— А вот это просьба верная. Я иду, — и она вложила свою руку в ладонь бога смерти.
И в ту же секунду Арка за их спинами открылась. В полузабытый нами мир нашего первого призыва, в мир легенд и мифов, в цветущее лето. Они шагнули к Арке вместе, и только тут Милия опомнилась и дернулась вперед:
— Хайя!
Но ее остановил Эдмус. Не физически — такое для спирита было бы трудновато. Словами.
— Не надо, — сказал он просто. — Раз она не испугалась его жребия — ей это было суждено.
Арка сомкнулась за спинами бога смерти и его спутницы.
— Время в этом мире теперь всегда будет течь правильно, — со вздохом прошептала Милия, которая не попыталась даже прикончить Эдмуса за его слова.
Тео Джипс вдруг глубоко вздохнул и закрыл глаза. Потом опять открыл и первое, что он увидел — было перекошенное лицо Виолы.
— В чем дело? — обеспокоился Тео, безо всякой помощи садясь на мостовой. — Я ведь думал, что я… Нет, неужели вы все тоже?! Виола, что-то не совсем так?
— Идиот! — рявкнула Виола и заткнула своего ученика сперва яростной пощечиной, потом не менее яростным поцелуем. Потом для надежности залепила еще одну пощечину.
Вид у только что воскресшего архивариуса был несколько контуженный, но не сказать, чтобы недовольный.
Милия тем временем глядела на Арку не отрываясь, как будто собиралась взглядом примагнитить Хайю обратно.
— Она ушла, ушла, — повторяла странница недоверчиво. — Она ушла туда, хотя должна была я. Я, которая прожила столько веков, которая навек утратила веру во всех и вся и в смысл жизни…
— Говоря по правде, туда должен был идти я, — заметил Йехар хмуро. — Как тот, кто не может жить из-за сердечных ран и не видит своего пути дальше, как тот, у кого никого и ничего нет.
— Может статься, у меня есть хоть что-то? Неужто ты думаешь, что…
Далее спор продолжился примерно с такими же аргументами и закончился одинаковым восклицанием:
— Смерть должна была стать моей дорогой!
А потом Арка открылась опять, и к восклицанию добавилось новое, тоже в два голоса:
— Арка зовет меня туда…
И странники посмотрели друг на друга в упор с самым пораженным видом.
Милия исчезла первой, отсалютовав напоследок всем жезлом. Йехар все же решился и шагнул тоже, улыбнувшись нам всем кривоватой, но теплой улыбкой. Очевидно было, что у странника перехватило горло и что он попросту не знает, что говорить.
Только Глэрион сверкнул издали, из глубины Арки прощальным приветом.
Эдмус захихикал. Это было самое что ни на есть эдмусовское хихиканье, и очевидно было, что смеется он как раз над теми, которые ушли только что в Арку.
— А я думала, это трагично, — заметила я.
— Очень, — согласился шут, тут же делая серьезное лицо. — Эти двое — куда уж трагичнее! Да они веками будут бродить по мирам и жаловаться, что у них нет дороги и нет никого и ничего, пока не заметят, что у них есть и то и это, только надо бы хорошенько головой покрутить.
— Не понимаю, — нахмурился Веслав.
— Поймешь, если подумаешь, почему Арка позвала не ее или его, а конкретно их.
Я подумала, прикинула варианты, потом покосилась на Веслава и пробормотала:
— Сумасшедший дом какой-то… не прощание, а… а…
— Брачное агентство, — помог мне суженый.
— Извиняйте, — развел руками Эдмус. — Все определяет катализатор! А чего вы хотели после Небироса?! И сами, кстати, это начали, и потом, разве вы думали, что Арка избирает одиноких по принципу спиритов? Чем меньше чувствуешь, тем лучше дерешься? Интересно, доколе вы будете всё упрощать?
Веслав бросил на Арку в меру хмурый взгляд.
— Старая сваха, — пробормотал он с не подходящей к словам теплотой в голосе.
— Прошу прощения?! — с ужасом в голосе вмешался Андрий.
А парень действительно растет не по дням, а по часам. Еще пару месяцев назад он несколько часов улавливал бы и подтекст в словах Эдмуса, и его же ехидные взгляды… Теперь — как только услышал, тут же сделал выводы и мысленно прикинул, что все вокруг как будто уже разбились по парам, кроме него, да еще…
— Вы хотите сказать, что это… вот это… вот она…
Ыгх глядела на него критически.
