— Мне тоже, — ба помогла мне накрыть на стол, — как бы действительно, чего не вышло… неприятного.
— Получается, Мирон залез на дядину грядку. И тот его сразу приспустил.
— Родственнички… — она покачала головой, — судя по рассказам мальчика, у них в семье все между собой… враги. Или потенциальные враги. Не удивлюсь, если и второй дядя, узнав про планы племянника, не преминет хоть как-то навредить.
— Да? — я задумалась, — ну, значит, ну этого Мирона к фавнам и сатирам!.. Пока подружим, ну, после того, как позволим ему хорошенько извиниться, а там поглядим. Думаю, без работы мы с Ниной точно не останемся!
— Это верно. А пока посмотрим.
— Я бы хотела, чтобы все шло неторопливо. Но не получается. То вождение, то учеба, то сюрпризы всякие…
— Это уж как судьба решит. Ты смотрела объявления купли-продажи машин?
— Нет пока. Надо бы газету купить, с объявлениями. «Из рук в руки», например.
— Вот и займемся машиной. Нам пока это важнее всего, а не интриги дома Федосеевых.
На следующий день я утром купила в переходе метро нужную прессу, и мы с Ниной все переменки и перерывы наперебой ее изучали. На Мирона показательно не обращали внимание. Тот сидел и не отсвечивал.
— Лада, четверка, девяносто шестого года… — я отметила неплохой вариант, — мне кажется, подойдет.
— Почему?
— Вместительная. Багажник размером с салон. Неприхотливая. И детали дешевые, на ремонте не разоримся.
— Ну, — Нина пожала плечиком, — мне тоже нравится. А цвет?
— Написано: «вишня», то есть, бордовая или темно-красная.
— Ну что, неплохо. Мне кажется, чем темнее, тем меньше грязь видна.
— Логично. Отмечаю, — я обвела объявление, — а вот еще, смотри! Тойота…
— Это откуда такая?
— Японская. Говорят, они надежные… инструктор их хвалил.
— Ну, да. Но тут правый руль указан, как это?
— Ой, нет! Не пойдет. Я с нормальным-то еще не до конца освоилась. А тут он на японский манер сделан, у них правостороннее движение.
— Это для опытных, да.
— Ниссан Альмера… о! Мне нравится!
— И даже с фоткой. Симпатичная.
И так до самой последней страницы. Бабушка вечером посмотрела на результаты и подытожила:
— Значит, готовим деньги. А пока… Юденич мне на кафедру позвонил. В ДК на площади Стачек будет в выходные всеобщая встреча наших.
— Не в кафе? Почему?
— Что-то серьезное. Он не мог открыто говорить, я так поняла — его подслушать могли посторонние. Но сказал, что будут представители всех течений.
— Интересно…
— Ну, там и узнаем, а позже уже думать будем. Сейчас-то зачем нервы себе портить?
— Это верно.
* * *
В доме культуры нам отвели небольшой конференц-зал. Собрались все, даже те, кто тогда не был на шабаше. Бабушка показала мне на компанию мужчин и женщин в восточной одежде:
— Смотри, Криста! Это — ассасины. Происходят с Ближнего Востока. Занимаются чисто боевой магией и всеми ее восточными ответвлениями. В России прижились как боевики, охранники, диверсанты. Сотрудничают в основном с госбезопасностью. Мастера скрытого проникновения и ядов.
Я кивнула, разглядывая и запоминая.
— А вот там — она повернулась к другой группе, — шакти. Тоже восточное течение, но пошло от йогов и индийских магов.
— А чем они занимаются? — я уставилась на женщин в сари и мужчин в тюрбанах.
— Официально — йогой. На самом же деле они мастера скрытых пространств и прямой работы с пространством-временем, материей и энергиями. Кафе «Баба-Яга» именно благодаря ним вмещает весь шабаш на официальной площади в тридцать квадратов.
— Ух, ты… — я углядела в пестрой толпе несколько подростков, — смотри, среди них есть и дети!
— Да, шакти — семейные маги, как и стреги. На шабаши ходят крайне редко, но связи с другими магами держат плотно. Как и ассасины.
— Вон шаманы пришли, — бабушка вздохнула, — и шептуны. Похоже, Юденич собрал действительно всех-всех-всех. Что-то грядет.
