже это чувствуешь?
— Магию? Да.
— Точнее, чары.
Этот человек, сидевший перед нами, был живым артефактом. В него впаяли чары, нанеся их поверх узоров, состоявших из настоящего металла и практически вживленных в спину. Мало было просто выжечь шрамы и нанести поверх серебро — тогда носитель бы попросту умер. Нет, тут, очевидно, поработали целители, затем алхимики и уж потом артефакторы.
— Что это за чары, пан Котовский? — взволнованно спросил мой друг.
— В основном целительские.
Я провела пальцами по выпирающим позвонкам. Анджей дернулся.
— Щекотно, — признался он смущенно.
— Спирали по центру спины нанесены довольно давно, хотя чары обновлялись. Сколько вам было, когда это сделали?
— Я был совсем ребенком, когда мне нанесли первую… татуировку.
— Что-то с ногами? — уточнила. Я не очень разбиралась в целительских чарах, так что это была догадка.
— Не мог ходить. Родился калекой. И родители, как видите, сделали все возможное, чтобы это исправить.
— Что за артефактор с вами работал? — спросил Петер, убирая мою руку от спины роанца. Взгляд его был предостерегающим.
— Абелард Вагнер, ваш соотечественник.
— Я слышала о нем! — воскликнула. И пояснила Петеру: — Дед рассказывал. Они учились артефакторике у одного мастера. Были друзьями, по крайней мере, пока Вагнер не сбежал из Грейдора.
— И что он такого натворил? Убил кого-то или создал что-то такое… по типу того, то мы тут видим?
Я пожала плечами:
— Может, пан Котовский знает?
— Боюсь, нет. Но в Роане его ценили, хотя и побаивались. Фрейлейн София, ваш дед рассказывал что-то о подобных чарах?
Он говорил со мной так, будто мы давно знакомы. Я решила не обращать на это внимания: роанцы всегда были менее сдержанны в своих манерах, чем грейдорцы.
— Нанесенных прямо на тело? Нет. Но у меня есть собственный печальный опыт.
Я задумчиво дотронулась до своих волос. Мне повезло, что я использовала довольно слабые чары, иначе могла лишиться не только локонов, но и жизни. А ведь на Котовском чары гораздо сильнее! Значит, Вагнер как-то смог решить проблему отдачи. Как интересно!
— Вас ведь не просто исцелили, да, пан Анджей? — внезапно спросил Петер. — Что еще сделали с вашим телом?
— К сожалению, не знаю. Несмотря на то, что я смог ходить, здоровье полностью не восстановилось: мучили боли, частые обмороки. Поэтому мастер Вагнер продолжал надо мной работать. Впервые я догадался, что со мной что-то не так, примерно два года назад.
— И как вы это поняли?
— Однажды я очнулся на улице посреди ночи, весь в крови, — будничным тоном ответил Анджей.
Мы с Петером синхронно отодвинулись от роанца.
— О, вам не стоит переживать. Полагаю, я защищался, — только этим могу объяснить то, что утром жандармы обнаружили тела нескольких наемников, которые работали на политических противников моего отца.
— И что по этому поводу сказал мастер Вагнер?
— Ничего вразумительного. Сделал вид, мол, не понимает, что могло случиться. А спустя полгода он умер.
— Убили? — испуганно спросила я.
— Подавился за ужином рыбьей косточкой, — с досадой ответил Котовский. — Роанские артефакторы, к которым я позже обращался, могли поддерживать целительские чары, но с теми, что нанесены поверх, так и не разобрались. И меня это беспокоит. Иногда у меня бывают приступы…
— Ярости? Хотите кого-то убить? — подсказал Петер. — Может, превращаетесь в чудовище и пьете кровь невинных дев?
Я ткнула артефактора локтем.
— Нашел время издеваться!
Пан Анджей растерянно перевел взгляд с Петера на меня. Заметив сочувствие на моем лице, он несколько успокоился.
— Нет, ничего подобного. Сильные мигрени, несколько раз были припадки. Но… на самом деле я кое-что могу.
Котовский пошарил в кармане и достал монетку. А затем двумя пальцами смял ее, скатав в металлический шарик.
— Вы стали сильнее, — спокойно сказал Петер, но я почувствовала, что он готов вот-вот активировать чары на своих боевых артефактах.
— И более ловким, быстрым и точным. Я никогда не промахиваюсь по мишеням.
— Полезный навык. Но зачем вам понадобился я? Притом настолько сильно, что вы подкараулили Софи и навязались ей? — холодно спросил мой друг.
Котовский замялся.
— Тут все сложно.
— Так потрудитесь объяснить, — язвительно сказал Петер. — И оденьтесь, наконец.
Я вздохнула и вновь прикрыла глаза ладошками.
— Может, поедешь домой? — тихо спросил Петер. — Я тут сам разберусь.
— Если я уеду сейчас, то не смогу заснуть от любопытства.
Было слышно, как Шефнер-младший неодобрительно цыкнул.
— Так это правда? — спросил роанец. — Что вы… пара?
Пара — какой аккуратный эвфемизм для слова «любовники»! Я открыла глаза, впервые без интереса и симпатии посмотрев на пана Котовского.
— И кто вам это сказал?
— Стефан Ланге. Он мой друг. Я приехал сюда… по делам, но не менее интересно мне было встретиться с Августом Вернером — вашим дедом, фрейлейн. Я надеялся, что он поможет. К сожалению, не успел. Соболезную вашей потере, фрейлейн София.
В горле привычно встал тяжелый комок, как всегда при упоминании деда, поэтому я лишь кивнула. Котовский продолжил:
— Стефан знал о моем интересе к артефакторике, хотя я и не говорил ему, в чем причина. Именно он рассказал мне о вас, хотя представить не успел. Я видел вас среди гостей и желал поговорить, но, увы, вы ушли раньше…
Значит, роанец был на том самом вечере, когда я познакомилась со Стефаном Ланге. А этот великосветский сплетник, видимо, успел неплохо почесать язык на мой счет!
— Стефан рекомендовал мне вас как весьма талантливого артефактора, — между тем продолжил роанец. — Но вы столь юны и…
— Женщина, да, — закатив глаза, сказала я.
— Так что я стал искать помощь в других местах. Даже обращался к мастеру Хайнцу, но он не смог помочь. Сегодня мне стало так плохо, что я отбросил предрассудки и решил просить вас заняться моей проблемой. Я шел именно к вам, хотя и опасался беспокоить в столь поздний час. Даже оставил свой автомобиль за квартал от вашего дома, чтобы не привлекать внимания. Но думал уже, что не дойду. Большая удача, что мы встретились. Возможно, даже провидение!
— Но вы произнесли имя Шефнера. Почему?
— Видите ли, фрейлейн София, когда я увидел вас вблизи… Вы показались мне такой милой и очаровательной, я понял, что не осмелюсь просить вас об услуге.
