об Амелии вызвал звон тревоги в голове Джулиуса. Челси предупреждала его, что их мать хотела убить Амелию, и хоть он хотел верить, что Бетезда переживала за Джастина и временно отложила паранойю, он знал, что мать была не такой. Бетезда Хартстрайкер была истинным драконом. Она ничего не откладывала, когда это касалось ее благополучия.
— Джулиус! — рявкнула Бетезда, когда он не ответил сразу. — Это очень важно! Нам нужно спешить, если мы хотим спасти Джастина. Теперь скажи, где твоя сестра.
Часть него, лучшая часть, хотела ей верить. Он хотел поверить, что она говорила правду, что она не использовала бы так своего сына. Но остальной Джулиус, дракон, который рос в тени Хартстрайкеров, не мог так рисковать, и когда он ответил, ложь легко слетела с его губ:
— Я не знаю
Долгая пауза, и его мать вздохнула.
— Ты всегда был ужасным лжецом.
Джулиус напрягся. В ее голосе уже не было слез и тревоги. Все было игрой.
— Я не дура, Джулиус, — продолжила Бетезда спокойно и деловито. — Я знаю, что Амелия была с тобой прошлой ночью, я не потерплю тайн. Говори, где Амелия?
— Не знаю, — Джулиус сжал телефон. — Где мой брат?
— О, эта часть была правдой, — сказала его мать. — И я очень расстроена. Но на что Джастин надеялся, когда пошел на Землю Восстановления?
— И ты бросишь его Алгонквин? — завопил Джулиус. — Ты дашь ему умереть?
— Не говори так, будто это моя вина, — рявкнула она. — Джастин сам это на себя навлек, и ты это знаешь. Но мы все еще можем договориться.
Джулиус растерянно моргнул.
— О чем договориться?
— Ну же, милый, — Бетезда рассмеялась. — Знаю, Джастин — твой любимый брат. Он спасал твою жизнь с тех пор, как вы были размером с мой коготь, потому ты так хочешь ему помочь сейчас. Я, как глава клана, которая должна учитывать благополучие всех Хартстрайкеров, уже была вынуждена отказаться от спасения Джастина, ведь от этого больше проблем, чем пользы. Но я могу и передумать, если ты сделаешь трату моих сил стоящей того.
Она сделала паузу, выжидая, но Джулиус так злился, что едва мог говорить.
— Позволь уточнить, — процедил он. — Ты хочешь, чтобы я заплатил за спасение брата, твоего сына, предав свою сестру?
— Не глупи, милый, — сказала Бетезда. — Ты не можешь предать Амелию, ведь не обязан быть ей верным. Ты верен мне.
— Но ты собираешься убить ее?
— У меня нет выбора, — ответила его мать. — Амелия — пьяница, которая хотела получить мой трон с тех пор, как родилась. Меня восхищают ее амбиции, но она будет ужасным лидером нашего клана, а я должна думать о семье. Ее смерть будет хороша для всех, ты понял бы это, если бы обращал внимание на политику клана. Но я не понимаю, почему тебя так это злит. Ты не встречал Амелию до прошлой ночи, но Джастин был рядом всю твою жизнь. Я не вижу в этом сложное решение.
— Я не должен решать! — взревел Джулиус. — Они оба — моя семья! Я не должен выбирать между братом и сестрой, и ты не должна меня заставлять!
Джулиус знал, что ему конец за такие слова. Но в этот раз ему было все равно. Без Амелии он все равно умрет этой ночью, так что мог хотя бы высказаться.
— Ты всегда говоришь, что ты — наша мать, и ты знаешь, как лучше, но какая мать обменивает жизнь одного ребенка на другого?
— Эффективная, — прорычала Бетезда. — Я случайно запечатала твой мозг, когда запечатала твою магию, или ты веришь, что кланом, как наш, можно править добротой?
— Верю, — рявкнул Джулиус. — Потому что доброта и слабость — не одно и то же. Ты относишься к нам, как к пешкам, бросаешь, когда тебе это выгодно, и не видишь, какая это ошибка! Ты не можешь понять, насколько сильнее были бы Хартстрайкеры, если бы ты вела себя так, словно мы — твои дети, а не потенциальные враги?
— Ничего глупее не слышала, — процедила Бетезда. — Драконы уважают только силу. Если бы я послушалась твоего совета, вела себя, как ты, Хартстрайкеры порвали бы друг друга. Я знаю, потому что это случилось с моим отцом, — ее голос стал горьким. — Если бы Кетцалькоатль меньше любил своих детей и больше подозревал, может, он еще был бы жив. Но он был дураком, и теперь я — Хартстрайкер, и я не повторю ту же ошибку.
— Но так не должно быть, — сказал Джулиус. — Не все мы как ты.
— Нет, — прорычала Бетезда. — Ты не такой, и потому ты всегда будешь неудачником.
Джулиус оскалился.
— Я — не неудачник.
— Ты такой, — сказала она. — Пока ты не отрастишь когти, ты всегда будешь таким. Путь к вершине нужно пробивать когтями, Джулиус. Стоит вздрогнуть, показать слабость, и враги съедят тебя заживо, если ты не съешь их первым. Это означает власть, Джулиус. Это означает быть драконом.
Она сделала паузу, ждала его слов, но Джулиусу было нечего сказать. Если так его мать видела драконов, он не хотел иметь с этим дела.
— Я позвонила не для философских споров с ребенком, — продолжила Бетезда, раз он молчал. — Это твой последний шанс, правда, последний, Джулиус. Я знаю о твоих проблемах с Ванном Егерем. Алгонквин это упоминала, значит, тебя не спасет Джастин, занявший твое место. Охотник придет за тобой через несколько часов, и если ты не хочешь прожить меньше всех в твоей кладке, лучше скажи, где Амелия. Она даже не должна знать, что это ты мне сказал. Просто назови место, и я смогу разобраться, и я не только отдам приказ спасти тебя, я спасу и Джастина. Ты сможешь спасти всех: себя, своего брата, даже своего жалкого человечка, и нужно лишь перестать быть предателем клана и сказать мне, где моя дочь.
— Нужно во что-то верить, чтобы это предать, — тихо сказал Джулиус. — Но если глава клана Хартстрайкер готова спасти сына, которого уже должна спасать, только за информацию о моей сестре, мне лучше самому попытаться справиться с Ванном Егерем.
— Тогда ты уже мертв, — Бетезда вздохнула. — Это не потеря. Ты всегда был моим величайшим поражением. Удивлена, что ты прожил так долго.
Джулиус закрыл глаза. Это было его решение, оно точно было верным, но Бетезда все еще была его матерью, и ее слова жалили. Он знал, что это делало его дураком, он хотел одобрения той, кто никогда его не любил, даже не ощущал симпатии, но он не мог остановить дрожь в голосе, когда прошептал:
— Прощай, матушка.
Он
