Кавалькадой выехали за околицу. Хотя определение "кавалькада" наверное, не слишком подходила нашему отряду. Скорее табор. Ландштурм галдел и, торопясь допивал прихваченное из шинка. Кто-то попытался затянуть походную, да позабыв слова, горланил только первую строку.
Герб его — пи…да с пробором…49
Обглодав кукурузу и швырнув пустым початком в лежащую в теньке дворнягу, я завел разговор с всё еще злым Лёффом.
— Живо они оправились от потерь.
— А вы хотели, что бы они умывались слезами и давились рыданиями? — не особо вежливо ответил дубль-капитан.
— Нет, но минута молчания, скорбные суровые лица, выражающие готовность продолжать начатое дело были бы уместнее.
— Они и продолжают.
Позади, судя по грохоту железа, ратник выпал из седла.
— Отряд тает на глазах, Лёфф. С чем мы предстанем перед аббатом?
— Собираетесь штурмовать монастырь?
— А что есть желание? — зудил я дубль-капитана из чистого пижонства. — Признайтесь Лёфф, совсем неплохо в дыму и копоти въехать в поверженную крепость, рассечь мечом вражеский стяг, бросить на колени сдавшегося противника и с высоты седла обозреть картину триумфа. А? Как оно?
— Неплохо, — согласился Лёфф, — Если в распоряжении достаточное количество солдат, и вы находитесь где-нибудь в Малагаре. В данных обстоятельствах…
— В данных обстоятельствах приходится рассчитывать на силу ума, а не оружия. Поэтому наших героев мы оставим за ближайшими кустами и смиренно попросимся впустить нас. Вы слышали выражение… Э… Волк в овечьей шкуре. Так вот мы и будем этими самыми волками, которые в нужный момент преобразятся, вцепятся противнику в горло и сожрут его желчную печень. Условно говоря, конечно. Думаю, мы без труда заполучим лекаришку.
— Не знаю, что вы затеяли, но ваш отец Его Сиятельство граф Гонзаго, несмотря на свое влияние в обществе так и не уговорил лекаря приехать в Капагон.
— Наш отец уповал на старорежимные понятия дедов. Попроси и благородному человеку не откажут. Чепуха! В нашем случае разумней опираться на простейшую логику вещей, которая подсказывает, получить мэтра реально можно попросив аббата похлопотать за нас перед мэтром Букке, а мэтру Буке напомнить, негоже отказывать аббату, когда его просим мы!
— Будете шантажировать аббата? Чем? — не поверил услышанному Лёфф.
— Святых на белом свете не так много. Вы знаете хоть одного? Видели воочию? То-то, капитан. И я не видел. Главное правильно взяться за дело и знать, где копнуть. Как говорят лектуровские золотари чего-чего, а дерьма хватает во всех.
Так в легком непринужденном трёпе мы добрались до ворот монастыря.
— Рассредоточиться, — скомандовал я едва держащимся в седлах гвардейцам. — Занять круговую оборону. Всех впускать и некого не выпускать. Без команды штурм не начинать, — и из мелкой пакостности, предупредил. — При появлении жриц прятаться по оврагам.
Отворили нам не сразу. Долго разглядывали сквозь зарешеченное оконце, еще дольше брякали засовами и запорами. Когда же заветная дверь распахнулась, я недружелюбно хмыкнул. Кто не спрятался, я не виноват!
Как я отмечал, снаружи монастырь выглядел как образцовая старая крепость. Серьезно выглядел. А вот внутри подкачал. Так обычно обустраивают товарные станции и большие склады. Места вроде много, а все лежит какими-то горками и кучками. Снуют монахи по делу и без дела, таскают что-то из угла в угол. Словом полная дезорганизация.
С жары монастырского двора, привратник милостиво провел нас в прохладу полуподвала. Переспросив на тысячный раз, кто мы и зачем явились, воробьиным скоком, отправился докладывать аббату.
— Передайте Его Преподобию, граф Лехандро Гонзаго желает аудиенции, — попросил я пародию на Святого Петра, но был уверен, просьбу он пропустил мимо ушей.
— С Тримом трудно договорится, — во второй раз предупредил меня Лёфф. Капитан остыл от гнева и теперь представлял собой образцового военного, готового защищать интересы нанимателя.
— Не каркайте, Лёфф, — жестко оборвал я ничего не смыслящего в интригах провожатого. — Стойте позади меня и все. Мне нужен мэтр Букке, и я его получу.
Мариновать по монастырским углам нас бросили не скоро. Завели в полупустую пристройку к старой часовне и велели ждать, затем вытеснили в трапезную, отведать монашеской скромной пищи: просяной постной каши и вина испорченного водой. От туда перегнали в канцелярию, где горбатые от безвременного корпения писцы буквально тонули в кипах бумаг и уж потом в приемную к Его Преосвященству, заставленную витринами с засушенными жуками, бабочками и гербариями. Когда к нам вышел кисломордый аббат, от злости я готов был придушить сукиного попа.
— Мне передали, вы сеньор Гонзаго, просите аудиенции, — он был так же не весел, как и при прощании с Малиньи. Чело настоятеля морщинили грустные размышления. — Чем могу быть полезен?
— Ваше Преподобие, — с официальной сухостью начал я. — Нам необходимо побеседовать, дабы решить одну маленькую проблему.
— Какую именно? — немного оживился аббат.
— Мне нужен мэтр Букке, — заявил я.
Аббат рассеяно пожал плечами в знак того, что не совсем понимает о ком идет речь.
— Собственно…, - фраза оборвалась в подтверждение жесту. Понятия не имеет о чем речь. Святая простота!
— Мэтр Букке, столичный медик, — предельно вежливо повторил я.
— Если это тот сеньор… — наконец-то начал вспоминать преподобный Трим.
— Это тот сеньор, — как можно корректнее перебил я аббата. — И я хотел бы его видеть.
— Боюсь, ваша встреча не может состояться.
— По причине?
— Он занемог, — в глазах аббата читалось желание поскорее отделаться от меня.
— Какая же зараза свалила этого толстомясого командора клизм? — спросил я наивного аббата, готовясь в вести в действие свой Плано Грандиозо!
— Недуг его не физического свойства, а духовного. Он крайне нуждается в заботе братьев и моем личном наблюдении.
— Не потому ли ему для лечения прописали ознакомиться с трудами Тита Железного Бастарда? И как общеукрепляющее Ангория Святотатца? Кстати кто у вас составляет такие оригинальные рецептуры? — начал я наступление на монастырского предводителя.
