– Это чистая правда!
– Да уж, конечно!
Она в мгновение ока снялась со своего места и перебралась ко мне на колени.
– Раздавишь!
– Ничего-ничего, ты у нас мужчина, уж одну-то женщину на себе выдержишь!
– Одну? Да в тебе, по меньшей мере, две помещаются!
– Нахал!
Локка хотела обидеться, но передумала и подарила мне долгий и страстный поцелуй.
– В самом деле, заходи. Буду ждать.
– Слово женщины для меня – закон.
– Двух женщин, – грозно поправила толстушка.
– А мы тоже хотим! – Заверещала троица и облепила меня со всех сторон.
Я отбрыкивался, больше наигранно, чем недовольно, и в какой-то момент, когда мои глаза были свободны от созерцания надушенных растрепавшихся прядей и чрезмерно для зимней погоды открытых грудей, мне показалось, что в зале трактира мелькнула Ливин. Но когда минуту спустя, продравшись сквозь чёрные локоны, осмотрелся более внимательно, никого знакомого уже не обнаружил. А дождавшись возвращения любительниц делать покупки, уже забыл о смутном видении. До ужина, перед которым...
Ещё в дверях своей комнаты я услышал восхищённый голос Кайрена:
– Hevary, Вы сегодня выглядите особенно прекрасно! Скажите, уж не ради ли меня так принарядились?
Кого он имеет в виду?
– Вы меня смущаете, heve...
А, узнаю тихое бормотание. Ливин. Интересно, что она такого с собой сделала, что дознаватель пищит от восторга? Нет, конечно, матушкина знакомая и так девушка милая, но чтобы сподобить моего жильца на пылкое проявление чувств, нужно нечто большее, чем свежая прелесть селянки (говорю так, потому что видел возлюбленную Кайрена, из-за которой он, собственно, и поменял жильё, изгнанный ревнивым супругом милашки). Взглянуть самому?
Она стояла спиной к кухонной двери, и уже в таком положении становились заметны существенные изменения во внешнем виде моей «невесты». Талия была нещадно стянута корсажем, заставлявшим бёдра казаться шире, чем прежде, а всё прочее... Когда Ливин повернулась на звук моих шагов, я едва не ахнул: и так не самых скромных размеров, приподнятые и подпёртые, груди стали выглядеть вызывающе большими, тем более, почти выпадая из глубокого выреза. На них, как на подносе, лежала нить жемчуга, чудно контрастировавшая с румянцем, залившим всю доступную обозрению и не скрытую под краской кожу, потому что лицо... покраснеть если и могло, то под слоем пудры всё равно ничего не было бы заметно.
Волосы были подняты, уложены всей своей длиной в завитки и закреплены шпильками, украшенными крохотными жемчужинками, из-за чего казалось, что по голове ползают букашки. Но что творилось ниже... У меня создалось впечатление, что я смотрю не на живую женщину, а на тщательно нарисованную картину. Полукружья бровей были расчёсаны и подрисованы, на ресницах, некогда светлых, громоздились чуть ли не хлопья сажи или чем там их красят, контур каждого глаза был повторён чёрной же линией, из-за чего взгляд казался испуганно-пронзительным. Губы тоже были обрисованы, только чем-то густо-алым, похожим на кровь. Встретишь ночью в переулке, мало не покажется, в общем. Хотя... Выглядело всё это великолепно, можно сказать, божественно, за одним только крохотным «но»: Ливин совершенно не шла такая раскраска. Девушка мигом повзрослела лет на десять и превратилась из нежной незабудки в развратную... даже не подобрать сравнение. Нет, это не по мне. Кайрен доволен, Сари, которая явно ждёт моей реакции, тоже. Вот и пусть наслаждаются, но не заставляют меня это делать!
– Вам... нравится? – Пролепетали алые губы.
– Разве это имеет значение? Если Вам хочется выглядеть гулящей девкой, извольте: препятствовать не буду.
Она замерла, кажется, даже забыла, как дышать, потом всхлипнула и выбежала с кухни. Я пожал плечами и спросил:
– Что у нас на ужин?
Кайрен открыл рот, хотел что-то сказать, но махнул рукой и поспешил, видимо, вслед за Ливин, а Сари скрестила руки на груди и вперила в меня осуждающий взгляд:
– Дурак ты, каких свет не видел.
– Это ещё почему?
– Потому! Девушка старалась, хотела тебе понравиться, а ты... Мог хотя бы промолчать.
– Старалась? Случайно, не Вы её надоумили так «стараться»?
– Нет, её идея.
Кажется, до меня стало кое-что доходить.
– А с чего вдруг? Она не говорила?
Девчонка задумалась.
– Да не особенно... Просто сказала, что видела, какие женщины доставляют тебе удовольствие.
Видела. Что она могла видеть, кроме непотребного поведения Локки и девочек из дома свиданий?! Хаос, Вечный и Нетленный... Какая глупость!
– Вот дура... – вырвалось у меня, и Сари хмыкнула:
– Она, может, и дура, только женщинам это простительно. А ты её обидел так сильно, как и мечтать не мог. Сравнил с гулящей девкой... Тебе не стыдно?
– Почему мне должно быть стыдно?
– Вот я и говорю: дурак. А, что с тобой делать...
Она развернулась и вышла в коридор, оставляя меня на кухне одного, правда, ненадолго: вернулся Кайрен, такой же хмурый и гневный.
– Довёл девушку до слёз! И всё из-за чего? Из-за сущего пустяка! Да ты хоть понимаешь...
Вздыхаю:
– Можешь не продолжать, меня уже отчитали. Где она сейчас?
– Кажется, в саду.
– Где?! Другого места не нашлось? Она бы ещё на улицу вышла, на всеобщее обозрение! Тьфу на вас на всех!
Я надел куртку, вооружился масляным фонарём, прихватил с собой короткую шубку Ливин и отправился за смертельно обиженной. Нашёл беглянку не сразу, потому что густо падающий снег укрывал следы, но очень далеко она уйти не смогла, в длинном-то платье. Стояла, уткнувшись в ствол яблони, и то ли рыдала, то ли сморкалась. Вполне возможно, что совмещала оба занятия, потому что прогулки зимой без тёплой одежды плохо сказываются на здоровье.
Накидываю на подрагивающие плечи шубку.
– Идёмте домой, hevary.
Она мотнула головой, продолжая плакать.
– Идёмте, идёмте, а то простудитесь!
Разворачиваю Ливин к себе лицом. М-да, вот ещё одно доказательство вреда раскраски: стоило потечь слезам, и от красоты ничего не осталось, только чёрные потёки на щеках.
– Не смотрите на меня...
Совсем тихо, даже не шёпот, а одни движения губ.
– Почему?
– Я... некрасивая.
– Сейчас – да. А несколько минут назад были очень даже... красивы.
– Но Вам... Вы сказали...
– Я сказал... А, сказал то, что сказал, не буду оправдываться! Просто Ваш облик напомнил мне женщину, занимающуюся... весьма нужным, но малопочётным делом. Не думаю, что Вы, в самом деле, желаете так выглядеть.
– Я хотела...
– Я знаю, чего Вы хотели. Сари сказала.
Так, снова начинаем краснеть. Может, хватит?