Пока все рассаживались — она показала мне наконец-то Вовановну. Я выдохнула: кто бы знал, что вот эта низенькая сухенькая старушка в потасканном пальто — сильная шептунья почти двухста лет от роду?!.. Пройдешь на улице — не заметишь. Мда…
Юденич появился на сцене, как только последний человек занял свое место, и воцарилась относительная тишина. В руке он держал бордовую папку.
— Доброго дня, господа, — негромко поздоровался он, — прошу прощения, что оторвал вас от дел и заставил изменить планы. Но вести у меня очень серьезные и касающиеся абсолютно всех.
Тут он сделал паузу и обвел взглядом зал. Все внимали.
— Не важно, чем конкретно вы занимаетесь. Не важно, с кем сотрудничаете, — он посмотрел поочередно на шептунов и ассасинов, — это касается всех!
Он прокашлялся. Вздохнул.
— Дело в том, что… — нервно дернул рукой, — эх… новости дурные. — Выпрямился, принял суровый вид, — на днях состоялся тайный съезд глав всех конфессий, зарегистрированных в России. Были все течения христиан, мусульмане, иудаисты… все! И все было бы ничего, если бы в итоговом документе не было сказано, что отныне им приказано уничтожать любую деятельность, которую можно отнести к эзотерике. Именно уничтожать и именно любую. Вот так, господа. Мне повезло, что у меня есть должники среди буддистов высокого ранга. Именно они мне рассказали содержание прений и даже скопировали этот документ.
— Будто в первый раз! — высказался с места один из чернокнижников, — что, раньше такого не было? Дормидонт, ты же сам не раз прятался, то от попов, то от комиссаров!
— Верно. Но тогда их было не так много, и они не были уполномочены убивать! — Юденич подчеркнул последнее слово.
— Все так серьезно? — уточнил один из шакти.
— Более чем. Мой осведомитель сообщил, что рядовые муссы уже получили разрешение объявлять джихад на местах.
— Вот как?.. — теперь поднялся Коршун, — а официальные власти? Что они?
— Пока они молчат. Но религиозная братия занимает все более весомое положение в обществе. Недавно они заново отстроили и освятили храм на месте бассейна в Москве. Везде, где можно и даже где нельзя, строятся новые церкви или хотя бы часовни. Если так дальше пойдет, то уровень влияния церкви может вернуться к дореволюционному. И нам будет совсем туго.
— И что вы предлагаете, Дормидонт Заулович?
— Мы только-только биржу открыли, начали что-то расширять и развивать. Делать-то что?! Вернуть все обратно?
— С ума сошли!!
— Ерунда какая-то!!
— Погодите, — Юденич поднял ладонь к залу, останавливая крикунов, — я предлагаю вернуться к тому, что было заведено во время Темных веков: отдельные, тщательно защищенные лакуны, куда никаким образом не сможет проникнуть никто посторонний. Только для магов и магических народов. Лакуны могут быть семейные, могут быть общественные. Да, исчезать надолго из обычного мира мы не сможем. Во всяком случае, не все сразу. Но временами — вполне.
— Чушь и ерунда! — на ноги вскочил старичок из толпы шептунов, — какой смысл нас убивать? Попы и сами частенько пользуются нашей помощью и прихожан присылают, за долю малую. Неужели зарежут золотого гуся?!
— Если начальство их прикажет — зарежут с радостью, — грустно сказала Любава. Она тоже встала и повернулась к залу, — боюсь, что там, на том соборе, что-то такое произошло, что сделало нас для ортодоксальных жрецов не просто ненужными, а даже опасными. «Ворожеи не оставляй в живых», помните? Дормидонт, вы не могли бы выяснить, почему именно сейчас, и именно в таком, крайне агрессивном, виде? Раньше они просто запрещали официальную деятельность магов. А вот теперь это уже смахивает на геноцид…
— Выясню, обязательно, — Юденич кивнул, — вопросы очень правильные вы задали, Любава Ладовна. После того, как ответ получим, думаю, снова собраться понадобится.
Я сидела и внимательно слушала прения. Потом вспомнила недавние события и испуганно зашептала бабушке:
— Ой! Ба, как думаешь, тот дядя Мирона тут? Который экстрасенс-психолог?
