— Что делать будем, Михайлович? — спросил Григорий.
— Так не знаю. Силы мои на исходе, но до золота здесь ближе, чем до моей берлоги. В другой раз, и я не поднимусь.
— Дорогой ты наш человек, а рукой, можешь показать, где золото находится? Или приметы местности назвать?
— Ох, Григорий Иванович, золотишко-то оно коварное, пальцем в небе не достанешь, показать бы тебе, так и спал бы спокойно.
— А почему эту речку называют Оперной? В честь оперативных сотрудников уголовного розыска?
— Ты чего? Мы чай ученые, у этой реки название звучит, как название одной оперы, так народ давно стал ее просто Оперной называть.
— Прости, если ты — бывший геолог, то пенсию-то получаешь?
— Нет. Да и какая пенсия в глуши?
— Есть старые поселки, мог бы оформить!
— Трудно все это. Мы привыкшие, безденежные.
— Хорошо, покажи Михайлович, где золото лежит, а я тебе обязуюсь платить личную пенсию. Найдется для тебя работа.
— Григорий Иванович, не греши, я в служаки не пойду, не люблю покоряться. Смотри-ка, а твои людишки-то уходят с реки. Подождем, да уж сегодня и покажу золотко, а на ночь схороню вас в одном шалаше, утром и пойдете на Малахит.
Галина молчала, пока мужчины разговаривали, и думала о том, что опасно знать, где золото лежит, да еще и в самородках. Ей очень хотелось сбежать, не узнав цели этого похода. Последний охранник исчез за холмом, как последняя надежда на неизвестность. Мужчины поднялись, и Галина, помимо своей воли, пошла следом за ними. Реку перешли по поваленному дереву, держась за редкие ветки. Прошли место, где охрана Малахита мыла золото, и углубились в чащу, потом неожиданно, оказались на берегу реки, вероятно река здесь делала петлю.
Вечерело.
— Григорий Иванович, отец твой, здесь смеялся, что мы с ним глину нашли, сделаем, мол, себе посуду, а потом будем продавать, раз ничего путного найти не можем. В этом месте сделали мы привал, костер разожгли, шалаш сделали, вон он стоит, его можно подладить и жить.
— Глина и нам пригодится для Малахита.
— Не спеши, так вот здесь глина золотая.
— Ты, чего, Михайлович? Золото находится в глине?
— Горшки золотые можно делать.
— А почему об этом вы с моим отцом никому не сказали?
— Сказать-то мы сказали на свою голову, это ведь тут отца твоего — то и убили, он золото защищал. Могилку его могу тебе показать. В глине он захоронен, копал я ему могилу, так золото и нашел, немного, но нашел. Идемте — покажу. Здесь недалеко. Помяни отца, Григорий Иванович, а после покажу жилу золотую.
Темнело. Галина разожгла костер. Мужчины разговаривали. Она их перестала слушать, ей было страшно. Она привыкла к лесным походам с отцом, ночных стоянок не боялась, но здесь было жутковато. Сова ухнула, или дерево треснуло, много новых шорохов, места чужие. Мужчины у могилы постояли и подошли к Галине. Она, зная тайгу, прихватила все самое необходимое для однодневного похода. Скромный ужин утолил общий голод. Шалаш оказался очень старым, легли у костра. Ночью разбудили голоса. Костер едва тлел. Старый геолог быстро затушил остатки костра, чтобы их сразу не обнаружили, но запах дыма остался.
— Тут где-то костер был недавно, — услышали они голос главного охранника Малахита, — Барсук, ты нас правильно привел? Ты хорошо следил за хозяином?
— Их геолог вел к золоту, это уж точно. Сегодня наши на отмели намыли золотые копейки, а эти шли за большими рублями. Сам понимаешь, хозяин за копейку не пошевелится.
Григорий Иванович в темноте усмехнулся, и придвинулся ближе к дереву, сливаясь с ним. Луна спряталась за тучи, темень была вокруг. Галина приткнулась к Григорию.
— Сундук, ты чего? Я эти места раньше все прошел. Сегодня я знал, куда хозяин с геологом пошли, и где срежут дорогу. Они рядом. Запах дыма чую, но костра нет — потушили.
Михайлович узнал голос Барсука, это он дрался с его другом Иваном. Да, похоже, не все знал Сундук, вот опять в этих краях оказался.
— Барсук, нам без золота нельзя! Его надо найти! Давай отойдем от этого места подальше, а утром сюда вернемся.
Барсук с Сундуком пошли обратной дорогой, да видимо споткнулись, закричали, упали. Послышался рев медведя. Прозвучал выстрел. Рев медведя усилился.
— Сундук, зачем стрелял? Ты медведя не убил! Что ему твой браунинг!
Рев медведя раздался рядом с Галиной.
— Тога, Тога, не реви. Это — я.
Медведь мотал головой. Старый геолог стоял рядом с медведем и гладил его шею.
— Узнал, Тога, узнал, молодец, — приговаривал он, — тебя не ранили? Да нет, жив!
Медведь рухнул рядом с геологом. Михайлович нащупал рану у медведя, ощутил липкую кровь и заплакал.
— Сундук, медведь умер! Туда ему и дорога! — закричал Барсук. — Смотреть будешь?
— Нет, еще царапнет, лучше пойдем, куда шли.
Медведь дернулся и затих.
Замолчал и геолог, потом тихо проговорил:
— Тогу Иван нашел маленьким медвежонком, он с нами ходил, потом подрос и в лес ушел, но меня узнавал, в этих местах он жить любил. Старый медведь был, с Барсуком не сладил. Как я Барсука не узнал среди охранников? Больно хороший стал, холеный, вот и не признал.
Григорий Иванович и Галина спали под ночной говор старого человека. Через час геолог встал, прикрыл ветками и старой листвой место костра, разбудил остальных:
— Вставайте и идите за мной! Я покажу вам выход золотой жилы. Но останавливаться я вам не разрешу, пройдем дальше нужного места. Перейдем на ту сторону реки, сделаем кружок, и я вас верну на Малахит.
— Михайлович, а ты не устанешь? — спросил Григорий.
— Это вы поспевайте за мной! Погоня дело опасное. Надо уходить. У них браунинг, а у нас — мой дробовик.
Цепочкой, быстрым шагом маленькая группа прошла мимо выхода золотой жилы, прикрытой сваленным деревом. Григорий Иванович на ходу смотрел приметы местности. А Галина крутила головой, словно запоминая, где и что находится. Геолог, показав место выхода золотой жилы, стал сильно прихрамывать, словно силы его покинули навсегда. Он тащил свою ногу, массировал ее на ходу, скрипел зубами, но шел вперед и вперед, пока не дошел до переправы. Пройти по сваленному дереву ему было не под силу. Григорий Иванович тоже не знал, как его перенести. Старик из последних сил забрался на дерево, прополз до средины горной реки и, упал в воду. Пузыри быстро исчезли, исчез и геолог.
Галина, всхлипывая, перешла по дереву на другую сторону, потом схватила за руку Григория Ивановича:
— Идемте быстрей на Малахит, к городу поднимемся со стороны аэропорта, нас там не ждут. Нам старика не спасти, — она показала на его труп, зацепившийся за корягу. Видно было, что тело без дыхания.
