Лера вцепилась в локоть парня, всем своим видом показывая, что она боится насекомых. Странно, но Фер повёлся на её представление, ведь он тоже видел, как она спокойно убирала из палатки больших многоножек, когда отряд шёл по степи.
— Я никого не вижу, — сказал Фер, вглядываясь в стену дома в поисках гигантстких насекомых. — Вы уверены, что они тут есть?
— Кто‑то ведь должен чистить улицы? Не само по себе тут нет нет даже пыли, за столько‑то лет, — объяснил я.
— А почему насекомые? И откуда вы знаете, что они там сидят? — Лера тоже смотрела в сторону ближайшего дома.
— Ночью видел, — соврал я, вспомнив, наконец, откуда мне знаком город Прежних. Я видел его в одном из своих бредовых видений, когда баба Валя делала всё возможное, чтобы Фер не остался без учителя.
Разговаривая, мы не торопясь продвигались по улице вдоль канала силы. Из проулка между домами немного впереди раздался свист Кеши, каким страхуи предупреждают сородичей об опасности, потом топот маленьких ножек. Ему вторил металлический топот со странным гудящим жужжанием. Лера сразу же юркнула нам с Фером за спину, я направил верхний конец посоха в сторону проулка и приготовился поставить щит, попутно отметив, что Фер без напоминания сделал тоже самое. Ждать почти не пришлось — Кеша выскочил из‑за угла и с неожиданной для его комплекции скоростью нёсся к нам. Его, чуть отставая, преследовал на четырёх задних лапах большой металлический муравей ростом почти по колено. Муравей слегка притормозил, единственный круглый глаз на его голове моргнул ярко красным цветом. Почти одновременно с этим возле Кеши на мостовой появилось тёмное, будто выжженное пятно. Муравей повёл антеннами усиков и возобновил погоню. Один усик у него был сломан, видимо, благодаря ему Кеша до сих пор не попал под удар странного оружия механического насекомого.
Кеша добежал до нас, я на мгновение снял щит, пропуская зверька, и он в панике цепляясь когтями за одежду, оставляя небольшие прорехи, забрался мне за пазуху. Муравей пробежал по инерции ещё пару шагов. остановился, растерянно повёл усиками — антеннами в воздухе. В его голове что‑то тихо зажужжало, щелкнуло и оттуда, где у живых муравьёв находится рот, вылезла тонкая пластинка. Муравей уже не торопясь перебирая ножками подошёл ко мне. В его поведении не виделось никакой угрозы и я снял щит, но продолжал следить за ним концом посоха, с которого было готова сорваться сильная молния. Муравей подошёл почти вплотную, вытянулся, будто стараясь стать выше и тянул голову с вылезшей пластинкой вверх. Я сделал шаг назад. Муравей незамедлительно подошёл на то же расстояние и опять протянул голову с пластинкой. Я осторожно взял её, ожидая, что муравей её не отдаст и поднимется вместе с ней, но пластинка легко скользнула в руку. Избавившись от пластинки, муравей развернулся и неспешно удалился в тот проулок, откуда они с Кешей выбежали.
— Что это? — после того, как стихло цоканье металлических лапок, спросил Фер, указывая на пластинку. Я подошёл поближе к фонарю.
— Штраф. За ненадлежащее содержание домашних животных, — сдерживая нервный смешок я прочитал мелкие буквы, нанесённые на пластинку.
— Вы что, знаете язык Прежних? — то ли удивлённо, то ли восхищённо ахнула Лера.
— Это на общем написано.
— Я не думал, что Прежние на общем говорили… — пробормотал Фер. Он взял у меня пластинку и теперь рассматривал её со всех сторон.
— Так боги те же, почему бы им язык не оставить? — я пожал плечами. Я бы больше удивился, будь надпись на другом языке. Общий язык дали боги всем народам, чтобы они понимали друг друга. И, хотя у всех был свой собственный язык, чем больше народ имел контактов с другими, чем больше была страна, тем меньше использовался родной язык. В Империю входило три или четыре крупных народа, но не общую речь можно услышать только в отдалённых местах. Прежние же бесспорно были многочисленны.
— Если здесь есть эти… — Лера не смогла подобрать название муравью, — то, может, и люди тоже здесь есть? А они должны знать, как отсюда выбраться.
— Знали бы, давно бы уже выбрались. Чего же они тогда тут сидят? — с иронией в голосе ответил Фер.
— А может и не сидят, а давно уже наверху живут? — с вызовом спросила Лера. — Может, это они поклонение Единому создали, в отместку богам за порушенные города?
— Тыщщи лет сидели и тут, вдруг, решили отомстить? — Фер тоже повысил голос.
Лера на такое заявление сразу не нашла, что ответить.
— Планировали и силу набирали! Думаешь, легко после такого, что с ними боги сотворили? Это только в ваших боевых сказках города за день отстраиваются!
— Сказках?! Да что ты вообще знаешь про героический эпос!
— А то и знаю, что ваши герои спасают случайного прохожего и при этом разрушают половину города! И всем всё равно, что из‑за какого‑то бродяги множество людей без домов остались! Зато котёнка спасли!
— Какого котёнка? — опешил Фер. Я, честно признаться, тоже не совсем понял, причём тут котёнок и здания Прежних.
— Вот, видишь! А я о чём говорила!?
— Стоп! Хватит! — пришлось вмешаться, пока они совсем не переругались. — Лера, у тебя Кешина шлейка с собой?
Лера замолчала и зарылась в сумку. Фер благодарно посмотрел на меня. В прошлый раз, когда они с Лерой подобным образом поговорили, то два дня общались исключительно через меня: «передайте Лере, что каша подгорает», «попросите Фера наколоть дрова», «скажите ему (ей), что я с ним (с ней) не разговариваю».
Шлейка с трудом налезла на располневшего зверька. После знакомства с местным крысоловом отпускать Кешу далеко в одиночестве не рискнули и он тоскливо вышагивал на импровизированном поводке из бечевы. Нести его на плечах отказались — не маленький уже, поэтому он иногда забегал вперёд и тоскливо смотрел в глаза «возьмите меня на ручки, ну пожалуйста».
Пока мы шли, я продолжал разглядывать город. Первое впечатление, что город не пострадал, провалившись под землю, ушло. На домах были трещины, на месте некоторых зданий темнело нагромождение каменных блоков, слишком тяжёлых, чтобы быть убранными механическими уборщиками. Ни одно здание не было выше десяти — двенадцати этажей. Наша башня и та, что увидели на другом конце города, были исключением.
Улица круто ушла вниз, а после закончилась высоким обрывом. Под обрывом на большой площади ходили люди, в кожаных одеждах. У каждого, даже у детей, можно было заметить топор. Некоторые носили с собой ещё и копьё или щит. Люди выглядели дикарским племенем, почему‑то поселившимся в каменных домах, а не в шатрах или палатках.
