Дочь была хорошенькой девушкой лет шестнадцати. Она милостиво одарила улыбкой Карамона и Стурма, как будто бросила пару монет нищим. Стурм приподнял свою шляпу и учтиво поклонился. Карамон подмигнул ей и побежал за ее лошадью, надеясь поговорить с ней. Ее отец, благородный лорд, нахмурился. Слуги сомкнули ряды вокруг семьи. Гувернантка задохнулась от возмущения, быстро накинула покрывало на голову юной девушки и принялась громко объяснять ей, что благородной девице не следует обращать внимание на всяких дорожных проходимцев.
Ее резкие слова ранили Стурма.
— Ты повел себя недостойно, — сказал он Карамону. — И заставил нас выглядеть глупо.
Карамон, тем не менее, подумал, что случай вышел смешной, и следующую милю он семенил рядом с повозкой на цыпочках, накрыв голову носовым платком, делая вид, что вся компания ему глубоко противна, и выкрикивая «Проходимцы!» писклявым голосом.
Путешествие продолжалось без приключений до середины дня.
Вскочив со своего места, Флинт закричал: — Смотри! — и замолотил задремавшего Таниса по спине, чтобы привлечь его внимание к надвигающейся опасности. — Подстегни лошадь! Скорее! Они приближаются!
Ожидая увидеть по крайней мере армию минотавров, преследующих их, Танис встревоженно оглянулся.
— Слишком поздно! — простонал Флинт, когда повозку окружили пятнадцать смеющихся кендеров.
К счастью для Флинта, кендеров гораздо больше интересовал Тассельхоф, чем имущество гнома. Всегда радовавшийся встрече с кем–то из своего народа, Тас спрыгнул с повозки навстречу множеству маленьких протянутых рук.
Существует предписанный ритуал встречи кендеров, незнакомых друг с другом. Этот ритуал соблюдается независимо от того, встретились ли два кендера или двадцать.
Сначала идут рукопожатия и официальные представления. Так как считается очень грубым для одного кендера забыть или исказить имя другого, то эти представления отнимают немало времени.
— Как поживаете? Меня зовут Тассельхоф Непоседа.
— Сын Соседа?
— Нет, Непоседа. Когда ты не можешь сидеть на одном месте, как будто шило в одном месте.
— А, Непоседа! Рад встрече. Я Эйдер Чертополох.
— Эйдерполох?
— Чертополох. «Эйдер» идет в начале. А это Хефти Головолом.
— Приятно познакомиться, Тазикпуф Волосетка.
— Тассельхоф Непоседа, — поправил Тассельхоф. — Познакомиться с тобой — честь для меня, Тухти Головорез.
И так далее.
Когда все кендеры представлены друг другу должным образом, и каждый знает имена других, ритуал переходит в следующую фазу, когда они начинают выяснять, приходятся ли они друг другу родственниками. Известно, что любой рожденный кендер может проследить свою родословную до дядюшки Пружины, от него, вокруг него или к нему. Поэтому родственные отношения устанавливаются достаточно легко.
— Дядюшка Пружина был троюродным братом по мужу по отцовской стороне тети моей матери, — сообщил Эйдер Чертополох.
— Разве это не удивительно! — воскликнул Тассельхоф. — Дядюшка Пружина был двоюродным братом жены дяди моего отца!
— Брат! — заорал Эйдер, раскрывая объятия.
— Брат! — Тассельхоф бросился ему навстречу.
В этом же процессе поучаствовали остальные кендеры, в результате чего было установлено, что Тассельхоф — близкий родственник каждого из пятнадцати, хотя он и не видел никого из них раньше никогда в жизни.
После этого началась третья часть ритуала. Тассельхоф вежливо поинтересовался, случалось ли кому–то из его новоприобретенных друзей находить какие–то интересные или странные предметы во время их странствий. Остальные кендеры так же вежливо настаивали на том, чтобы Тассельхоф сам показал свою коллекцию вещей, так что дело кончилось тем, что все кендеры расположились посреди дороги, вывернули карманы и принялись рассматривать имущество друг друга, в то время как за ними понемногу начала образовываться пробка из экипажей и телег.
— Едем, Танис! — прошипел Флинт. — Быстрее! Быстрее! Может быть, мы от них оторвемся.
Хорошо зная, что Тас может предаваться этому увлекательному занятию целый день, Танис послушался гнома, тем не менее вовсе не рассчитывая на то, что кендеры от них отстанут, как бы быстро они не ехали.
Тем вечером, когда они снова разбили лагерь, появился Тассельхоф, усталый и голодный, одетый в чужую одежду, но совершенно счастливый.
— Ты скучал по мне, Флинт? — спросил он, плюхнувшись рядом с гномом.
Проигнорировав громкое «Нет!» Флинта, Тас принялся показывать свежеприобретенные сокровища друзьям.
— Смотри, Флинт. У меня куча новых карт, по–настоящему хороших. Я не видел настолько хороших карт. Мой двоюродный брат говорит, что они из Истара, которого уже больше нет. Его раздавило во время Катаклизма. Тут на картах нарисованы маленькие горы, и маленькие дороги, а вот совсем малюсенькое озеро. И названия везде подписаны. Я никогда не слышал о таких местах, и понятия не имею, где они находятся, но если когда–нибудь мне захочется там побывать, то у меня будет эта карта, которая покажет мне, что там находится.
— Если ты не знаешь, где именно что–то находится, то зачем тебе карта, дверная ты ручка? — спросил Флинт.
Тас обдумал это и указал на недостаток в доводах гнома:
— Ну, я же не смогу попасть туда без карты, так?
— Но ты только что сказал, что не знаешь, где это, значит, ты не можешь попасть туда даже с ней! — распалился Флинт.
— Ага, но если я когда–нибудь туда случайно попаду, то буду знать, где оказался! — ликующе закончил Тас, после чего Танис быстро переменил тему разговора, чтобы у сильно покрасневшего к этому моменту Флинта не лопнул какой–нибудь важный кровеносный сосуд.
На следующий день они достигли ворот Города–Гавани.
* * * * *
Жители Гавани называли ее Главным Городом. По их мнению, Гавань могла поспорить красотой и богатством с легендарным северным городом Палантасом. Никто из живших в Гавани не бывал в Палантасе, что в какой–то степени извиняет их ошибку. Гавань, в общем–то, была не более чем большим земледельческим обществом, расположенным на очень удачном плодородном месте, чья богатая почва позволяла собирать урожай два раза в год после того, как Белая река выходила из берегов.
В эти дни, дни относительного мира между различными народами, населявшими Абанасинию, урожаи Гавани кормили и гномов Торбардина, и людей Пакс Таркаса. Эльфы Квалиноста не находили человеческую еду приятной, но обнаружили, что в виноградниках на солнечных склонах гор Кхаролис выращивался необыкновенно сладкий виноград. Этот виноград покупался Квалиностом, где из него делали вино, известное по всему Ансалону. Конопля из Гавани высоко ценилась людьми равнин, которые вязали из нее крепкие, гладкие веревки. Древесина из Гавани использовалась людьми из Утехи для постройки жилищ и для других работ.
