— Это, конечно, глупо потому, что вызвано бесполезным занятием, которое вы называете "любовь", — Ньерри прищурился, глядя, как они огибают возникающий прямо впереди маяк. — Но ты все равно бы так себя вела в любом случае. Не будь этого твоего… — он мотнул головой куда-то в сторону и вниз, — ты нашла бы другое стремление, к которому бы неслась из последних сил. Такие, как ты, не могут быть как все. Думаешь, почему я сейчас с тобой разговариваю? К любому из людей я бы и близко не подошел.
— Вэл тоже не такой, как все, — Эстер неожиданно обиделась.
— Да, — спокойно согласился Ньерри, — но он холодный. А ты вся горишь, как костер.
"Он холодный? Вэл, чью страсть она испытала столько раз и все равно каждый раз поражалась тому, сколько же ее на самом деле… когда, только подойдя к ее столу сзади, он не мог от нее оторваться, и они падали прямо на пол кабинета, среди кое-как сдернутой одежды… нет, не смей, перестань вспоминать. Перестань!"
Она выплеснула виски на исцарапанную ладонь и зашипела сквозь зубы, с облегчением чувствуя, что загоревшаяся телесная боль перебивает душевную.
Ньерри покосился на нее скорее с любопытством, чем с соувствием, но в этот момент на нижней палубе захлопали двери, и послышались крики.
— Что случилось?
— Видно, моя команда что-то заметила.
— Твоя команда?
Эстер невольно поразилась, потому что была уверена, что диковинный корабль Ньерри передвигается по волнам совершенно самостоятельно.
Ньерри высунулся из окна кают-компании, глядя вниз.
— Ну что там еще, ржавые селедки? Посидеть спокойно не даете?
— По правому борту катер береговой охраны!
Ньерри заметно нахмурился.
— Вот что, сиди здесь и не высовывайся.
— Это за мной, — обреченно, но равнодушно произнесла Эстер.
— Поэтому и говорю — не высовывайся.
Ньерри быстро протопал к двери, оглушительно ее хлопнув. Какое-то мгновение Эстер сидела за барной стойкой, задумчиво глядя на растекшуюся по столу лужу виски двадцатилетней выдержки, потом подобралась к открытому окну, осторожно выглянув.
Одинокий катер быстро приближался. За рулем сидел молодой офицер таможенной полиции, судя по цвету мундира и нашивкам, а за его плечом приветственно размахивала руками стройная фигурка, из-за начавшегося дождя закутанная в огромный плащ с капюшоном, явно также относящийся к полицейскому обмундированию. Рукава плаща сползли до локтя, обнажая прекрасные руки с золотыми браслетами. При повороте катера капюшон также смахнуло с головы, показав длинными блестящие кудри, сверкающие даже когда были мокрыми и прилипшими кольцами ко лбу.
Фэрелья поднялась на борт по сброшенному веревочному трапу с такой легкостью словно это была огромная мраморная лестница, и лучезарно улыбнулась, оглядываясь кругом. Эстер при этом невольно заскрипела зубами, вспоминая, как сама недавно перебирала руками по палубе.
— Ты можешь себе представить, Ньерри? — разнесся по нижней палубе возмущенный переливчатый голос. — Они отказались меня пропустить через таможню в аэропорту, сказали, что у меня поддельный паспорт!
— Я бы тебя тоже не пустил, — проворчал Ньерри. — И что ты жалуешься на жизнь. приехав на полицейском катере?
— В службе аэропорта было слишком много женщин, — Фэрелья поморщилась. — А в береговой охране исключительно мужчины.
Дальше Эстер было неинтересно, и она закрыла окно, вернувшись к барной стойке. За панорамными стеклами кают-компании совсем стемнело, и разглядеть проплывающие мимо острова можно было, только прижавшись к стеклу вплотную. Тем более близкие берега скоро закончились, в недрах корабля что-то дрогнуло, и он стал ощутимо набирать скорость. Черная вода и черное небо сливались перед глазами, словно летишь в беззвездном космосе, проталкиваясь сквозь него с заметным усилием.
Эстер подумала, потянулась к бутылке виски и поставила ее перед собой.
Может быть, ей действительно лучше было сделаться Бессмертной? В чем смысл ее жизни и кому она нужна? Кому станет грустно, если с ней что-то произойдет? Смешно даже представить. Если рассказать кому, что последний год она бродит по свету в компании странных и зачастую отталкивающих существ, чтобы совершить непонятно что — спасти мир? Спасти от чего? Полный бред. Если бы дослушать до конца всю историю, то следующий шаг — вызывать бригаду из психиатрической клиники для срочной госпитализации. И если раньше у нее был хоть какой-то шанс иногда встречаться с Вэлом… пусть редко, подгадывая случайные совпадения встреч во время его поездок… пусть каждый раз они расставались, смертельно поссорившись… то теперь все кончено. Он сейчас здесь, на одном корабле с ней, отделенный несколькими тонкими переборками кают, но она не сделает и шага. Он был полностью прав, рассказав все Аргацци. Эстер и так разломала все, что составляло его жизнь, а теперь сожалеет, что он не лишился из-за нее самой жизни? Но больше невозможно подойти к нему, как раньше, когда от одного прикосновения к его плечу и запаха его кожи сердце вступало в бешеный ритм, когда рядом с ним она существовала словно в другом измерении, чувствуя краски и звуки окружающего мира совсем по-другому.
"Ты его разлюбила?"
Эстер неожиданно резко махнула ребром ладони. и роскошная старинная бутылка из личных запасов Ньерри, которыми тот очень гордился, грохнулась на пол, разлетевшись вдребезги.
"Из-за вас, господин Гарайский, я напиваться не стану. У вас своя жизнь, у меня своя. И закончим на этом".
Как всегда с ней бывало, от полного душевного опустошения глаза закрывались сами собой. Эстер доковыляла до двери, повернула в ней все замки для верности и упала на роскошный кожаный диван у окна, даже не позаботившись отыскать какое-то подобие одеяла. Вначале ее колотил озноб, но она обняла плечи руками и свернулась в клубок как могла, подтянув колени и уткнувшись лицом в горько пахнущую обивку. Единственное, о чем она хотела бы попросить те силы, которые еще приглядывают за этим миром и еще не отвернулись до конца — чтобы ей не приснилось ни одного из ее традиционных снов.
— Если вы не сломаете дверь, я это сделаю сам!
— Сломаешь? Да ты посмотри на себя как следует! Даже не смешно!
— В самом д-д-деле, господин капитан… хм, не имею чести знать, как к в-в-вам лучше обращаться…
— Эстер! Вы нас слышите! Откройте дверь!
Дверь кают-компании была изготовлена надежно, поэтому держалась, несмотря на то, что на ручку налегали всем весом, а в створки равномерно молотили чем-то железным.
Эстер моргнула, ничего не понимая. Прямо перед ней была темно-коричневая кожа обивки, почему-то покрытая засохшими разводами от слез. Голова без всякого милосердия к владелице старалась развалиться на части, словно содержимое литровой бутылки замечательного виски плескалось в желудке, а не на полу.