Или нет, не глядела. Изучала. Сканировала от рыжих вихров на макушке до кончиков лакированных туфель.
— Цвет волос мне нравится, — наконец сказала она, убийственно медленно произнося слова, по мере того как Андрий краснел и краснел и никак не мог остановиться. — Ну, разговаривать не умеет… ну, что ж… я могу и за двоих… и вообще, я подумывала о том, чтобы остепениться… Осесть на одном месте в каком-нибудь респектабельном мире и начать метать икру с пулеметной скоростью…
Андрий начал теперь бледнеть. Он пытался что-то сказать, но не мог, а лицо у него было такое, будто он встретил самый страшный свой кошмар.
Вполне возможно, так оно и было.
Ыгх еще немного порассуждала о их будущей счастливой жизни, подождала, пока ее «судьба» начнет совершать руками жесты (что-то вроде «сгинь, нечиста сила!») и только тогда удовлетворенно кивнула.
— Ладно, живи пока.
И направилась к Арке, красиво качая бёдрами. По пути со значением подмигнув нам и облизнувшись в сторону Эдмуса.
— Спирит! Если бы ты был не женат…
— Трогательно, — ухмыльнулся Эдмус и на секунду показал клыки, так что Ыгх пробормотала, что лучше своего суженного на болоте поищет.
— И учти, что я засквачу к тебе на чай в квакой-нибудь вторник! — крикнула она Андрию, уже шагая в Арку.
Парень, который только-только начал выражать на лице робкое облегчение, побледнел снова. Ну вот, теперь он еще начнет бояться вторников…
Стоило исчезнуть Ыгх, как на Дворцовой воцарилась тишина. Удивительная утренняя тишина, которую почему-то не нарушали даже гудки машин, которым полагалось бы уже начинать стоять в пробках. Она не нарушалась даже шумом шагов…
Но в нее долетали слова, делая ее еще более удивительной. Это была тишина. Но в ней были два голоса, которые говорили все это время и которые слышали мы все, но едва ли мог бы слышать посторонний — если бы постороннему бы пришло в голову очутиться в эту минуту на площади.
— Знаешь, у меня тут поднакопилось на месяц разговоров, поэтому говори ты. Ты же хочешь что-то сказать?
— Я? Нет. Только что ты совсем не изменилась и что я… как это? Рад тебя видеть.
— Спасибо на добром слове, хотелось бы ответить тем же. Но ты постарел. У тебя седина была или сейчас появилась?
— Я и раньше был старше тебя. А теперь…
— Тео?!
— Тебя не было два года. Больше, чем два года. Семьсот девяносто два дня, если точнее, но это ничего, это совсем ничего, я же умею ждать в силу своей профессии. Просто было немного трудно, потому что я не знал, когда ты вернешься. Я всё думал, что она откроется, как тогда, когда ты уходила, а потом она позвала меня. Ты позвала меня.
— Тео…
Эдмус громко кашлянул, и эти двое сообразили, наконец, оглянуться.
— Не хочу прерывать момент, — с пакостной улыбкой сообщил спирит. — Но Арка куда-то там уже открылась, а вы всё думаете, кстати, вслух.
Виола непроизвольно выругалась у меня в мыслях, но тут же извинилась.
— Забыла снять мысленную закольцовку, — пояснила она.
Их с Джипсом голоса тут же пропали.
— И это не мой мир, — добавила триаморфиня, сердито глянув на Арку, в которой ни к селу ни к городу появилась зеленеющая поляна. — Уж я-то знаю Заповедный Сад, он так никогда не выглядел.
Поводырь Великой Дружины смущенно покашлял за спиной своей защитницы.
— Боюсь, Заповедного Сада нет больше, — уточнил он. — Или, если говорить точнее, он не называется так больше. Просто в нем больше нет ничего заповедного.
Виола непонимающе вперила взор сперва в Арку, потом в своего незадачливого ученика.
— Ну, я не знал, вернешься ты или нет, — Тео вдруг крайне заинтересовался брусчаткой на Дворцовой площади. — Действовать самостоятельно было довольно сложно… и все эти конфликты… и та война из-за спутников…
